Гилморн

Гилморн сам не знал, чего ищет в Итилиене. Но в Лихолесье он просто не мог оставаться, слишком невыносим был груз неотвязных воспоминаний, несбывшихся надежд, неизменных правил, чужих представлений о нем. Уклад эльфийской жизни сковывал его, как кандалы, а он хотел сам распоряжаться собой. Когда желание стало невыносимым, он испросил у короля Трандуила разрешения покинуть Лихолесье и отправился в путешествие по землям людей.

Гилморн не мог бы сказать, что ему нравятся люди. Но они завораживали. Теперь он был гостем среди них и наблюдал их повседневную жизнь вблизи, не со стороны. Люди жили быстро, ярко, энергично и жадно, короткий век подгонял их, торопил, и Гилморн чувствовал, что сам поневоле заражается этим бестолковым стремительным ритмом. Новые переживания и впечатления, места, в которых никогда не был, лица, которых никогда не видел, блюда, которых никогда не пробовал — все это менялось и перемешивалось каждую минуту, как рисунок облаков в ветреную погоду. Желания их были примитивны и неистовы, речи грубы и откровенны, взгляды — нескромны и выразительны, и не один такой взгляд Гилморн ловил на себе. Они знали, чего хотят, эти люди. У них не было времени на пустые размышления, они просто брали от жизни все, что она могла им дать.

Рядом с ними эльф лучше понимал сам себя. И рядом с ними к нему пришло долгожданное ощущение свободы.

Для них он был безымянным эльфом, незнакомцем, появлявшимся на несколько минут, часов, дней — и исчезавшим бесследно. Во время своих дорожных приключений он представлялся вымышленным именем или не представлялся вообще. Чужак в чужом краю, среди чужих лиц и обычаев. Никто от него ничего не ждал, потому что никто не знал, как он должен себя вести. Эльф был диковинкой в Итилиене. Слава Эру, на него не слишком часто пялились в тавернах и на дорогах. Народ здесь был занятой и нелюбопытный, а Гилморн не стремился специально привлекать к себе внимание. Беглый взгляд не всегда распознавал в нем эльфа, под простой дорожной одеждой и капюшоном, закрывающим волосы от пыли.

Почему именно Итилиен? А почему бы и нет. В конце концов, именно здесь когда-то жил первый и единственный человек, которого Гилморн узнал близко. По этой земле он ходил, этим воздухом дышал, с этими людьми разговаривал. Может быть, в одном из поместий, в которые Гилморн заезжал на своем пути, много лет назад увидел свет черноволосый зеленоглазый малыш. Один из престарелых седовласых лордов, которые просиживали весь день у очага, мог быть его отцом, один из грубых мужланов с обветренными лицами, которые пахали землю и варили эль наравне со своими крестьянами, мог быть его братом. Или любовником. Или тем, кем Норт должен был стать — и не стал.

Мимолетные мысли, абстрактные рассуждения. Гилморн не был готов к тому, что они станут реальностью. И вот теперь он смотрел с седла на стелу, отмечающую границы поместья Эргелион, и не знал, что ему делать.

Глава 1

Серый камень потрескался от времени, с одного края стелы был сколот кусок, но рельеф рисунка все еще был четким. Должно быть, пару лет назад его подновляли, следы черной и серебряной краски еще сохранялись в глубоких бороздах, прочерченных на камне. Глаза, сделанные из двух кусков зеленого бутылочного стекла, смотрели на всех подъезжающих к поместью. Взгляд их казался Гилморну испытующим. Они словно говорили: «Ну что, путник, решишься ли свернуть в наши владения или объедешь их стороной?»

Стела была очень древней, эльф безошибочно чувствовал это. Лишь Эру ведает, кто и когда поставил ее в этих лесах. Когда пришли люди и стали строить здесь свои жилища и распахивать поля, они не тронули грозный знак, вероятно, полагая его защитой от злых сил или предупреждением о том, что Враг не дремлет. Ибо не может быть черный дракон с распростертыми крыльями гербом мирного итилиенского лорда.

Не так много у Гилморна оставалось времени на раздумья. Вдали, в лесу послышались стремительно приближающиеся звуки: голоса, звуки рожков, лай собак. Кто-то из обитателей замка выехал на охоту. Через несколько минут они должны показаться из-за поворота… И что будет тогда? Пригласят ли к себе одинокого путника или не обратят на него никакого внимания в пылу охоты? Гилморн уже решил, что должен попасть в поместье, и не мог полагаться на волю слепого случая. Был отличный способ устроить все наилучшим образом. Старый, как Арда, но действующий безотказно.

Когда первые собаки выскочили на дорогу и первые охотники показались из-за деревьев, коню Гилморна под ноги метнулся заяц. Очень кстати, подумал эльф, это придаст сцене дополнительное правдоподобие. Он вздернул коня на дыбы и аккуратно соскользнул с седла наземь. Со стороны это должно было выглядеть как неосторожное падение. Для пущего эффекта он жалобно вскрикнул в процессе, чтоб уж наверняка привлечь к себе внимание. Эльф распростерся на земле с закрытыми глазами, имитируя глубокий обморок и прислушиваясь к происходящему. Стук копыт, обеспокоенные голоса, чьи-то руки приподняли его, кто-то спрашивал, что с ним, как он себя чувствует, может ли он открыть глаза. Эльф слабо застонал, продолжая изображать тяжело раненого. Другой голос, женский, сказал рядом с ним:

— Амрис, прекрати его трясти. Нужно отнести его в замок.

— Эру великий, это же эльф, — воскликнул тот, кто держал его. — Найра, ты только взгляни, настоящий эльф!

Девушка тихонько вскрикнула, когда Амрис снял капюшон с Гилморна. Эльф почувствовал, как она робко касается его волос.

— Какой красивый… — вырвалось у нее.

— Я никогда еще не видел эльфа! — сказал мужчина, вернее, молодой человек, судя по его голосу.

— Я тоже, — отозвалась она. — Амрис, ну перестань его тискать, ты сделаешь только хуже. Пойди помоги сделать носилки.

Гилморна опустили обратно на землю, девушка подсунула ему что-то под голову, похоже, сложенный плащ. Через несколько минут его положили на импровизированные носилки и отнесли в замок.

Убаюканный мерным движением, он расслабился и задремал, отправив свое сознание блуждать по закоулкам памяти. Лошади изредка всхрапывали, слуги перекликались, девушка с юношей рассказывали друг другу байки об эльфах, вдоль дороги шумели деревья…

Гилморн очнулся от забытья, поняв, что кругом давно царит тишина, и сам он неподвижно лежит на мягкой постели. С него сняли сапоги и куртку, распустили шнуровку рубашки — он смутно припомнил нерешительные прикосновения человеческих рук. Припомнил он и то, как молодой человек — Амрис — шикнул на девушку — Найру, — когда она погладила Гилморна по волосам: «Оставь, не смущай его! Может, людям нельзя к ним прикасаться!» При этих словах Гилморн едва не улыбнулся.

Он слегка приподнял ресницы, чтобы осмотреть комнату. Постель стояла у распахнутого окна, и вьюнки, оплетающие стену за окном, обрамляли его зеленым узором. Медвяные запахи разгара лета вплывали в комнату… вместе с запахами огромного хозяйства, поддерживающего жизнь каменной твердыни смертных: молока, свежего хлеба, скошенного сена, дыма, смолы, навоза и еще тысячи других вещей, которым Гилморн не знал названия.

С тех пор, как его подобрали на лесной дороге, прошло не более пары часов. «Пострадавшего» не оставили в одиночестве — юноша сидел у изголовья постели, и эльф слегка удивился, увидев у него в руках книжку. До сих пор ему нечасто удавалось застать смертных за чтением. Ни разу, если быть точным. Юноша рассеянно скользил взглядом по строчкам, то и дело отрываясь от книги и поглядывая, не очнулся ли его подопечный. Гилморн решил не томить его более ожиданием, и самому ему не терпелось познакомиться с обитателями замка. Кто они? Муж и жена? Непохоже… Брат и сестра? Он гадал, наслаждаясь неопределенностью. В смертных все было тайной, загадкой — в отличие от эльфов, по которым Гилморн мог почти безошибочно определять и возраст, и степень родства, и узы брака, и даже подданство.

Он притворно застонал, поднося руку ко лбу, открыл глаза и взглянул на юношу. Но заготовленные слова застыли у него на языке, и сердце будто остановилось на мгновение.

Кое-что он мог определить безошибочно и теперь.

Эти зеленые глаза были глазами Норта Морадана.

И черные волосы… и густые брови… и бледная кожа…

Он шумно выдохнул и расслабился. Наваждение исчезло. Юноша молод и строен, и волосы у него короче, чем у Норта, и плечи уже, и не такой огненный взгляд, и черты лица куда нежнее, чем у сурового мордорского военачальника. Но сходство все равно было потрясающим.

— Эру Всемогущий… — прошептал непослушными губами на синдарине Гилморн.

Юноша по-своему истолковал его замешательство. Уронив книгу, он вскочил и отступил на шаг.

— Вы в безопасности, благородный господин! Мы не причинили вам вреда! Вы помните, как вас сбросила лошадь? Вы ударились головой, потеряли сознание…

— Где я? — вполне натурально простонал Гилморн. Собственно, это должно было стать его первой фразой.

Какое счастье, что молодой человек так мало знает об эльфах. Иначе он никогда бы Гилморну не поверил. Эльф, которого сбросила лошадь? Да такого эльфа можно на ярмарках показывать, как шута…