Газета День Литературы 141 (5 2008)

Никто, как и сам Виталий Маслов, не знал и не мог знать, что ему предначертано совершить в своей жизни. А и так можно сказать, что не очень-то он и задумывался над этим. Он просто занимался важным, нужным для людей и для своей Родины делом: когда у кого-то из его соотечественников, находившихся далеко друг от друга, скажем, один в Арктике, а другой в Антарктике, возникала необходимость перемолвиться по делу государственной важности, радист атомного ледокола, который в это время огибал Мыс Доброй Надежды, такую возможность им предоставлял…

А ещё этот радист, в свободные от вахты часы, писал рассказы, повести, романы, лейтмотивом и главным содержанием коих было горячее признание в любви к земле, на которой он родился и вырос, к её замечательным людям — своим сотоварищам.

Много и других добрых дел за свою жизнь успел он сотворить. И однако же, если кто-то будет подводить последний, конечный итог славным деяниям Виталия Маслова, то самым главным несомненно он посчитает — Праздник Слова.

Василий Шукшин свой сценарий фильма о Разине, который он не успел поставить, как известно, назвал "Я пришёл дать вам волю".

Ничего плохого, думается, не было бы для определения главного жизненного дела Виталия Маслова, если бы мы взяли формулу Шукшина, лишь чуть-чуть её переиначив: я дал вам Праздник Слова.

Прекрасная формула! В ней нет никакого покусительства на великий подвиг Солунских братьев, давших нам письменное Слово, которое станет потом великой русской литературой. Здесь речь только о Празднике, о чествовании Слова. И всё же хорошая формула эта к Маслову "не подходит". Он был достаточно уверенным в себе, но и столь же скромным человеком. Так сам о себе Виталий Семёнович бы не сказал. Значит, и мы не будем. А скажем просто: он был и навсегда, на все будущие времена останется человеком, который возродил — а правильнее, наверное, будет считать, что начал — в 1986 году в заполярном граде Мурманске Праздник славянской письменности и культуры.

3-я полоса ПОЛЕМИКА

Владимир Винников В… ОЖИДАНИИ ЧИТАТЕЛЯ

Марина Струкова НА ТОМ БЕРЕГУ

Ольга Гринёва ВЗГЛЯД ИЗ ПРОШЛОГО

Сергей Угольников МАТЬ КРИТЕРИЯ

Владимир Винников В… ОЖИДАНИИ ЧИТАТЕЛЯ

…или Зачем нужен "новый реализм"?

"Не все мы умрём, но все изменимся"

1 Кор., 15:51

Российские писатели и литературные критики хором заговорили о "новом реализме".

Пока еще неуверенно и вразнобой, но зато все и сразу. Тенденция, однако.

Направление ветра, по которому нужно держать носы, ещё не установлено, но ветер явно переменился.

Многочисленные и разнообразные последствия этого факта, безусловно, интересны и благодарны как материал. Но сам факт еще интереснее.

Кому, зачем и почему вдруг понадобился "новый реализм"?

Ведь на протяжении последних почти двадцати лет никакие "-измы", литературные в том числе, никого, по большому счету, не интересовали — с чего бы теперь начаться такому всеобщему шевелению в творческих кругах?

В произведении должно быть показано преодоление, преображение всей этой действительности, выход через ветхие ризы прогорклой жизни… к торжеству позитива.

Андрей РУДАЛЁВ

Задавая себе такой вопрос и пытаясь ответить на него публично в рамках небольшой газетной статьи, приходится опускать весьма значимый, совершенно необходимый, но всё-таки промежуточный момент собственных рассуждений, связанный с трансформацией отечественного Издателя.

Потому что главное — всё-таки в другом. Осмелюсь предположить: у нашей художественной литературы снова появился или появляется Читатель. Читатель с большой буквы. Совершенно необходимый для любого Писателя. Тоже с большой буквы. И любого писателя — с маленькой буквы — тоже. То есть читатели и почитатели творчества Сергея Минаева, Оксаны Робски, Александры Марининой и Паоло Коэльо никуда не делись. Они по-прежнему массовы и очевидны. Но Читатель — это уже не они.

У Читателя (с большой буквы) — совсем другие интересы. Его интересует будущее прежде всего. Не потому, что он "собирается жить вечно". А потому, что он собирается всё-таки выжить в условиях глобального кризиса, который тянется к нему, его близким, его стране тысячами своих щупалец: от роста цен и бытовой преступности до краха доллара, международного терроризма и приближения НАТО к границам России.

Пока там, на Западе, дела шли не просто хорошо, а всё лучше и лучше, происходящее здесь, в России, во-первых, не имело никакого значения, а во-вторых, было частным делом каждого: конец истории, однополярный мир и так далее — кто не вписался, тот лох и лузер. К процветанию по-американски можно было стремиться, можно было его игнорировать, можно было даже проклинать — самого факта процветания это никак не отменяло. И "Боинги", на автопилоте врезавшиеся в башни Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке утром 11 сентября 2001 года, коренным образом ситуацию не меняли. Хотя и обозначили грядущие перемены, в том числе разбудив отечественного Читателя.

Видимый образ которого пока представляет собой некую "туманность Андромеды", поскольку еще не персонифицирован (впрочем, предварительные наброски, эскиз такой персонификации можно видеть в образе Владимира Владимировича Путина, и указать на него стоит лишь для лучшего понимания грядущей литературной и политической перспективы, хотя "встреча президента с молодыми писателями" 24 февраля 2007 года в Ново-Огарево и критика роли Чацкого в спектакле театра "Современник" тут немалого стоят). В общем, как говаривал некогда М.С. Горбачёв, "процесс пошёл…" Из потока идущего процесса можно при желании наловить множество разнообразных фактов и фактиков — но речь, опять же, не о них.

"Новый реализм" интересен. Потому что важнее не то, что человек сочиняет, а то, как он живёт.

Лев АННИНСКИЙ

Речь о том, что появился пресловутый "социальный заказ" на некое иное по сравнению с недавним прошлым качество искусства вообще и литературы в частности. Они снова приобрели (приобретают) социальное измерение — не "сделайте мне красиво (некрасиво, больно, не больно и так далее, до бесконечности — нужное подчеркнуть)", а "дайте инструкцию по выживанию" в современном очень большом, очень сложном, очень тесном и очень жёстком мире.

Чего скрывать, большинство отечественных литераторов прореагировало на эти изменения "с точки зрения курицы" (весь жизненный опыт которой должен говорить ей, что предназначение человека — это забота о ней, о курице. И только в смерти своей она может убедиться, что это не так) — это огорчает, конечно, но совсем не удивляет: "Других писателей у меня для вас нет". А всех, кто есть, объединяет одна общая черта: все они как раз "выжили в 90-е" (© Михалков Н.С., кинофильм "Жмурки"). И, честное слово, готовы in masse выживать дальше, здесь и сейчас — пусть по-другому, не так, как раньше… А как?