Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого

В советском фильме сборы в передней выкинуты, действие переносится из гостиной Шерер в кабинет Болконского через древний, заслуженный символ, а именно – через окно. Андрей отворачивается от «салона», глядит сквозь стекло, мы вместе видим петербургский пейзаж, он сменяется другим петербургским пейзажем: оказывается, что это уже Пьер смотрит из окна кабинета Андрея.

В английском фильме ситуация технично оптимизирована: в дом Андрея герои вообще не попадают, а все, что касается отношений Андрея с женой и поведения Пьера, проговаривают по ходу живописной прогулки по набережным рек и каналов.

В московском спектакле Пьер и Андрей хватают превратившихся в кукол Шерер и виконта, актеры некоторое время держат их на плечах, начинают диалог, а когда скидывают кукол, они уже вроде как в кабинете Андрея.

Генерала, отбирающего шляпу, Ипполита с шалью, суеты у карет нет ни у кого. Зрелище должно разворачиваться стремительнее. А Толстому нужна протяженность, даже избыточность шлюзового механизма. Генерал тянет шляпу, Ипполит – шаль, автор – время. Ощущение неплавности, затрудненности.

И еще в пятой главе появляются первые слуги. Два лакея в прихожей, форейтор. Книга выезжает из гостиной.

Космический конус. 1-1-VI

а)

Последняя из стартовых петербургских глав. Публикация в «Русском вестнике» делилась на три части: «В Петербурге» (1865, № 1), «В Москве» (1865, №№ 1, 2) и «В деревне» (1865, № 2), позже Толстой отказался от названий частей, маркировал их арабскими цифрами. Мы с вами дочитываем сейчас то, что называлось «В Петербурге».

Шестая глава значительно объемнее любой из предыдущих; склеена из трех, имевших в «Русском вестнике» номера XI, XII и XIII. В окончательном тексте «Войны и мира» между тремя частями главы даже сохранились отбивки, большие просветы, можете увидеть их в своем экземпляре. Но автор объединил эпизоды; значит, это для нас одна глава, в которой надо обнаружить сквозную структуру.

В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.

Это начало 1-1-VI. Появился в «Войне и мире» первый закадровый звук: шум платья. До сих пор не было никаких звуков, кроме разговоров да жужжания веретен Анны Павловны, которые не веретена, а тоже разговоры, иссеченные в однородную звуковую массу.

Платье, заметьте, названо «столь же элегантным», это явно взгляд автора – таким образом он дает понять, что Лиза, говоря в салоне: «дурно укутана», просто напрашивалась на комплимент.

Лиза и здесь начинает со светской реплики, отчего, дескать, вы, мужчины («мущины»), не женились на такой прекрасной женщине как А. П. Шерер. Но тут же речь заходит о военных затеях князя Андрея, и происходит взрыв. Конфликт, который – в отличие от всех предыдущих – и не решится, и не рассосется сам.

Лиза боится. Боится остаться без Андрея, хотя сам Андрей общества жены явно бежит. Боится деревни, куда она направится, когда муж последует на войну. Боится остаться без своих светских друзей! – именно эта тема звучит четче всего, поддерживая заданную ранее оппозицию Андрея и «салона». Лиза даже предлагает прибегнуть к посредничеству Шерер для того, чтобы Андрей мог служить при дворе флигель-адъютантом: идея, прямо противоположная космосу Болконского.

На самом деле она боится – сказано от автора – родов, разрешения беременности, но впрямую этого не говорит – из-за присутствия Пьера или потому, что в ее отношениях с Андреем нет места настолько личному. Лиза шумит, что раньше Андрей к ней относился иначе, а князь не склонен к диалогу, просто отправляет Лизу спать.

Конфликт загнан внутрь. Уходя, Лиза повторяет «mon dieu», раньше мы слышали это выражение от Анны Павловны, читатель опознает «рифму»; вроде бы «mon dieu» может воскликнуть любой человек, но в «Войне и мире» это словосочетание (во французском варианте) принадлежит лишь Лизе и Шерер.

Вторая часть главы – Пьер и Андрей переходят (длятся шлюзы) в столовую. В середине ужина Андрей выступает с монологом, что зря он женился, что Пьеру не надо жениться, что женщины – это эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем.

Саму по себе конкретную Лизу Андрей считает добродетельной, но уже факт ее органичной позиции в свете – важнее, получается, добродетелей. Поминается, конечно, Наполеон, которому женщины не мешали ставить высоких целей, вот он их и достиг. В «Русском вестнике» Андрей говорил, что Бонапарт кончил курс в артиллерийском училище, но эта живая деталь усечена, много чести для Бонапарта иметь настолько личную деталь.

Потом разговор сворачивает на Пьера, который повторяет, что не выбрал пока занятия по душе… новым боком выскакивает тема женщин… других, не светских, а полусветских. Пьер с ними усердно путается как по личной склонности, так и по товарищеским наущениям Анатоля Курагина. Андрей настоятельно советует Пьеру бросить эти забавы, и Пьер мгновенно принимает решение больше к Анатолю ни ногой, оно у него давно зрело.

Но, выйдя от друга в два часа «бессумрачной ночи», Пьер все же решает ехать к Анатолю. Процесс принятия решения визуализирован в британском фильме: вспышки сцен с алкоголем и «женщинами» в мозгу манят молодого повесу.

Третья часть 1-1-VI: сцена в большом доме у конногвардейских казарм. В передней никого нет, но пахнет вином (первый запах в книге) и слышатся дальний говор и крик (снова звуки за сценой), а в следующем абзаце даже и рев медведя.

В «Русском вестнике» медведя еще не было, зато на входе в дом была пустая комната, посреди которой стояла статуя скаковой лошади в полный рост. Замечательно! Где взял Анатоль такую статую, из чего сделана статуя… Вопросы праздные, лошадь вычеркнута, но проход через пустые комнаты все равно очень длинный.

На входе лакей, теоретически это препятствие, на деле он, думая, что его никто не видит, допивает тайком недопитое вино. Хорошая деталь заднего плана, в английском фильме внимательный зритель заметит этого лакея за спиной Пьера. Появились неперсонифицированные персонажи, в следующих абзацах что-то кричит «первый», что-то «второй», что-то «третий».

Пьер слишком трезвый, его заставляют выпить несколько стаканов. Метафора шлюза, перехода с уровня на уровень за счет гидротехнической процедуры, здесь материализуется: как шлюз наполняется водой, Пьер должен, чтобы начать действовать, наполниться вином.

Пьер появляется в момент пари: двадцатипятилетний пехотный офицер Долохов поспорил с англичанином Стивенсом, что выпьет бутылку рома одним махом, сидя на подоконнике третьего этажа и не держась ни за что руками. Для этого из окна надо выставить раму, слуги и Анатоль не справляются, на помощь приходит мощный Пьер.

Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон.