Гимн шута 4

— Воронцовы ни за что не пойдут на такой риск, — покачал головой Сергей Михайлович.

— Они уже дали свое согласие, — негромко выдал парень.

Равно как и взяли на себя ответственность проследить за тем, чтобы «гости» не вздумали бузить на подконтрольной им территории… за пятьдесят процентов прибыли. Это с лихвой покрывало всю сумму арендной платы их Семьи.

— Вот как…

Крепко задумался Трубин. Внутренне он поморщился от мысли, что с его собеседником довольно скоро будет покончено. И не факт, что после его смерти удастся договоренности сохранить.

— Павел Анатольевич, — решил озвучить свои опасения Глава. — Ты знаешь, что именно сделал мой внук?

Клановец спокойно кивнул.

— Делу уже дан официальный ход. И Трубины не имеют рычагов влияния на следователей канцелярии.

Волконский понимающе хмыкнул. На «псов императора» вообще никто со стороны влияния не имел. Зато таким аккуратным образом собеседник вполне вежливо поинтересовался, а каким образом ты обеспечишь исполнение данных договоренностей, мил человек?

— Понимаю, — согласился парень. — Именно поэтому договор составлен не от моего имени, а от лица «РитРос».

В конце концов, как бы все это не закончилось, у него есть сестра. И о ее будущем стоит позаботиться.

— Достойно, — прекрасно понял недосказанность Сергей Михайлович. — Как же согласились на это Соколовы?

Марат многое успел наворотить, прежде чем Глава лично перехватил рычаги управления ситуацией. А потому банкирский дом вполне справедливо чувствовал себя оскорбленным. Они даже передали ценный актив Волконскому понимая, что сами «удержать» его не смогут. Лишь бы он не достался «обидчикам».

— Тридцать процентов от стоимости аренды будет направлено Дому Соколовых, — ровно ответил клановец.

Сергей Михайлович кивнул изящности решения. С одной стороны, клан напрямую никогда не стал бы приносить извинения и выплачивать виру каким-то «торгашам». Слишком большая разница в положении. Общество не поймет. А вот Волконскому заплатить не стыдно. Даже отдельно взятому. Особенно с учетом его нынешней репутации. Уж больно много разговоров о нем в определенных узких кругах ходило в последние месяцы после приема Горюновых. А уж то, что знатная часть «арендной платы» поступит на счет Дома Соколовых… Все всё понимают, но внешний политес и интересы обеих сторон вполне себе соблюдены.

Глава Трубиных протянул руку в сторону. Вышколенный молодой человек в очках тут же вложил в нее тяжелую дорогую ручку. Еще через миг контракт украсила размашистая подпись.

Волконский кивнул. Ну вот и все. Этот экземпляр договора можно оставить собеседнику. Главное уже сделала «умная папка» — сложное маготехническое устройство, зафиксировавшее соглашение и оповестившее о нем ряд государственных органов.

— Когда мы можем направить на объект своих специалистов? — поинтересовался Сергей Михайлович негромко.

— Прямо сейчас, — коротко ответил парень. — Мы позаботились о его подготовке. Однако оснастка, по естественным причинам, отсутствует.

Глава кивнул. Еще бы! Откуда бы молодому Волконскому иметь доступ к их внутренним картам технического процесса?

— Впрочем, отдел подготовки производства «РитРос» всегда готов принять заказ на изготовление соответствующих изделий по вашим чертежам.

«Изящно!» — оценил мужчина, наблюдая за наслаждающимся собственноручно налитым (!!!) морсом молодым человеком.

— Твое здоровье, Сергей Михайлович! — отсалютовал собеседнику Волконский.

— Так вкусно? — неожиданно поинтересовался тот негромко.

— Очень, — с чувством кивнул Павел, покатав приятную «кислинку» по языку. — Запасаюсь впечатлениями. Думаю, что «в застенках» у меня будет не слишком большой выбор по части меню… Тебе налить?

Трубин едва не поперхнулся. В общем, верно. Ему самому в ТАКОМ переплете оказываться не приходилось. Но он был просто уверен, что желания молодого человека ТАМ учитывать никто не будет.

— Налей, Павел Анатольевич, налей, — неожиданно даже для самого себя ответил он.

Волконский самолично выбрал чистый бокал и, подхватив графин, плеснул в него морса.

— И впрямь недурно, — хмыкнул (!!!) Глава, попробовав, к ужасу своих сопровождающих, напиток. — Впервые дегустирую местную кухню.

Павел вопросительно приподнял бровь.

— Здесь еду готовят вовсе не для того, чтобы ее кто-то съел, — сообщил собеседник. — Это элемент переговоров. Не более того. Ресторан существует отнюдь не благодаря кухне, а за счет репутации нейтральной переговорной площадки.

— Тем не менее, вкусно, — решил Павел, ничуть не пожалевший о том, что решил попробовать дичь в исполнении местного повара.

— Вероятнее всего, — оценил заявление мужчина, чуть поразившись мысли, что никто до этого ни разу не удосужился проверить это заявление.

Его юный собеседник бросил взгляд в окно. Темные тучи где-то внизу уже расступились.

— Кажется, дождь кончился, — хмыкнул он.

— Тебя это так волнует? — неожиданно для самого себя поинтересовался Глава.

Это было нарушением всех и всяческих норм проведения подобных переговоров. Поинтересоваться личной жизнью собеседника на такой встрече — нонсенс! Однако парень среагировал более чем спокойно.

— День чудесный, — коротко пожал плечами он. — Хочу прогуляться.

Сергей Михайлович задумался. После всего произошедшего заявление уже не выглядело… сумасшедшим. Всего-то клановец, прогуливающийся по улицам города без сопровождения. Что тут необычного, верно?

— Как считаешь, — задал еще более безумный вопрос, чем его собеседник, клановец. — Найдется тут какая-нибудь тара? Я хотел бы взять немного морса с собой.

На это Трубин не нашелся что ответить.

А вот Григорий и впрямь оказался профессионалом. Не смотря на шок от действительно неожиданного заказа, он в мгновение ока сыскал термостакан на кухне и заполнил его так понравившимся молодому человеку напиткам.

— Вот теперь и помереть не страшно! — заявил тот, принимая заказ.

Сказано это было столь легким тоном… что у Костина по спине пробежали мурашки.

* * *

— Да знаю я, — коротко сообщила Света.

Естественно, едва ручка Трубина коснулась листа, она оповещение получила. Так что замечание Павла, о том что «дело сделано», было излишним.

Павел, сделав глоток морса, негромко спросил:

— А чего тогда позвонила? — поинтересовался он, чуть щурясь от яркого солнца.