Где светло (сборник)

– Да нет, дело есть.

– Какое дело? – зевнул Лоренц. – Мне, если кто не забыл, еще девяносто три дня санаторий. Или, – он резко открыл глаза, – реально что-то стряслось? – внимательно посмотрел на Марка и шерифа и зажмурился обратно. – Не, на аварии у вас бы рожи были не такие протокольные.

– Так, небольшенько, – хладнокровно сообщил шериф, – но всё ж авария. Хотим мы тебя переселить. Есть один арендатор, до которого хлопчики, твои любимцы, без дела докопались. А еще тому арендатору – прямо ни с того ни с сего – сильно нужен оператор большемощника.

– Хлопчики, говорите, докопались? – лениво протянул мистер Нейман. – Так вы арендатора тоже в каталажку закатайте, я подвинусь… Хлопчиков беречь надо…

– Сломает кому позвоночник – закатаем, не сомневайся, – строго сказал шериф.

– Там тетка одинокая, – буркнул Марк, – они ее и в глаза не видели, она им не открывает, конечно. Женихи, мать их… А если там ты будешь работать, мы им официально запретим ваще в тот тоннель соваться. Да и сами не захотят, надо думать.

– Тетка? – обалдело спросил Лоренц.

– Ну да.

– А я вам что, евнух?

– А ты культурно договаривайся, чай, не шимпанзе?

Лоренц сел и почесал в затылке.

– Да не шимпанзе, в общем. Я насчет от хлопчиков сторожить имел в виду. Погоди, ты ведь что-то про работу говорил?

– Побатрачь там у нее, сорок кредитов в день она дает.

– Скоооолько? – глумливо переспросил Лоренц и лег обратно.

– Не считая жилищки, – добавил Марк. – У нее там на бригаду уплачено, а живет одна. Да и тебе какая разница? Сорок по любому в плюс, а не в минус.

– Подышать месяцок бесплатно – это заманчиво, – протянул Лоренц, – ну ладно. А она не старая?

– Старая, – ответил Марк, – старая и унылая.

Лоренц ломался исключительно из вредности. За две недели в кутузке он одурел от безделья настолько, что поработал бы и даром – да не хотелось прогибаться. И вообще, нет такого закона, чтобы не только одному от семерых отмахиваться, но еще и следить, чтобы никто из них не повредил пальчик. Бригада, с которой он сцепился, была не только дружная, но и говнистая, весь поселок от них стонал, а закрыли его. Это как, ваще? Ну, и что, что позвоночник, три ребра, рука и челюсть – надо же смотреть, перед кем пальцы гнуть.

Оно понятно, что на Земле ему бы наверняка присудили лечить хлопчиков из своего кармана. Так затем Лоренц и не на Земле. Но таки ждать, пока они отчалят, лучше, конечно, не в кутузке.

Так что через четыре часа он стоял в ангаре Мэшем спиной к воротам, озирался и насвистывал. Унылая старая тетка умудрилась снять двухметровый слой с левой стороны метров на тридцать в длину и двадцать в ширину, причем перемолоть все снятое в песок. И сложила песок высокой дюной справа от ямы. А в яме еще нарубила крупным гравием угол пять на пять второго слоя. Теперь там, на самом дне, стояла торчком широкая труба, вся снизу в мелкой перфорации, и унылая тетка, пыхтя, наваливала вокруг нее булыжники покрупнее.

– Что там будет, дренаж? – спросил он сверху.

– Ага, – отозвалась тетка, – мистер Тушински говорил, большую дробилку можно будет установить на постепенное уменьшение глубины?

– Легко. Дальний край приподнимем?

– На полметра, я думаю. Если ровно выбирать дно, то хватит.

– Сельхозштреки обычно стометровые, – согласился Лоренц, – там десяти сантиметров хватает.

Тётка вылезла ямы, сняла рукавицу и протянула Лоренцу руку.

– Салли Мэшем.

– Лоренц Нейман. Лучше просто Лоренц, но только не Лоуренс и тем более не Лори.

– Тогда просто Салли, – она запнулась, – да, Салли.

Лоренц быстренько выкопал в два захода такую же яму для правого угла и вернулся пахать уже начатую полосу. За два месяца тут, конечно, не управиться… Тепловые пушки хозяйка отволокла на центр и правую сторону. Ближняя сторона ангара прогрелась уже до градусов пятнадцати [3], не курорт, но работать можно. Выходных не предвидится, вечера свободные – красота!

Лоренц прикинул, за сколько дней – считая еду – он накопит на бутылку согревающего. Самогон доставкой не возят, так что… Шесть дней. Долго, но намного лучше, чем девяносто три. Четыре метра большая дробилка брала гуляючи, да и захватывала широко. Лоренц поправил под шапкой беруши и принялся насвистывать. Была у него такая слабость – управлять большими машинами.

Вечером хозяйка накормила его ужином в честь знакомства, потом спросила, почем доставка, сморщилась и предложила платить тридцать, зато есть с ее запасов вместе. Лоренц прикинул – выгодно, и опять же горячее. Он уточнил, где бросить спальник, решительно отказался от предложений соорудить койку из коробок, вроде той, на которой она ютилась сама, – и с чувством приятно прожитого дня улегся спать. Дробилке надо бы завтра подтянуть справа ленивцы, что-то с ними не то…

Лоренц вообще-то не считал себя засоней, но идя утром умываться, он неизменно видел хозяйку хлопочущей то над горшками с рассадой, то с какой-нибудь проводкой, а свой завтрак – уже запаренным в тарелке с керамической крышкой. Будь еще куда сходить, а так что делать – спать да работать. Кино смотреть? Без пива неинтересно.

Так что он рубил камень три недели подряд, отвлекаясь только на сон и еду, и сильно удивился, когда вдруг прямо перед дробилкой замахал рукой Тушински.

Лоренц заглушил мотор.

– Миз Мэшем тебя хвалит, – сообщил Тушински, торжественно, как рублем подарил, а потом и правда подарил: – я буду докладную по задолжникам писать, тебя передвину в оптимистичный прогноз.

– Ага, – сказал Лоренц.

– Веди дробилку ко входу, я лед привез, надо покрошить.

На покрытой изморозью платформе лежали высокой пирамидой «восьмушки» – кубы льда по пятьдесят сантиметров по ребру. Лоренц подогнал дробилку, поднял жерло, снял зубья, завернул трубу сброса в хозяйкин пластиковый агрегат. Салли суетилась вокруг, тревожилась за оборудование и вообще была какая-то взъерошенная.

– Когда они приедут? – крикнула она инженеру.

– К тебе все равно сначала семья заскочит, все обсудить, они народ обстоятельный. Не волнуйся, хоронить не сегодня. Освобождайте мне платформу, да я поеду.

– Какое сегодня? – рявкнула Салли. – Мне ж надо все это разморозить сначала! Что было ждать-то столько?

– Так если пока кометы нет. А НЗ что бы я тратил, не будь у тебя клиента? Не сегодня, говорю же. Послезавтра, скорее всего. Может, завтра, но к вечеру.

– Кто умер-то? – вдруг дошло до Лоренца.

Амбарцумяны приехали через два часа вшестером – Рафик, Панос, Артур, матушка Шуша, вдова и старший сын – Вашик, что ли; Лоренц в их молодежи путался.

Салли они просто стоптали, она прижалась спиной к стене и неубедительно отбрехивалась.

– Зачем городить кладбище, если все равно кремация? – напирала вдова. Матушка Шуша критически озирала растворенные подсобки. Братья о чем-то совещались.

Лоренц постучал Рафика по плечу, подождал, пока тот обернется, и молча обнял. Артур и Панос кивнули, поздоровались с ним за руку. Салли тем временем начала как-то реагировать, увела женщин разглядывать свой биоаппарат.