Гиппогриф Его Величества

Остаток дня прошел спокойно. Йерн крутился рядом, выполняя свою работу. Он тщательно вычистил стойло, натер седла, а также стал внимательно наблюдать за всем вокруг. Бланш помнил, что мужчина раньше не заботился о нем. Обычно этим занимались мальчишки-конюхи и иногда лекари, ведь в основном он спал и редко выходил наружу. Почему вдруг к нему приставили Йерна, оставалось загадкой. Животная часть Бланша не увидела в этом ничего особенного и восприняла как данность. Однако человеческая всерьез обеспокоилась и захотела задать тысячу вопросов. Если бы у неё появилась возможность говорить, она бы без остановки спрашивала о волнующих темах несколько часов подряд.

С тех пор, как осознал себя, Бланш впервые получил так много информации к размышлению. Никто не стремился ему ничего объяснять, ведь его воспринимали животным — более разумным, чем обычное, но недостаточно разумным, чтобы вести осмысленные диалоги. Изначально сам он не особенно интересовался положением дел в империи, ведь сперва хотел обрести внутреннюю гармонию, однако сегодняшний день вынудил его вновь начать думать о том, что происходит. В каком положении находился Калеб, а вместе с ним и все остальные, и как оно могло отразиться на нем.

Очевидно, дела в империи складывались не лучшим образом. Отец Калеба — предыдущий император — погиб. Как и когда это случилось, Бланш не знал, однако это принесло много проблем. Во-первых, на престол пришлось взойти Калебу, пусть тот был слишком юн для трона, и это явно тяготило его. Во-вторых, это заставило соседние королевства обратить внимание на империю. Калеба, неопытного и маленького, как птенца, могли заклевать более сильные особи. Они также могли начать на него давить из-за смерти отца, который не довел какое-то важное дело до конца. Бланш откуда-то понял, что это было связано с Рипсалисом и тигиллами. Ни его животная часть, ни даже человеческая не могли внятно объяснить, почему пришли к такому выводу. Было сложно простроить такую длинную логическую цепочку, опирающуюся на воспоминания о двух коротких разговорах, и Бланш несколько раз терял её на середине. В конце концов, он решил принять это пока, как данность.

Несмотря на то, что с каждым днем удавалось мыслить всё лучше и делать выводы быстрее, кое-что пока оставалось недоступным. Человеческая часть Бланша скучала по тому фантомному времени, когда могла строить десятки логических цепочек, ничуть не напрягаясь.

До глубокой ночи разум полнился размышлениями, а потому не было ничего удивительного в том, что ему явился сумбурный сон о последних событиях. В нем Бланш гулял вместе с Калебом, то и дело натыкаясь на дворцовых служащих, фрейлин и аристократов, и все они одаривали их недобрыми взглядами. В них смешивалось недоверие с презрением, но заворачивалось в обертку уважения. Это было отвратительно. Бланшу хотелось разогнать всех этих людей, чтобы они не расстраивали Калеба, но у него не оказалось такой возможности. Оставалось лишь терпеть и смотреть, как напряженные плечи юного императора каменеют, а взгляд наполняется упрямством и печалью, которые вытесняют некогда сияющие там радость и любопытство.

Бланш проснулся недовольным и расстроенным. Солнце постепенно поднималось из-за горизонта, освещая дворцовый сад, но пришлось прождать ещё достаточно много времени, пока ни пришел Йерн. Мужчина выполнил свою работу и вскоре вывел Бланша на улицу. Позже пришел Калеб в сопровождении верных охранников.

Бланшу показалось, что Калеб тоже выглядел подавленным, а охранники — напряженными больше, чем обычно. Впрочем, ничего особенного они не сказали. Прогулка прошла спокойно и буднично, чем ещё больше взволновала Бланша, ведь он чувствовал, что случилось нечто плохое. Болтливые охранники снова начали рассказывать истории, но в их трепе не оказалось ничего ст?ящего. В итоге, во время прогулки Бланш немного размялся, побегал, поиграл, полетал и погряз в переживаниях за своего человека. Когда его вернули в стойло, Калеб ушел, не оборачиваясь.

Как бы Бланшу ни хотелось узнать, что происходит — ничего не получалось. Он остался один на один с Йерном, а мужчина не имел привычки попусту болтать. К счастью, вскоре пришел другой слуга с мешком овса. Он поставил мешок и, воровато оглядевшись, тихо спросил:

— Слышал, что случилось вчера вечером? — его глаза загорелись от возбуждения, но Йерн лишь нахмурился.

— Мне не интересны пустые сплетни.

— Брось, это совсем другое, — поспешил заверить тот, и Бланш заинтересованно поднял голову. — Мальчишка-служка императора умер. Отравился, когда пробовал еду!

Йерн резко обернулся и посуровел. Животная часть Бланша испуганно вскинулась, заклекотала. Он поднялся на лапы и пошел к мужчинам, но те лишь смерили его взглядом, не восприняв всерьез.

— Глупости, — сказал Йерн. — Какой дурак подсыпет яд, когда всю еду Его Величества проверяют?

— Стражники шептались, что это не для убийства, а для устрашения, — сказал слуга, тараща огромные глаза и почти подпрыгивая от возбуждения. Бланшу остро захотелось клюнуть его в темечко. — Чтобы показать новому императору, что он недолго продержится на престоле. Он ведь не единственный наследник.

Йерн отвесил ему оплеуху.

— Тише, дурак! — рыкнул он. — Жить надоело? Зачем говоришь такое рядом со мной? А если решат, что мы хотим причинить вред Его Величеству? Убирайся отсюда и не смей больше со мной разговаривать.

Йерн схватил его за плечо и со всей силы толкнул так, что слуга едва не упал на мощеную дорожку. Потирая плечо, тот обернулся, зло сощурившись.

— Всё печешься о своей шкуре, а ведь должен ненавидеть этого пацана, — прошипел он. — Или радуешься, что снова получил тепленькое местечко? Сначала гиппогриф императора Корнелиуса, теперь этот… — он бросил полный ненависти взгляд на Бланша, и тот сделал несколько шагов, раскрывая крылья и угрожающе клекоча. — Опомнись, пока не поздно, и выбери правильную сторону.

— Кажется, у тебя снова проблемы со слухом, — сказал Йерн, краем глаза следя за Бланшем. — Моя единственная правильная сторона — это забота о гиппогрифах императорской семьи. Всё остальное меня не волнует. А теперь исчезни, пока я ни прибил тебя. Или пока с тобой ни разобрался кое-кто иной.

Бланш издал пронзительный крик, а затем метнулся вперед, собираясь раздробить клювом голову слуге. Тот с визгом бросился прочь. Любому гиппогрифу не составило бы труда догнать его, однако Йерн поспешил остановить его. Мужчина, рискуя попасть под горячую руку, бросился наперерез, и Бланшу пришлось отступить. Переполненный злобой, он с силой толкнул его крылом, а затем ушел обратно к стойлу. Он запомнил внешность и голос слуги, который возбужденно обсуждал неудавшееся покушение на Калеба, и понадеялся, что встретит его в будущем. Тогда он доведет дело до конца, чтобы такие мерзкие люди не появлялись во дворце.

Обдумывая план, Бланш улегся на своем месте и прикрыл глаза. Спустя несколько минут к нему подошел Йерн.

— Я понимаю, почему ты разозлился, — сказал он, опускаясь рядом. Бланш показательно отвернулся. — Вы, гиппогрифы, гораздо более разумные существа, чем все привыкли думать. Не удивительно, что тебе захотелось проучить Хана, раз он говорил такие ужасные слова о твоем хозяине. Но убивать его за болтливость — не выход. Это создаст лишь больше проблем Его Величеству, а сейчас у него и без того нелегкие времена.

Бланш не был согласен с этим, а потому продолжил глядеть в другую сторону. Йерн тяжело вздохнул.

— Я знаю, что ты понимаешь меня, поэтому подумай. Будет ли Его Величество рад узнать, что ты учинил беспорядок сразу, как выздоровел?

Слова упали, как камни, посеяв опасение в душе Бланша. Оно оказалось до того неприятным и холодным, что захотелось спрятаться. Распахнув крылья и проехавшись по лицу Йерна перьями, Бланш опустил голову и накрыл её ими. Разговор был окончен. Мужчина простоял рядом ещё несколько минут, а затем ушел. Кажется, он принялся делать что-то снаружи стойла, но Бланша это не интересовало. Голову снова наполнили мысли, а животная и человеческая части вступили в борьбу. Противоречия принялись раздирать душу на части.