Гайдар

Спорщики снова не обратили никакого внимания. А он спрятал в сумку тетрадь, легко поднялся и пошел к землянке полковника, во-первых, доложить о раненом, который, возможно, в самом деле знает выход, а во-вторых, найти врача, чтобы спросить: в какой мере на раненого можно положиться?

За врачом послали, а сам он с полковником и еще двумя командирами вернулся к капитану.

–  Товарищ капитан, вы знаете выход… из этого леса?
– спросил он.

–  Знаю, - с трудом, но внятно ответил раненый.
– А вы, товарищ Гайдар, разве меня не узнаете?… Я Рябо-конь, из понтонного. Я вам еще катер давал. А вы с ребятами у лесной школы беседу проводили…

Ему стоило усилий сдержаться: невозможно было в этом окровавленном, изорванном и ссохшемся человеке признать того молодцеватого капитана-богатыря, который с таким радушием встречал его всякий раз в своем батальоне.

Он кивнул Рябоконю: «Конечно, помню… Вы… давно ранены?…» И полковнику тихо: «Я его знаю».

–  Откуда вам известны эти места?
– спросил Орлов.

–  Я охотник, товарищ полковник, - ответил Рябо-конь, пытаясь подняться.
– И потом я тут неподалеку… работал, - Рябоконь задыхался.

–  Что значит неподалеку?
– нетерпеливо спросил полковник.

–  Совхоз… «15 лет Октября»… Директором…

–  Где этот совхоз?

–  ' Дайте карту, покажу…

Все притихли: карты не было. И полковник сказал:

–  Карты нет.

–  Извиняйте… Отдохну… немного… - попросил Рябоконь и закрыл глаза. Стало страшно, что он сейчас умрет.

–  Где Канев, товарищ полковник, знаете?
– спросил, открывая глаза, капитан.
– На другом берегу Днепра есть села Прохоровка, Калиберда, Леплява… Неподалеку от Леплявы… мой совхоз. Если б не рука, я бы начертил.

–  А левой не можете?
– спросил он.

–  Попробую…

Рябоконя, взяв за концы плащ-палатки, бережно перенесли в штаб, у входа поставили часовых: шныряли лазутчики. Теперь же решалась судьба всех, кто был в лесу.

«Отсюда можно пойти в черниговские леса, - объяснял Рябоконь.
– А можно и в каневские. В черниговские я хорошо дороги не знаю. А в каневские знаю. Дайте бумагу, попробую начертить…»

Даже на корявом плане все выглядело убедительно и просто: Рябоконь предлагал двигаться хуторами и охотничьими тропинками.

Была создана разведгруппа из трех человек. Он ее возглавил. А вернулись они через сутки вчетвером: четвертым был огромного роста немец-мотоциклист, заарканенный уже на обратном пути.

«Рябоконь прав, - докладывал он, - мы узнавали у крестьян… Все совпадает».

Пленный тоже оказался находкой. Мотоциклист точно знал, в каких деревнях стоят гарнизоны. Рябоконю пришлось подумать, как изменить маршрут, не слишком его удлиняя. И все опять удивились его памяти.

В лесу оповестили, что готовится прорыв. Все владеющие оружием могут принять участие. День, час, место прорыва и дальнейший маршрут держали в строжайшей» тайне. Начались сборы - и вдруг в лесу узнали, что кое-где немецкое оцепление снято. В других еще похаживали автоматчики, доносился треск мотоциклов. А тут не видно никого, что подтвердила и новая разведка.

–  Я думаю… это ловушка… - негромко сказал он.

–  Что значит ловушка?
– удивились и закричали вокруг.

Дорога открыта!

–  Немцам сейчас просто не до нас!

–  Выходить, и все!

–  Не подыхать же нам тут с голоду!

–  Обождите!
– он поднял руку.
– Я не говорю, что надо здесь сидеть. Я тоже здесь сидеть не собираюсь, но выходить нужно там, где нас не ждут. Мне, например, не нравится, что выпускают нас в чистое поле…

Мнения разделились: одни решили идти, где «дорога открыта» - другие - с группой полковника Орлова. Но примерным подсчетам, в группу набралось около трех батальонов. Искалеченного капитана Рябоконя заранее отобранные бойцы несли на самодельных носилках.

Немцы встретили батальоны прорыва пулеметными очередями. Им ответили огнем автоматов и гранат. Пробили брешь в оцеплении. И пока отряд прикрытия продолжал бой, вышли часа через два на потаенные тропы.

Рябоконь, который во время тяжелого этого путешествия несколько раз терял сознание, не подвел. Они очутились через несколько дней в лесу возле Озерищ и Комаровки, неподалеку от Леплявы и Канева. Было их к тому времени уже не три батальона: когда посчастливилось вырваться, люди собирались в небольшие отряды и шли в свои знакомые места.

Группа Орлова теперь насчитывала несколько десятков человек.

Лесник Швайко

В группе многие заболели. Кроме того, нечего было есть. Простудился и он, а в сумке не нашлось ни одной из тех спасительных таблеток, проглотив горсть которых можно было бы выздороветь к утру, но им снова повезло. В лагере появился немолодой уже человек с маленькими смешными усиками и добрыми, очень печальными глазами. Одет он был в белый свитер и куртку с большими пуговицами. Представился:

«Лесник кордона 54 Михаил Иванович Швайко».

Орлов с ним долго беседовал. Швайко внушал доверие. На всякий случай полковник побывал у него дома и вернулся с приглашением от жены лесника всем больным перебраться на день-другой в хату - полечиться и отдохнуть.

Он где- то задержался и был удивлен, когда, подойдя к усадьбе лесника, обнаружил на часах парнишку, сына Швайко, Васю, который показал, куда надо пройти.

Жена Швайко - Анна Антоновна - хорошо протопила комнаты, нагрела воды помыться, накормила, а потом принялась лечить горячим молоком, настоями и отварами трав. И через день бывшие больные вернулись в лес.

Тем временем Швайко побывал в Озерищах, нашел знакомых и верных людей, добыл через них с колхозных, еще не разоренных складов продукты, сняв тем самым первую и неотложную заботу.

Супруги Швайко участвовали в гражданской. Под Кременчугом в девятнадцатом и на польском фронте в двадцатом он воевал где-то по соседству с ними. А после взятия Бердичева Анна Антоновна несколько раз беседовала с «самим» Николаем Щорсом.

Когда кончилась война, Михаил Иванович, партиец и участник героической борьбы, был направлен на авторитетную работу, поднялся до председателя горисполкома, однако по ложному доносу был объявлен «врагом», осужден, но через некоторое время за недоказанностью выпущен. Швайко ушел в лесники. И теперь занимался тем, что спасал людей.

Семья Швайко приютила, обогрела, накормила, дала еды на дорогу и отправила по каждый раз проверенному маршруту не одну сотню человек. Это были в основном партийные работники, бойцы, командиры и комиссары Красной Армии.

Отряд Горелова

Он стоял на часах и задержал подводу с подводчиком - рыхлым мужчиной в штатском, с манерами руководящего работника.

Отвел задержанного к полковнику, но арестованный отказался отвечать на вопросы, заметив: