Глаза чужого мира (сборник)

Существа завопили от боли и со всех ног помчались на пригорок. Не прошло и нескольких минут, как один из урсиальных скакунов вернулся с осколком голубого фарфора и потребовал награду. Риальто пожаловал ему ошейник из красных перьев и снова отправил на поиски.

За утро перед глазами Риальто прошло множество самых разнообразных голубых предметов, однако маг не удовольствовался ни одним из них и увеличил как частоту, так и силу стимулирующих трудолюбие приступов чесотки.

Незадолго до полудня Риальто заметил, что Ошерл как-то странно себя ведет, и не замедлил поинтересоваться:

— Ну, Ошерл, что у тебя?

— Вообще-то, это не мое дело, — сухо проговорил сандестин, — но если я промолчу, ты до конца жизни не оставишь меня в покое. Еще, чего доброго, опять заведешь разговор о штрафных очках…

— Что ты хочешь мне сказать? — закричал Риальто.

— Это имеет отношение к Персиплексу, а раз уж тебе так приспичило заполучить этот кристалл…

— Ошерл, я приказываю тебе! Хватит ходить вокруг да около! Что там с Персиплексом?

— Короче говоря, я склоняюсь к мысли, что его обнаружил один флантик [14] , который сначала хотел отнести его тебе, а потом получил встречное предложение от некоего человека, который пожелал остаться неизвестным, так что флантик теперь кружит над землей в нерешительности… Вот он! Видишь? Летит в ту сторону. Персиплекс зажат у него в правой лапе… Нет! Он заколебался… Он передумал, без сомнения, ему предложили более соблазнительные условия.

— А ну живо! За ним! Бей по нему первульсией! Заставь его вернуться или отбери Персиплекс! Ошерл, ты собираешься шевелиться или нет?

14

Флантик— крылатое существо с гротескной человеческой головой, предшественник пельграна. (Прим. авт.)

Сандестин не шелохнулся.

— Это спорный вопрос, который касается тебя и Аш-Монкура, мне не дозволено вмешиваться в подобное противоборство, и Ильдефонс тут будет на моей стороне.

Риальто разразился громкой бранью.

— Тогда проваливай, я сам изловлю это существо! Он у меня попляшет! Поставь в мои летучие сапоги полный заряд скорости!

Риальто взвился в воздух и огромными скачками понесся за черным флантиком, но тот, повернув свою серую голову, увидел преследователя и лишь прибавил ходу. Погоня увела их к юго-западу; они миновали горный кряж и лес охристых и серых пальматиков, затем болото — вереницу илистых лужиц, ручейков и кочек, поросших черными камышами. Вдалеке свинцово поблескивало Сантунское море, в котором отражались сизые облака.

Флантик начал выбиваться из сил, взмахи его крыльев с каждым разом все больше и больше слабели, Риальто, огромными скачками несущийся по воздуху, стал нагонять беглеца.

Внизу темнело море, никакого укрытия поблизости видно не было, когда флантик, внезапно развернувшись, налетел на Риальто и принялся молотить его крыльями и когтями. Риальто, едва не застигнутый врасплох, уклонился от яростной атаки, но край крыла все же задел его плечо. Он пошатнулся, флантик набросился на него, но волшебник отчаянным рывком увернулся. Ошерл, все это время стоявший в сторонке, ухмыльнулся.

— А ты проворней, чем я думал. Ловко вывернулся, — пробормотал он одобрительно.

Риальто в третий раз рванулся в сторону, и удар когтей флантика разодрал ему плащ, а затем отшвырнул прочь. Ему удалось выкрикнуть заклинание эффективности и кинуть в стремительно летящую на него тушу пригоршню голубого хаоса. Ослепительные осколки впились в туловище и изрешетили крылья. Флантик запрокинул голову и издал крик, полный страха и боли:

— Человек, ты погубил меня, ты отнял у меня единственную бесценную жизнь, а ведь другой у меня не будет! Будь ты проклят! Я уношу твой голубой кристалл с собой туда, откуда тебе никогда не вернуть его, — в Царство Смерти!

Флантик обмяк и безвольным клубком лап, крыльев, туловища и неуклюжей длинной шеи рухнул в море, где быстро исчез из виду.

— Ошерл! — досадливо воскликнул Риальто. — А ну вниз, в море! Достань Персиплекс!

Сандестин спустился со своей высоты и с опаской взглянул на воду.

— Куда упало это существо?

— Ровно туда, где ты стоишь. Ныряй, Ошерл. Это по твоей милости мы здесь торчим.

Ошерл прошипел что-то сквозь стиснутые зубы и опустил в воду специальный отросток.

— Ничего нет, — произнес он некоторое время спустя. — Там глубоко и темно. Я нахожу один только ил.

— Не желаю слышать никаких отговорок! — завопил Риальто. — Ныряй под воду и ищи, и чтобы без Персиплекса не смел показываться!

Ошерл глухо охнул и скрылся под водой. Наконец он показался снова.

— Ну как, нашел? — закричал Риальто. — Давай его сюда, живо!

— Все не так просто, — заявил сандестин. — Камень погрузился в ил. Он не блестит и не отзывается. Короче говоря, можешь попрощаться с Персиплексом.

— Я настроен более оптимистично, — возразил Риальто. — Зацепись за дно и ни под каким видом не позволяй Аш-Монкуру и Сарсему совать сюда свой нос. Я скоро вернусь.

— Поторопись! — напутствовал его Ошерл. — Здесь глубоко, темно и холодно, к тому же какие-то неведомые подводные твари хватают меня за отросток.

— Терпение! Самое важное: не сходи с этого места ни на дюйм, ты, как буек, указываешь положение Персиплекса.

Риальто вернулся к шатру перед развалинами Люид-Шага. Он объявил, что поиски окончены, и прекратил стимуляцию зудом, к немалому облегчению всей компании.

После этого устало упал в кресло и стал смотреть на Шалуке, последнюю из совершенных Васкес-Тохора, которая печально сидела на диване. Самообладание почти вернулось к ней, и она поглядывала на своего спасителя темными задумчивыми глазами.

«Она успела обдумать свое положение, — понял Риальто, — и не видит в будущем ничего светлого».

— Главная наша забота — поскорее убраться из этого гнусного места, — произнес он вслух. — А затем…

— Что затем?

— Посмотрим, какие перспективы для тебя открыты. Они не так уж безрадостны, вот увидишь.

Шалуке озадаченно покачала головой.

— Почему ты так обо мне печешься? У меня ничего больше нет, даже положения в обществе. Я почти ничего не умею и не слишком усердна. Я могу забираться на деревья гиллас за стручками и давить сок из иссопа, могу декламировать Непристойные Грезы Дрянных Девчонок — эти умения имеют специфическую ценность. И все-таки, — она с улыбкой пожала плечами, — мы друг другу чужие и ты даже не должен оказывать мне кастовые почести.