Гайдар
Шрифт:
«Много вас, дармоедов, по лесу шатается… Всех, что ли, думаете, партизаны в отряд возьмут?»
Было очевидно, что задержанный не только отъявленный нахал, но вдобавок и пьян. Пришлось привести его в чувство.
– Товарищ полковник, - незаметно подмигивая, обратился он к Орлову, - разрешите вывести задержанного вражеского лазутчика в расход…
«Лазутчик» вмиг протрезвел. И сообщил, что зовут Александр Погорелов. Он заместитель командира партизанского отряда по снабжению. Везет муку в отряд с мельницы.
В тот же день познакомились с руководством отряда: командиром Федором Дмитриевичем Гореловым, комиссаром Моисеем Ивановичем Ильяшенко и
Партизаны предложили всей группе свободный и вместительный дом лесника возле своего лагеря. Все, конечно, согласились.
«Я могу быть командиром»
Располагался лагерь в негустом лесу близ Леплявы. Жили партизаны в землянках, наскоро вырытых еще летом, когда никто не думал, что война затянется до зимы. Запасы отряда были велики. Оружия - выданного и подобранного - хватало, но связи с Центром партизаны не имели и разворачивать боевые действия не спешили.
Командир отряда Горелов до ухода в лес работал секретарем Гельмязевского райкома партии. Секретарь он, видимо, был неплохой: колхозы жили хорошо, в достатке, а в военном деле разбирался не очень. И, зная за собой эту слабость, ревниво относился ко всем рекомендациям и советам.
В отряд из «приблудших» брал не всех, предпочитая рядовых. А если командиров, то все равно рядовыми. Исключение было сделано для батальонного комиссара Бугаева: ему Горелов доверил проведение политинформаций в отряде. И то, что группе Орлова предложили обосноваться в пустом доме лесника, в километре с лишним от лагеря, преследовало, как поняли позже, две цели: гостям оказывали внимание и отдавали лучшее, но поскольку они все же гости, ни полковнику Орлову, хоть он и орденоносец, ни подполковнику Николаеву, ни старшему политруку Белоконеву (который был представителем Военного совета фронта на киевских переправах и с которым о н опять встретился в Семеновском лесу) не надлежало вмешиваться в дела отряда. Никому из командиров группы не было также предложено вступить в отряд.
Впрочем, оставаться здесь, под Леплявою, в планы командиров и не входило. Люди рассчитывали немного отдохнуть и двинуться к линии фронта.
Рано утром, когда в доме лесника, отведенном Гореловым, еще спали, о н пришел в партизанский лагерь, где их накануне кормили обедом, поили разбавленным спиртом, а также устроили что-то вроде бани, дав переодеться и сменить белье.
В лагере уже проснулись. Однако не было и признаков деловой спешки или приготовлений. Лишь в одном месте, неподалеку от командирской землянки, молодой лейтенант разъяснял, почему в войне с фашистами, хотя у нас и получились временные неудачи, мы все равно победим.
Вопрос был трудный, а случай особый: человек, видно, привык повторять то, что пишут газеты. А здесь почтальон газет по утрам не носил. И парень не придумал ничего иного, как только напоследок повторить:
«Враг будет разбит, победа будет за нами».
– Понятно, - произнес партизан в командирской шинели и кепке.
– Значит, победа будет за нами: сначала нас н е будет, а потом и победа придет?
Лейтенант испугался: «Вы не должны, вы не смеете так говорить».
– А ты мне растолкуй, в чем же я ошибаюсь?!
– продолжал партизан. Возможно, у него тоже кошки скребли на душе, но сейчас к тому же было и скучно.
«Дай- ка, друг, я ему отвечу, - вмешался он.
– Зовите давайте всех, объясню, как надо понимать: «Наше дело правое, победа будет за нами».
Долго ждать не пришлось.
Послушать свежего человека собрались все, кто был поблизости.– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - начал он.
– Фронт далеко. Немцы близко. И всем нам приходится круто… Так?
Партизаны одобрительно зашевелились: так.
– Могу вас утешить: в гражданскую было еще хуже. Но ведь победили?… Победили. А почему победили, вы думали? А я скажу почему - была в нас тогда злость. Трудно, легко ли - мы дрались. А вы, простите, сидите и ждете, что кто-то станет драться вместо вас.
Партизаны смущенно закашлялись.
– Вас бы на часок под Борисполь… Вас бы на часок в то село, где колодцы забиты трупами женщин и детей, - вы бы сейчас спокойно цигарок не курили и к мальчику-лейтенанту (прости, браток!) с идиотскими вопросами не приставали. И когда появится в каждом из вас такая злость, когда научитесь бить врага и в хвост и в гриву всем, что под руку подвернется, тогда вы и без политинформации поймете, почему победа будет за нами…
Увидел: людям этим нужно дать дело.
Получив согласие Горелова, подготовил и провел первую в истории отряда операцию - подбил вездеход и «опель». Несколько гитлеровцев были убиты. А двух офицеров со штабными документами и картами взяли даже в плен. К сожалению, допросы и документы отряду практически ничего не дали. Свои силы были пока слабы. А передать информацию было некуда.
Однако успешное начало крепко всех приободрило. К тому же скоро выяснилось, что он весьма удачлив. Не было случая, чтоб, уйдя «на охоту», вернулся бы со своей группой ни с чем. В лагере докладывал Горелову о подбитых машинах, сожженных обозах, вываливая на стол удостоверения солдат и офицеров, письма, карты, пистолеты, автоматы.
«Инерция удачи» помогла провести и вылазку в Кале-ники, небольшое село возле райцентра, где осталась в спешке брошенная свиноферма.
«Отрядить бы в Каленики для такого случая человек десять, - предложил кто-то.
– Мешки за плечи и пошел».
«На себе тащить не дело, - возразили ему.
– Нужна подвода. Хорошо бы две. Кинул свинку-другую на телегу - и порядок».
«А машины у нас для чего?» - поинтересовался он.
«Как для чего?
– удивился завхоз Ваченко.
– Подвезти что, подбросить, хозяйство - это вещь такая…»
«Вот и надо в твое, Иван Семенович, такое хозяйство подбросить свиней на машине».
Все подумали: шутит.
«Но ведь на машине тропками не проедешь?»
«Значит, нужно проселками», - отвечал он.
«Но тут всякий, кому не лень, увидит…» - «Пусть, - соглашался он.
– Кому же в голову придет, что партизаны разъезжают по селам на машинах?»
Уговорил. Игнат Касич сел за руль. Он рядом. Человек пять, спрятав оружие, разместились в кузове. И машина с включенными фарами покатила через занятые немцами села, через райцентр Гельмязево, где в здании райисполкома теперь помещалась немецкая управа, но машину никто ни разу не остановил: принимали за полицаев.
У фермы связали бойкого старичка сторожа, проникли внутрь - и тут операция чуть не сорвалась: ведь живьем свиней не повезешь. Резать тоже нельзя - поднимут визг, перебудят все село… На помощь пришла родная литература.
– Надо было, друзья, - серьезно сказал он, - читать повесть Пушкина «Дубровский».
Достал пистолет, приставил к уху первой подвернувшейся под руку свиньи - негромкий, как хлопок, выстрел. Второй. Третий… Через несколько минут двенадцать тяжелых туш погрузили на машину и тем же путем доставили в лагерь.