Гидра

– К черту все, Николай! Там, за пределами штаба, вершится история, а мы сидим здесь как курицы на насесте. Я потерял у этого города половину своей группы. Да что тут говорить, здесь нет ни одного офицера, чья группа бы не была отмечена потерями у позиций Бауга. И что же получается? Мы тут, а все лавры получит человек, который всегда избегал открытого боя. Этот сукин сын, Лангард, получит повышение незаслуженно, а нас оставит с носом!

Несколько человек подтвердили его слова, однако большая часть офицером промолчала. Эмоции были здесь лишни и вскоре, когда все немного стихло, слово взял Локт.

Выйдя из-за своего места и блеснув своим грозным видом, он медленно прошел вниз по наклонной лестнице, где в самом конце остановился, чтобы опять посмотреть на присутствующих.

Его вид говорил о недовольстве, но чувства, так мешавшие ему думать, он старался оставить позади себя, чтобы успокоившись, дать свою оценку всему происходящему.

– Разрешите.

Локт встал за трибуну, закрыв своими широкими плечами стоявшего позади него Николая.

– Я понимаю ваше возмущение происходящим, коллеги, и полностью поддерживаю вас. Это очень печально, когда вкладываешь все силы, средства, человеческие жизни для достижения цели, а заслугу вместо вас присваивают кому-то другому. Сейчас там, у города Бауг, происходит явное нарушение всех установленных норм и правил, которым мы, настоящие офицеры и бойцы, следуем уже очень давно. Это оскорбление нас всех и дабы не быть голословным, хочу сделать заявление. В присутствии всех, чтобы меня не считали трусом или заговорщиком. Если командование примет решение о повышении офицера Лангарда до звания полковника, только потому, что он внезапно оказался в нужном месте и в нужное время у ворот сдающегося города. И при этом не примет во внимание те усилия, что были приложены для этого другими офицерами и их боевыми группами, а так же те потери, что понесли они во время вылазок к городу Бауг, то я, офицер Локт, складываю свои полномочия как командир механизированной группы и досрочно разрываю договор с командованием, руководствуясь пунктом четырнадцать раздела 2. У меня есть на это полное право, так как я уже давно превысил лимит пребывания, на предусмотренный законодательством максимальный срок непрерывной службы во время боевых действий.

Локт обернулся и посмотрел на Николая. Но тот и глазом не повел. Ему было известно об этом праве и том, что почти все воюющие офицеры уже давно выработали свои сроки пребывания на этой планеты, а некоторые и по несколько раз. По закону, каждый, кто проходил службу во время военных конфликтов, имел право уволиться по истечению срока оговоренного в договоре. Но как это часто бывало, опытных офицеров всегда не хватало. Кого-то убивали, кто-то сам уходил не глядя на все уговоры. Поэтому договора командование старалось продлевать любыми средствами, стимулируя офицеров материально настолько, насколько это было возможно. Но право на досрочное расторжение договора, закрепленное за каждым таким опытным офицером, было неприкасаемым и пересмотру не подлежало. Порой угроза расторжения договора была последним аргументом офицеров перед командованием, во время жарких споров и дискуссий.

И вот сейчас Локт воспользовался своим последним козырем. Трудно сказать хотел он этого сам или ситуация вынудила его сделать это. Но после слов, сказанных им сейчас, в зале наступила гробовая тишина. Все ждали, и никто не хотел повторять сказанное грозным офицером, ведь последствия такого резкого решения не мог просчитать даже самый прозорливый человек.

– Да, офицер Локт, у вас есть на это полное право и, уверен, что командование примет во внимание каждое сказанное вами слово.

Николай прошел вперед и встал возле возмущенного офицера.

– Надеюсь, оно сделает соответствующие выводы.

– И я надеюсь. Но сейчас стоит отбросить эмоции и дать начавшейся ситуации дойти до логического конца. Мы все очень долго ждали этого момента и взять вот так, и прервать неожиданную капитуляцию города, который стоит у нас на пути как кость в горле, просто потому, что вы несильно любите офицера Лангарда, я не могу.

Шум недовольства тихо распространился по живым рядам.

– Что ты предлагаешь, Ланковский?
– кто-то задал вопрос.

– Ждать. Когда сдача будет принята, а город полностью перейдет под наше командование, я лично будут ходатайствовать о награждении каждого, кто внес хотя бы малую толику в эту победу.

Локт недоверчиво посмотрел на Николая. Будучи выше и крупнее, его взгляд был направлен сверху вниз и падал на стоявшего рядом офицера как ястреб на свою будущую добычу.

– А если не сдержишь слово? Мне интересно, что ты будешь говорить тогда. Как попытаешься оправдываться.

– Я сделаю все, что в моих силах, Локт. Тебе ли неизвестно, что они не безграничны, а значит, исход может быть абсолютно разным. Одно лишь могу сказать наверняка: Лангард получит повышение, как бы мы этого не хотели, сама ситуация благоволит к этому, а уж что потом...
– Ланковский замолчал.

Зал притих и ждал продолжения. Николай понимал, что от сказанных в следующие несколько секунд слов зависело будущее, без малого, всего штаба.

Он тщательно подбирал слова. Строил предложение так, чтобы не вызвать бурю негодования у почти ста пятидесяти офицеров и их подчиненных, находившихся в этот момент в зале. Просчитывал варианты, ведь если Локт не блефует и воспользуется своим правом немедля, то результат может убить на корню все дальнейшие переговоры.

Офицеры просто последуют его примеру и покинут базу до того, как командование сможет принять ответные меры и пополнить ряды новыми бойцами.

"Нет, этого нельзя допускать никоим образом"

– А уж потом, - он тяжело продолжил, - я возьму ситуацию под свой контроль и сделаю все, чтобы заслуги каждого из вас не были забыты.

Молчание.

Офицеры переглядывались между собой. Слова были слишком расплывчаты и не гарантировали практически ничего. Это видел и понимал Локт. Рассматривая своего коллегу, он как каменная скала, неподвижно стоял на своем месте, ожидая дальнейших слов.

Но им не суждено было появиться. Николай не хотел больше ничего говорить и, развернувшись, направился к выходу. Взгляды сопровождали его. Он чувствовал это всем своим телом, как чувствует солдат прицел автомата направленного на него со скрытой позиции.

Прозвучал скрежет - двери захлопнулись. Говорить больше было не о чем.

12.

Ветер начинал усиливаться с каждой минутой. Его резкие, как удары хлыста, порывы возникали с разных сторон и били с силой, способной сбить зазевавшегося человека с ног.

Температура медленно опускалась.

Я смотрел на ручные часы и с ужасом понимал, что еще один час и в округе станет холодно настолько, что никакая одежда не спасет его от переохлаждения, которое в будущем может сказаться на здоровье самым неожиданным образом.

Филина находилась почти в сотне метров от меня у самой границы болот, откуда веяло вонью, похожей на смрад от разложившихся химических отходов, сбрасываемых в контейнеры на заводах по переработке космического топлива.

Похаживая из стороны в сторону и осматривая ближайший лес, она ждала гостей. Уже давно. С момента прибытия в это места, прошло почти полчаса, а заявленной группы варрийцев не было даже на переносных сканерах.

– Рик, что у тебя там?

Слова возникли в голове совершенно неожиданно. Еще на подходе к этому месту, Филина сказала, что будет общаться со мной только путем своих способностей, влезая в мою голову и оставляя там свои вопросы.

Это было больно. Как будто кто-то нагло врывается в твой дом и начинает переворачивать все с ног на голову, разбрасывая по сторонам самое необходимое и жизненно важное.