Глубина в небе

Когда наступит время, когда Фам выступит против Нау и Брюгеля, ему понадобится чья-то помощь, чтобы дергать за все ниточки. Придется мальчика кое-чему обучить… но иногда Фам скрипел зубами, думая о том, какую власть вручает одному из Винжей.

Набор команд Эзр выучил очень быстро. Теперь он должен без труда узнать другие способы, которые Фам ему открыл. Полное зрение появится не сразу, но…

– Да, я знаю, что ты пока видишь только вспышки света. Тренируйся с тестовыми узорами, и через пару-другую мегасекунд будешь видеть не хуже меня.

Почти не хуже меня.

Его уверенность успокоила мальчика.

– Хорошо, я буду тренироваться и тренироваться – у себя в комнате, как вы сказали. Такое чувство… не знаю, будто я сейчас сделал куда больше, чем за все прошлые годы.

Осталось сто секунд из отведенного времени. Маска, скрывавшая их от наблюдения, не может быть снята. Ничего, главное – реагируй на пацана естественно. Банально.

– Ты много сделал в прошлом. Вместе с тобой мы узнали суть работы Хаммерфеста.

– Да, но теперь будет по-другому… А как все будет, когда мы победим, сэр?

– После победы? – Почему бы и не сказать? – Будет… великолепно. У нас будет технология Кенг Хо и планетная цивилизация, почти готовая ее использовать. Это уже само по себе будет такой мощной торговой позицией, какой у Кенг Хо никогда не было. Но у нас будет и больше. Имея запас времени, мы создадим космические двигатели на базе новой физики, которую мы узнали при изучении Мигающей. И ты знаешь разнообразие ДНК на Арахне. Это само по себе уже клад, ящик с сюрпризами, который может…

– И все фокусированные получат свободу.

– Да-да, конечно. Не беспокойся, Винж, мы вернем Триксию.

Обещание очень дорогостоящее, но такое, которое Фам собирался выполнить. Если освободить Триксию Бонсол, Винж прислушается к соображениям насчет остальных. Быть может.

Фам понял, что мальчик глядит на него как-то странно: он дал молчанию затянуться слишком долго, до нежелательных догадок.

– Ладно, кажется, этот вопрос мы рассмотрели. Отрабатывай язык ввода и визуальные тестовые узоры. Сейчас наше время кончилось. – Слава Богу всей Торговли. – Уходишь первым, той дорогой, что пришел.

– Ладно.

Винж секунду помялся, будто желая еще что-то сказать. Потом повернулся и поплыл за внутренний баллон.

Фам следил за таймером, плавающим у него в заднем зрении. Через двадцать секунд он пойдет в другую сторону. Локализаторы скормили шпионам Брюгеля две тысячи секунд тщательно спланированной лжи. Потом Фам проверит ее на совпадение с тем, что происходило вообще в это время на базе, и, естественно, понадобятся некоторые корректировки. Провести такую встречу было бы проще простого, если бы у противника были обычные аналитики. При наличии наблюдателей зипхедов прикрытие собственной задницы становилось серьезной тренировкой в паранойе.

Десять секунд. Он вгляделся в полумрак, где только что исчез Эзр Винж. У Фама Нювена был тысячелетний опыт дипломатии и обмана. Так какого черта я так не гладко поработал с мальчишкой? Призрак Суры Винж вдруг оказался совсем рядом, и она смеялась.

– Знаете, нам действительно нужны локализаторы в Хаммерфесте.

Эта просьба стала уже ритуальной в начале брифингов службы безопасности Ритцера Брюгеля. Сегодня он, кажется, подготовил сюрприз.

– Люди Анне еще не закончили их оценку.

Вице-предводитель наклонился вперед. За эти годы Ритцер изменился больше других. Сейчас он находился на Вахте почти пятьдесят процентов времени, и при этом интенсивно использовал медицинскую поддержку и гимнастический зал Хаммерфеста. Выглядел он здоровее, чем в ранние годы. При этом он в какой-то момент научился удовлетворять свои… потребности, не создавая бесконечный поток мертвых зипхедов. Он вырос в ответственного предводителя.

– А вы видели последние рапорты Рейнольт, сэр?

– Да. Она говорит – еще пять лет.

Исследования Анне в поисках дыр в локализаторах коробейников были на грани невозможного. В ранние годы Томас надеялся сильнее. В конце концов, хакеры безопасности Кенг Хо не имели поддержки зипхедов. Но трясина программ Кенг Хо уходила на восемь тысяч лет в глубину. Каждый год зипхеды Анне отодвигали срок точного ответа на год или два. И вот теперь этот рапорт.

– Еще пять лет, сэр! С тем же успехом можно просто сказать «никогда». Мы с вами оба знаем, как мала вероятность, что эти локализаторы опасны. Мои зипхеды двенадцать лет используют их на базе и на разбитых кораблях. Они не специалисты по программированию, но я вас уверяю, все это время локализаторы были не менее чисты, чем любая аппаратура Кенг Хо. И они очень полезны, сэр. От них ничего не ускользает. Не использование их – само по себе содержит риск.

– Например?

Нау заметил тень удивления на лицах присутствующих: раньше разговор на эти темы не получал такого поощрения.

– Гм, например, то, что мы упускаем, не используя их. Давайте посмотрим темы нашего брифинга.

Началось не очень существенное обсуждение текущих вопросов безопасности: попытки Гонле Фонг раздобыть автоматику для своих контрабандных ферм, противоестественная привязанность некоторых групп к паукам – желательная сублимация, но потенциальная проблема, когда наступит время решительных действий, чрезмерный уровень паранойи Анне Рейнольт.

– Я знаю, что вы ведете за ней наблюдение, сэр, но она, по моему мнению, поплыла. Дело не в фиксации на ловушках в системе. Она стала существенно более одержима насчет «своих» зипхедов.

– Возможно, я ее настроил на слишком большую чувствительность. – Подозрения Анне о диверсиях против зипхедов были полностью аморфны и лишены ее обычной аналитической точности. – Но какое это имеет отношение к включению локализаторов в Хаммерфесте?

– При поддержке локализаторов в Хаммерфесте мои наблюдатели смогут вести постоянный и тонкий анализ – коррелировать сетевой трафик с тем, что происходит физически. Это же… позор, что самая слабая система безопасности у нас там, где нужна самая сильная.

– Гм.

Он поглядел в глаза Ритцеру. Еще ребенком Томас Нау выучил важнейшее правило: ври кому угодно, только не себе. Именно самообман губил великих людей всю историю человечества, от Хелмуна Дайра до Фама Нювена. Честно: он действительно хочет иметь озеро под Хаммерфестом, которое обещала Чиви. Имея такой парк, он из этой нищеты сделает что-то достойное, роскошь, которую Кенг Хо редко превосходила даже в цивилизованных системах. Это все было поводом нарушить безопасность – но, может быть, его самоограничение было бы еще хуже. Подойдем с другой стороны: кто это проталкивает? Самый большой энтузиаст – Ритцер Брюгель. Его нельзя недооценивать. Не столь прямо эту дилемму создала Чиви.