Геополитика постмодерна
Шрифт:
? национальные и националистические движения (состоящие из коренных народов, диаспор, общин мигрантов);
? сегменты традиционных религий (ислам, православие, суфизм, импортированные религии – протестантизм);
? секты (в первую очередь, исламские – салафизм, ваххабизм, но также иеговисты, харизматы, хаббардисты и т. д.);
? террористические организации на базе джамаатов и салафитских ячеек;
? финансовые сети теневого бизнеса и системы типа «хавала» (передача денег из разных стран на основании личного поручительства определенных фигур) и телефонной связи;
? отдельные кланы в местной власти;
? криминальные сообщества и преступные группировки;
? молодежные и студенческие организации, клубы;
?
? отдельные эмиссары, курирующие сегменты сетей – однородных и разнородных.
«Оранжевая» сеть на Северном Кавказе призвана:
– на физическом уровне:
? обеспечить критическую массу людей, готовых принять активное участие в протестных акциях (под разными лозунгами и с разными целями – в зависимости от обстоятельств и регионов);
? мобилизовать для точечных действий террористические ячейки;
– на информационном уровне:
? поднимать градус социальной активности;
? нагнетать обстановку;
? раздувать существующие реальные проблемы;
? обострять психологическую обстановку вокруг конфликтных ситуаций;
? обеспечить прямые коммуникации между различными сетевыми организациями, придерживающимися наиболее радикальных взглядов;
– на когнитивном уровне:
? повлиять на сознание людей, подтолкнув их к убеждению, что ситуацию надо менять радикальными способами, что «дальше так нельзя», что «жить стало невыносимо»;
– на социальном уровне:
? активизировать и мобилизовать этнические, социальные, административные и религиозные группы населения Северного Кавказа, подталкивая их к решению насущных проблем радикальными методами в ситуации назревающего хаоса.
Когда «оранжевым» удастся дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе, с помощью этого управляемого кризиса можно будет влиять на ситуацию во всей России, подталкивая процессы на федеральном уровне в нужном ключе. В зависимости от конкретного сценария развертывания событий эти процессы могут дойти до сепаратизма отдельных республик и областей Северного Кавказа, а могут остановиться в стадии «относительного хаоса».
«GEOPOLITICS ON-LINE»
Приложение 1
«Золотой миллиард» атакует
«МК»: Что такое, по-вашему, сейчас терроризм?
А. Дугин: Террор ни в коем случае не является вещью в себе. Как не является вещью в себе и международный терроризм. Он лишь объяснение различных процессов, происходящих в мировой политической реальности. Террор – это метод, к которому прибегают в каких-то исключительных обстоятельствах политические, национальные, религиозные силы, не имеющие возможности донести свои идеи и требования до широких масс. Это небольшие идеологические, религиозные, этнические группы, которые не имеют доступа к парламентской практике или средствам массовой информации. Соответственно с помощью террора они решают те политические задачи, которые иные силы решают другими способами.
«МК»: Существуют ли какие-то предпосылки, при которых организация от легальных методов борьбы переходит к террористическим?
А. Дугин: Главное условие появления терроризма – зазор между жесткими ограничениями в политике и относительной мягкостью правоохранительной системы. Поэтому для существования терроризма лучше всего подходит общество с либерально-демократическим устройством.
«МК»: Есть ли какая-либо классификация террористических организаций?
А. Дугин: Да. Террористические образования варьируются от мощных религиозных, этнических объединений, которые входят в состав крупного государства, до террористов-одиночек. В первом случае террор используется как один из элементов ведения национально-освободительной войны (курды в Турции или ИРА – Ирландская республиканская армия). Одиночки же решаются на отчаянный шаг, чтобы реализовать свою политическую программу или психологические комплексы. Например, Освальд – убийца Кеннеди, Игаль Амир – убийца Рабина.
«МК»: Каковы эти люди, готовые заниматься террором?
А. Дугин: Они отличаются большой психической активностью. Им свойственны лидерские качества, неспособность к каким-либо компромиссам, презрение к материальным ценностям и комфорту. Это, как правило, люди, которые не могут достичь высокого положения, но обладают большой концентрацией психической энергии, решительностью, презрением к опасности и смерти. В некоторых случаях эти качества граничат с психическим расстройством, переходят в патологию. У террориста отсутствует осознание границы между жизнью и смертью. Это проявляется в отношении не только к чужой, но и к собственной жизни. Потому среди террористов так много религиозных фанатиков, сектантов, мистиков, иногда они также активно употребляют психоделические вещества.
«МК»: Прибегают ли к терроризму власти?
А. Дугин: В эпоху холодной войны и даже до нее терроризм использовался в ходе противостояния крупных держав и блоков на каком-то промежуточном поле. Как правило, теракты не осуществлялись на территории противостоящих сторон, а происходили в третьих странах, где имелось влияние обеих сил. Существовала некая молчаливая конвенция – где можно применять террор. А за плечами террористов обязательно стояла одна из двух сверхдержав. Советский Союз поддерживал леворадикальные группировки в Латинской и Центральной Америке, а также на Ближнем Востоке. США поддерживала другую модель терроризма, так называемых «либерти файтерз» («борцов за свободу»), радикальных сторонников либерализма, например, «контрас» в Никарагуа или антисоветские силы в Анголе. Одной из подобных групп, сформированных ЦРУ и поддерживаемых официальным Вашингтоном, были радикальные исламисты. Они были вскормлены во время холодной войны как конкретный инструмент американского геополитического влияния в третьих странах – вне СССР и соцлагеря.
«МК»: Сейчас получается, что исламисты взрывают своих хозяев?
А. Дугин: Что касается нынешнего радикального исламизма, который по молчаливому согласию мирового сообщества признан главным виновником взрывов в Москве и в Вашингтоне, то на самом деле он как был инструментом американской геополитики, так и остался. В какой степени он стал автономен от своих хозяев – это вопрос сложный, но согласно множеству свидетельств Бен Ладен и близкие ему структуры буквально до самого последнего времени курировались американскими и англосаксонскими спецслужбами.
«МК»: То есть международного терроризма не существует? Только подконтрольные американским спецслужбам исламисты?
А. Дугин: Здесь очень много непонятного, но совершенно четко можно сказать, что никакой структуры международных террористов с ясными целями и задачами, которая действовала бы от собственного лица, просто не существует. Ранее был террор двуполярный, теперь, после распада СССР и исчезновения одной сверхдержавы, терроризм стал однополярным. Вполне возможно, что одни части ЦРУ не стыкуются с другими. Именно в этом, по моему мнению, и следует искать объяснение ряду фактов террора.