Гиблое дело

– Джет? – прошептала она.

Он утратил дар речи.

Ничто в этом мире не могло подготовить его к физическому потрясению от встречи с Мьюринн О’Доннелл здесь, в Сэйв-Харборе! Особенно босой и беременной.

Пульс на ее шее участился, и маленький компас на цепочке у горла поймал свет. Это тотчас привлекло его взгляд к ее груди, полной и округлой. Похоть разрывала его, кровь бурлила от прилива адреналина.

Каждая клетка его тела вопила о том, чтобы прикоснуться к ней, притянуть к себе, обнять как можно крепче, стереть потерянные годы. И в то же время вид ее округлившегося живота пробудил в нем нечто холодное и хрупкое, как будто вокруг его необузданных чувств образовалась защитная оболочка.

Ему следовало отойти – и быстро, прежде чем он сделает или скажет что-нибудь глупое.

– Я не знал, что ты вернулась, – произнес Джет. – Я увидел свет на чердаке и подумал, вдруг это вандалы.

Она по-прежнему не нашлась с ответом, и его слова повисли между ними бессмысленным эхом в пропасти потерянных лет. По веранде застучал дождь.

– Дом Гаса стоял пустым, – пояснил Джет, прочищая горло. – Но я вижу, что у тебя все под контролем. – Он повернулся, чтобы уйти, но задержался на крыльце, угодив в капкан неистового желания обернуться и вновь впиться в нее глазами. – Добро пожаловать домой, Мьюринн! – бросил он и, приказав себе не оглядываться, легко сбежал по ступенькам к своему пикапу.

– Джет… погоди!

Он остановился. Его волосы были влажными от дождя.

– Я… меня не было на чердаке, – сказала она.

Он очень медленно повернулся.

– Тебя не было там, когда я постучал?

Она покачала головой:

– Нет. Я спала.

– Кто-то был там наверху, Мьюринн.

– Это не я.

Он секунду помешкал, затем поднялся по ступенькам крыльца и, входя в дом, щелкнул выключателем. Света не было.

– Я еще не додумалась, как подключить солнечную батарею.

– Дай-ка его мне, – сказал Джет, забирая у нее дробовик. – Пойду проверю, что там и как, подключу электричество, а потом уйду.

Джет схватил со стола фонарь и, громко топая, поднялся по деревянной лестнице. Мьюринн прижала к животу дрожащую ладонь, пытаясь взять себя в руки. Затем тяжело вздохнула и последовала за ним – и за светом – на чердак.

Джет со скрипом открыл дверь: из чердачного окна за столом Гаса в комнату тотчас ворвался сквозняк. Шторы заколыхались, и бумаги разлетелись по всему полу. Дождь снаружи полил сильнее, ветер приносил с собой влагу.

– Я… я могу поклясться, что раньше окно было закрыто, – пролепетала Мьюринн.

Она быстро прошла в кабинет и наклонилась, чтобы собрать разбросанные по персидскому ковру бумаги. Из-за растущего живота ее движения были неловкими. Она знала: Джет наблюдает за ней. Почувствовав на себе его взгляд, замерла и подняла глаза. Их взгляды встретились.

В свете фонаря черты его лица казались резкими, донельзя мужественными. Широкий рот был очерчен с точностью скульптора и обрамлен морщинками улыбки, которые с годами углубились. Новыми были и тонкие морщинки, веером разбегавшиеся от синих глаз… Глаз, все еще таких же ясных и пронзительных, как в тот день, когда она уехала из этого городка. И вот теперь они впивались в нее с животной силой, от которой ее колени превращались в желе.

Мьюринн сглотнула. Она знала: он наверняка думает о ее беременности. Знала она и то, что Джет слишком горд, чтобы спрашивать. Они были во многом похожи.

Неловко прижимая бумаги к животу, она встала, и ее щеки вспыхнули. Его глаза стали темнее обычного. В его взгляде появилось нечто такое, от чего она ощутила внутри опасный жар.

– Так вот как Меркьюри попал сюда! – тихо сказала она, пытаясь заполнить взрывоопасное пространство между ними. – Мой кот, – пояснила она и нервно усмехнулась. – Гас купил его для меня, когда мне исполнилось тринадцать. Помнишь?

– Вряд ли этого кота можно назвать твоим, Мьюринн, – резко произнес он. – Ты бросила его. Одиннадцать лет назад.

Намек был ясен. По мнению Джета, у нее не было никаких прав: ни на дом, ни на что-то другое. Даже на кота… Она облизала губы.

Джет внезапно отвернулся, прошел через комнату и посветил фонариком позади стола Гаса.

– Этого ты тоже не видела?

– Боже мой, нет! – сказала Мьюринн, подойдя ближе и увидев на ковре осколки стекла.

Ящики стола были выдвинуты. Под кожаным креслом, в котором она сидела всего несколько часов назад, валялись папки. Системный блок под столом был опрокинут на бок, провода вырваны. Мьюринн стало не по себе.

– Кто-то был здесь, наверху, пока я спала.

Джет отдернул тяжелые шторы.

– Оконное стекло разбито. Тот, кто залез сюда, явно что-то искал в столе Гаса. – Он нахмурился и обвел комнату взглядом. – Должно быть, его спугнул шум мотора моего пикапа.

Мьюринн обхватила руками живот и вздрогнула. Влажный от дождя ветер из разбитого окна щекотал ей кожу.

– Зачем кому-то рыться в вещах Гаса?

– Черт его знает! – сказал Джет, рассматривая половицы под окном. – Но, кто бы это ни был, он явно что-то искал. Он мог попытаться унести системный блок, ведь твоя солнечная батарея отключена. И у него не вышло получить доступ к нужной информации прямо здесь.

– Он?

– Здесь на деревянном полу грязные следы, оставленные ботинком двенадцатого размера. Я бы сказал, что это был мужчина.

От очередного порыва ветра на коже Мьюринн появились мурашки, соски напряглись. Джет взглянул на ее грудь, а затем посмотрел в глаза. Однако быстро отвернулся, потер лоб и тихо выругался.

– Это так трудно, Джет? – прошептала она. – Снова видеть меня?

Он пару секунд не решался на нее смотреть.

– Да, – пробормотал он. – Трудно. Пойдем… – Он коснулся ее локтя и осторожно вывел на площадку. – Мы должны оставить здесь все как есть. Я вызову полицию.

Джет закрыл за собой чердачную дверь. Пространство на узкой лестничной площадке внезапно сжалось, желтый круг света сделался слишком интимным. Да, Джет оказывал все такое же влияние на пространство: оно как будто сжималось вокруг него.

Дело было не только в его физических размерах; он излучал энергию, которая казалась слишком мощной для ограниченного пространства. Его стихией была дикая природа, и именно поэтому он отказался следовать за ней в Лос-Анджелес. Сказал, что город убьет его дух, кем бы он ни стал.

Оглядываясь в прошлое, Мьюринн понимала: он был прав. Многолюдный город с его толпами был тесен для такого вольнолюбивого дикаря, как Джет. Он появился на свет для того, чтобы странствовать на своем самолете по таким местам, как Аляска и тундра. Вот почему такие люди, как он, и жили к северу от шестидесятой параллели.

Лос-Анджелес был бы для него каменной тюрьмой.

Но в то время этот город означал для нее свободу и приключения – пропуск в яркий новый мир.

Тем не менее Джет на некоторое время покинул родной город. Уехал в Лас-Вегас. Где и женился. И это жгло огнем.