Где светло (сборник)

– Погляди-ка, – шепнул из-за плеча голос Санта Муэрты, – правда, хороша?

По залу разносили вино и закуски несколько девушек, и довольно симпатичная женщина возилась за стойкой. Но все взгляды – долгие мужские, острые женские – как лучи к солнцу, стягивались к ней одной.

Черный локон на нежно-румяной щеке, шумная юбка, розоватая тень в ложбинке выреза, маленькое ухо…

– Хороша, – с удовольствием сказал Габи и полюбовался еще.

Вот – подумал он – если в это платье одеть Рамону, получится… Ерунда получится. Будет, как собака на заборе. А вот кружевной воротничок такой Рамона бы одела. Да, к ее нежной шейке бы в самый раз. Габи вообразил себе Рамону, примеряющую кружево перед маленьким старинным зеркальцем, и невольно расплылся в блаженной улыбке.

– Вон, смотри, два места, – подтолкнул Габи Санта Муэрта. Габи очнулся. Красавица смотрела на них насмешливым, довольным взглядом – как кошка из-под стрехи на хозяйку, забывшую прикрыть сливки.

Санта Муэрта заказал столько, что девушке пришлось бегать несколько раз. В зал входили все новые люди, те, кому не находилось сидячего места, вставали вдоль стен. Свет керосиновых ламп выхватывал из теней то одно лицо, то другое. Только когда стол был уставлен почти до краев, Габи, наконец, решился и дернул разносчицу за краешек фартука.

– А мне… – начал он, но Санта Муэрта толкнул Габи ногой.

– Ты чего? Думаешь, это всё мне одному? Ты за кого меня держишь, парень? Доставай ложку, еда-то стынет…

Габи внимательно посмотрел на Санта Муэрту. И то, в общем, сказать – ему ли по людским меркам деньги считать? Угощает – спасибо. Габи кивнул и пододвинул к себе тарелку с тамалес.

Вино им принесла сама красавица.

– Привет, Санта Муэрта, – промурлыкала она, наливая в три кружки, – ты познакомишь меня со своим спутником?

– По правде говоря, несравненная, – сказал Санта Муэрта и подкрутил ус, – не он мой спутник, а я – его.

Он с удовольствием выдержал паузу и величаво отвернулся от красотки:

– Габриель, познакомься с Пепой.

Пепа пригубила вина, взмахнула ресницами в сторону Габи.

– Так Санта Муэрта всего лишь твой сопровождающий, Габриель? Нет… Не буду тебя ни о чем расспрашивать! Мне кажется, это такая история, которой надо созреть, прежде чем упасть с ветки. Но когда созреет, удели мне кусочек, договорились?

– Ты чудо, – искренне ответил Габи, – что ж парни ушами хлопают?

– Ах, что у нас за парни, – сморщила она носик, – о чем ты говоришь! Кое-кто, конечно, иногда захаживает (лукавый взгляд в сторону Санта Муэрты)…

– Ну, Пепа, – голос Санта Муэрты внезапно стал тягучим и вкрадчивым, – пчелка моя, ты же знаешь, Кто мне не велел даже и смотреть в твою сторону…

Пепа невольно отшатнулась, но холодок страха быстро исчез с ее лица.

– Помню, помню. И не только тебе (и снова взгляд украдкой, но куда-то к черному ходу), нет, не только…

– Я вижу, сегодня танцы, милая, – перевел разговор Санта Муэрта, – ты спляшешь?

Пепа кокетливо улыбнулась.

– Я надеялась, что ты когда-нибудь об этом попросишь… Но меня зовут!

– Как тебе? – поинтересовался Санта Муэрта, глядя Пепе вслед.

– А что, не только мила, но и умненькая, похоже, – ответил Габи и задумчиво откусил от тартильи.

– Пепа-то? Тупа, как пробка, – живо отозвался Санта Муэрта, – за столько лет, сколько она живет, можно было и свинью выучить учтивости.

– Много? – усомнился Габи.

– Вон, за стойкой… видишь? Пепина внучка. И не старшая, – лениво указал Санта Муэрта.

Габи почесал затылок.

– А ведь я что-то слышал… Это ее Гуаделупе благословила, так ведь?

– Насчет «благословила» не знаю, – хмыкнул Санта Муэрта, – а приказала Она, чтобы ни я, ни Донья Сенилидад не касались людей, не узнавших любви.

– А как же… внучка?

– Так то любви, друг мой, – мягко сказал Санта Муэрта, – а не ложа…

Они не торопясь доели ужин. Габи порадовался, что их стол у стены – те, что были в центре, уже убирали молодые дюжие ребята, беззлобно, но увесисто поторапливая засидевшихся. Готовились танцы.

– Останься, – вдруг сказал Санта Муэрта.

– Что?

– Ты хотел сказать, что пойдешь спать. А я прошу тебя остаться.

– Так танцы же. Что мне делать на танцах?

– Спляшешь с Пепой.

Габи засмеялся.

– Хорош я буду!

– Ничего, – мягко улыбнулся Санта Муэрта, – сегодня я тебя прошу… а завтра ты меня о чем-нибудь попросишь, так ведь?

– Так, – сглотнул Габи.

Они молча пили вино, глядя на музыкантов, рассаживающихся и настраивающих инструменты. Девушки столпились вдоль одной стены, парни – вдоль другой, и только Пепа лениво расхаживала по всему залу, одного задирая, другую подбадривая, с третьими выпивая стаканчик. Зрители – народ постарше – отодвинулись почти к самому черному ходу, где на низкой скамеечке рядком сидели совсем уж древние старухи.

– Габриель, ты ведь наверняка не танцуешь? – раздался переливчатый пепин голос прямо у Габи над ухом. Он едва не подскочил.

– Танцует, милая, сегодня танцует. Не обещаю, что умело, но он будет стараться, – промурлыкал Санта Муэрта. Габи ссутулился.

– Какое удовольствие танцевать с тем, кто танцует по принуждению? – поморщилась Пепа.

– Никакого принуждения, – фыркнул Санта Муэрта, – он добровольно спляшет, я добровольно заеду к нему в гости…

Габи поднял голову.

– Видишь ли, несравненная, – продолжил Санта Муэрта, – наш приятель полгода назад убил своего единственного брата… в своем собственном доме. А так получилось, что за эти полгода мне все-что-то было недосуг заглянуть в их деревню.

Пепа охнула, прижав ко рту ладошку, и в ужасе поглядела на Габи.

– Полгода! Неудивительно, что ты отправился бродить.

– Да нет, – со вздохом сказал Габи, – мне с Хуаном не тяжело. Ну да, конечно, он сердится. Но в его положении кто бы не сердился? А вот Рамоне через месяц рожать. Ей трудно. Они и раньше-то не ладили, а теперь… Ну, я и отвёз ее пока к сестре. А сам поехал искать… Вот его.

Пепа вопросительно посмотрела на Санта Муэрту.

– Ничего не поняла. Кто такая Рамона?

– Это моя жена, – со вздохом сказал Габи, – а Хуан мой брат. Он ее изнасиловал. Я шел домой. Слышу она кричит. Я забежал в дом. Вижу… Вот. Я достал нож и перерезал ему глотку.

– Откуда ты знаешь, что это было изнасилование? – насмешливо спросила Пепа.

Санта Муэрта оперся на локоть и согласно кивнул, приготовившись слушать.

Габи закряхтел.

– А какая разница? Ух. Пепа, если у тебя вовсю горит овин, и искры летят на коровник, что ты будешь заливать?