Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого

Не будем спешить. Тетушка уже именовалась «ma tante» не в речи Шерер, а в авторском тексте в 1-1-II. Латинский шрифт играет тут роль кавычек: автор использует принадлежащее Анне Павловне именование тети как готовую конструкцию. И если мы начнем рассматривать фразу за фразой 1-1-III, задавая себе вопрос, насколько эти фразы соответствуют образу Анны Павловны, то заметим, что далеко не всегда. Допустим, лицо Ипполита, отуманенное идиотизмом, – не похоже, что это смотрит Шерер; скорее, это точка зрения автора. Если и есть в главе точка зрения хозяйки гостиной, доминирующей она не является.

Отложим вопрос об источнике взгляда, я вернусь к нему при анализе 1-1-VI. С точкой зрения «что-то происходит», пока достаточно такого наблюдения.

(в)

Что там все-таки с Наполеоном и с несчастным герцогом Энгиенским? Читателю достался очень скупой конспект. В «Русском вестнике» это был длинный красочный рассказ: спектакль, в котором м-ль Жорж играла Клитемнестру, стол, накрытый на две персоны, грозный стук Наполеона, герцог лезет в корзину для белья, роковой платок с гербом… там упоминается граф Сен-Жермен, знакомый нам по «Пиковой даме»… там рехнувшийся конь герцога!.. там прекрасная фраза «От меня зависело приставить к носу Буонапарте пистолет вместо флакона».

Почему Толстой лишил читателя этой великолепной новеллы?

Как и в случае с исчезновением подробностей международного положения в 1-1-I, автор выбрасывает из текста «настоящую историю». У него есть свои герои, на которых он имеет серьезные планы. Огромный рассказ виконта о Наполеоне (разбитый в «Русском вестнике» на несколько кусков) ставил в центр гостиной виконта, в центр главы – французское происшествие. Это все, конечно, неправильно.

В «Русском вестнике», кстати, еще не было аббата Морио, только виконт из персонально обозначенных иностранцев. Вводя аббата, автор размывает статус отдельно взятого француза: когда их вдвое больше, внимания каждому – вдвое меньше. Аббат при этом изгнан и из фильмов, и из спектакля, фраза окончательного варианта «Нынче у меня два очень интересных человека» в театре звучит как в «Русском вестнике», а именно – «Один интересный человек». Хотя тут дело не в концептуальных соображениях, а просто театру удобнее, когда на сцене меньше народа.

В черновике и в журнале сцены, составляющие ныне 1-1-III, имели гораздо более сложную композицию: не буду углубляться, скажу лишь, что они располагались в журнале на территории глав, забавно исчисленных как III, IV и 1V (sic!). Сокращения устранили тематический перекос и, что для нас не менее важно, обнажили конструкцию.

Ah! Oh! 1-1-IV

а)

Здесь мы, напомню, ждем взрыва. В 1-1-IV три сцены. Первая – предотвращенный конфликт, ложная тревога; во второй взрыв наконец происходит, а третья – плавный анекдотический выход.

Сначала княгиня Друбецкая, анонимно упомянутая в 1-1-III как скромная гостья, единственная сидевшая возле ma tante, быстро встает, пересекает гостиную и настигает в передней князя Василия. Она просит для своего сына Бориса перевода в гвардию. Для этого князь Василий должен поговорить с царем.

Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтобы он не исчез.

Попросишь сейчас за ненужного юношу, позже не сможешь попросить что-то полезное. Потому князь Василий отказывает. Княгиня атакует, напоминает, что ее отец некогда помог Курагину в карьерном продвижении. Кн. Василий сначала испытывает что-то вроде укора совести – отец княгини и впрямь споспешествовал ему в первых шагах по службе, – но такой мотив недостаточен для этого персонажа, и автор выдвигает решающий: княгиня не угомонится, будет преследовать, не ровен час и закатывать сцены; проще уступить.

Князь, чтобы избежать преследований, обещает решить вопрос. Следует вторая просьба: пристроить Бориса адъютантом к Кутузову. Здесь князь Василий отказывает, ссылаясь на то, что все равно бесполезно, желающих много. Князь, кстати, говорит «не обещаю», мы понимаем, что это отказ, но формально-то не совсем отказ. Вот князь уходит – Друбецкая включает вслед улыбку, пытается пустить в ход «улыбку молодой кокетки, которая когда-то, должно быть, была ей свойственна». Она не срабатывает, элементарно поздно, князь уже удаляется.

Это любопытное опоздание. Интерпретаторы норовят использовать похозяйственней этот повисший без дела аргумент. В спектакле и в английском фильме кокетство переставлено в середину разговора, вплетено в его ткань, что разумно: зачем инструменту работать вхолостую? В английском фильме эта сцена еще и дополнительно оптимизирована, карьерные вопросы просительницы объединены в один, а вторая просьба иная: Друбецкая говорит, что неплохо бы отщипнуть Борису и небольшой кусочек наследства умирающего Безухого-старшего. «Побирайтесь в другом месте», – отвечает князь в фильме, и Борис там присутствует при разговоре; заодно засветили и героя. Это все энергичные переделки, но книга развивается сложнее. Запомним этот аргумент-не-на-своем-месте.

В компании княгини Друбецкой возвращаемся к кружку виконта: снова нас ведет по гостиной один из персонажей. Об этом подробнее, как и обещано, при анализе 1-1-VI.

Пока – о скандале… пора уже быть настоящему скандалу.

Анна Павловна как раз распинается насчет Наполеона, виконт ей возражает – не в оценке злодея, а по поводу позиций государств и народов. Они ведут правильный светский разговор, транслируют, с аккуратными разночтениями, позицию общества. Веретена жужжат.

Князь Андрей и Пьер пытаются ввинтиться в разговор. Андрей – в основном с эффектными цитатами из Наполеона: тот умел иной раз красиво выразиться, «Бог дал мне корону» и все такое. Реплики Андрея более или менее игнорируются, поскольку он скорее абстрактно язвит, чем выражает определенную мысль.

Но это явно подзуживает Пьера. В первый раз он открыл рот – Анна Павловна не дала сказать, перебила. Во второй раз он, краснея, сумел ввернуть относительно нейтральную реплику, что, по слухам, дворянство присягает Бонапарту; виконт ответил ему сквозь зубы, что это неподтвержденная информация. Но с третьего раза Пьеру удалось-таки, да как:

– Казнь герцога Энгиенского, – сказал Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.

Такой реплики уже нельзя не заметить, Анна Павловна вскрикивает «Боже мой» по-французски, разные голоса говорят «Ah! Oh!», потом реагирует Лиза, реагирует даже Ипполит.

Пьер расшифровывает свою позицию: Наполеон молодец и потому, что победил революцию, и потому, что взял от нее хорошее, «и равенство граждан, и свободу слова и печати». Анна Павловна дважды пытается заставить Пьера перейти к другому столу, в «Русском вестнике» она даже пыталась обезоружить охальника вопросом «Вы русский?» (точнее: «Вы Русский?» – национальности по тогдашней орфографии писались с большой буквы), тщетно, виконт возражает уже всерьез, Пьер упорствует, князь Андрей улыбается, Анна Павловна, виконт, Лиза и Ипполит – каждый выстреливают репликой, подряд четыре, утихомиривая Пьера.

Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.

Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.