Ген поиска

Я молчала, отчасти не зная, что сказать, отчасти отлично понимая, что Василий Васильевич заговорит ровно тогда, когда решит, и ни секундой раньше.

Наконец лапка приобрела ту степень чистоты, которую шеф счел приемлимой. После этого он поднял голову и спросил:

— Вы же понимаете, что после такой статьи действующие салонные художники вас прямо-таки съедят?

— Что? — я заморгала.

— Вам проходу не будет. Вас загнобят. Вас назовут недоучкой, ваши картины — жалкой мазней… Разумеется, если повести дело верно, это только прибавит вам клиентов. Особенно если Ореховы не откажут вам в поддержке. А они, конечно же, не откажут. Но будет очень трудно, так и знайте.

Газета выпала у меня из рук и с мягким шуршанием осела на пол.

— Вы знаете? — спросила я почти шепотом. — Вы знаете, что предложила мне Марина?

— Ну, тут не нужно быть гением сыскного дела, чтобы догадаться, — ворчливо проговорил шеф. — Достаточно немного знать вас и вашу подругу… да, и должен еще предупредить, что студию вам лучше снимать в Рубиновом конце, даже если Ореховы будут настаивать на Дельте. Здесь не такая богатая клиентура, но можно найти более чем приличный район, и на первых порах лишние траты вам не нужны. Да и Василий-младший будет скучать, если вы уедете далеко.

— То есть вы не против? — пораженно спросила я.

— Разумеется, против! — воскликнул шеф. — Сколько лет я с вами возился, наконец начал толк выходить, и все зря! Опять же, мне что, заводить помощника с фотоаппаратом? Накладно выйдет!

На моем лице, наверное, было написано столь глубокое непонимание, что шеф сжалился и объяснил:

— Аня, ну какой смысл мне работать с помощницей, которая несчастлива и тяготится своим положением? Я не рабовладелец. Кроме того, как ваш бывший опекун, я должен заботиться о ваших интересах…

Шеф не договорил. Я сграбастала его со стола и прижала к себе, крепко-крепко обнимая. У меня даже слезы закапали, бисеринками оседая на его пушистой шубе.

— Шеф, вы самый лучший шеф на свете! — бормотала я. — Самый лучший!

И шеф даже не протестовал, что я его обнимаю и тискаю! Вот где чудо.

Глава 18 Как красть картины — 1

Дело о подпольном аукционе для меня началось с телефонного звонка.

Ненавижу этот адский аппарат! Будь моя воля, запретил бы на законодательном уровне. Но — поступь прогресса не остановить. Как сказал Прохор, «воля ваша, хозяин, только если не хотите терять клиентов, придется к сеточке-то подключиться». И Анна поддержала: она, мол, тоже у себя в студии поставит.

Чуть было на нее не нашипел: у себя в студии пусть делает что хочет, а меня учить молода еще! Клиенты, которые стоят моего времени, меня так или иначе сами найдут. Даром, что ли, я столько лет на репутацию работал? А с этой звонилкой даже после обеда не поспишь. Как это я согласился до моего кабинета провод протянуть? Затмение ума нашло, не иначе. Надо было оставить в прихожей, и весь сказ!

Пусть бы Прохор к нему подходил. А то он стал жаловаться, что с уходом Анны ему работы прибавилось. Вот почувствовал бы, каково оно, когда по-настоящему работы много.

Но увы, и Прохор в кабинете отсутствовал, и игнорировать настойчивую звонилку у меня никак не получалось. Пришлось подняться с уютной стойки журналов «Техника и жизнь» и нажать на рычаг специального приспособления, облегчающего пользование телефоном для генмодов.

Придумал приспособление, между прочим, Эльдар Волков, протеже моего друга Дмитрия. Сейчас вроде бы по настоянию того же друга хлопотал, чтобы оформить патент. А по мне, предать бы забвению и саму штуковину, и ее автора.

Ну вот, я нажал на рычажок, и услышал голос прямо из динамика. У изобретения Волкова есть два варианта: можно сунуть голову целиком в рожок, чтобы никто не слышал, что тебе там говорят. А можно так. Поскольку я в кабинете был один, то выбрал динамик — не люблю рожок, звук в нем хоть и тихий, но отражается от медных стенок и бьет по ушам.

— Вам звонок из ЦГУП, соединяю, — сообщила мне телефонистка, пока я предавался мысленному бичеванию современной техники.

И тут же ее голос сменился знакомым хриплым баритоном моего друга. Легок на помине! Именно Дмитрий Пастухов, начальник особого отдела ЦГУП, которого я только что вспоминал, мне и позвонил!

— Привет, Василий! Кажется, тут дельце по твоему профилю нарисовалось.

— Что за дело? — спросил я довольно кисло.

Не поймите неправильно, Дмитрия я люблю, ценю и уважаю. Но вот отвечает ли он взаимностью в достаточной мере? Что-то складывается у меня ощущение, будто он последнее время рассматривает меня как внештатного сотрудника ЦГУП. То и дело привлекает к разным делам, не спросив даже, есть ли у меня свободное время, могу ли я себе это позволить, наконец!

А я, между прочим, отец-одиночка!

Да, и поспать после обеда тоже люблю. Как и в другое время суток, впрочем, чего нимало не стыжусь. Здоровый сон — залог долголетия.

— Да вот, мы тут накрыли подпольный аукцион. И оказалось, что один из экспонатов, картина, в розыске не числится! И владелец ее не заявлял. Уверен был, что она так у него и висела. А теперь вот узнал, возмутился и требует, чтобы мы нашли, кто у него картину эту похитил да подменил. А как я ему ресурсы на поиски выделю, когда картину нашли уже? Пусть радуется, что на место вернулась! А потерпевший — важная шишка, сразу орать начал: мол, нажалуюсь на вас, поста лишитесь!

— И значит, должен я опять твой пушистый хвост спасать, — подвел я итог.

— Да какой там мой! Думаешь, я правда через него с поста полечу? Не смешите мои когти, — фыркнул Дмитрий. — Тебя, я думаю, самого эта картина равнодушной не оставит.

Картина? С чего бы это?

Я считаю себя личностью интеллигентной, но живопись меня интересует мало. Как, впрочем, и Пастухова. Все-таки мы с ним не принадлежим к человеческому роду: зрительный наш аппарат устроен совершенно по-другому. А значит, редкая картина, написанная человеком, может по-настоящему нам понравиться. Хотя, конечно, бывают исключения.

Карандашная графика — другое дело. Еще я положительно отношусь к гравюрам. Но к ценителям себя не причисляю.

— Потому что автор тебе знаком, — проговорил Пастухов и сделал театральную паузу. А затем с наслаждением добавил: — Некто Анна Владимировна Ходокова! А? Как тебе?

Кажется, я даже мяукнул от удивления.

Разумеется, в глубине души я не сомневался, что Анна рано или поздно добьется большого успеха — хотя бы просто потому, что вселенная не может оказаться ко мне добра и обеспечить ее возвращение в родной дом и обратно в мои ассистентки. Но что ее картины уже воруют из частных коллекций — вот это стало сюрпризом! Ведь лишь чуть больше года прошло с того, как она начала брать заказы.

— Вот-вот, — забавляясь, проговорил Пастухов. — Именно что «мяу», — произнес он это с ужасным акцентом, но поправлять я его не стал. — Так я оформляю дело на тебя, как на нашего постоянного консультанта?

— Уговорил, — процедил я. — Оформляй, черт мохнолапый!

На вульгарное ругательство Дмитрий, как и следовало ожидать, не обиделся, только захохотал. А покрасневшие ушки телефонистки, если ей вдруг случилось подслушать наш разговор, меня не волновали.

Непосредственно делом занимался, конечно, не Дмитрий — ему не по чину — а его бывшая напарница, Жанара Салтымбаева. Мы договорились, что она пришлет ко мне одного из младших инспекторов с материалами дела, и что этот же младший инспектор устроит мне осмотр помещения подпольного аукциона, на том и распрощались.