Глубокое погружение
Шрифт:
А поскольку бикини у меня белое, и сама я девушка чистоплотная, то терпеть до риска не стала. Просто регулярно спрашивала себя, что вот если сейчас сольют воду и откроют люк, то смогу ли я с полным кишечником выкарабкаться по трубе, спуститься, да ещё и отбежать в безлюдное место. И когда призналась сама себе, что меня на это вряд ли с таким надутием хватит, проще говоря - дошла до ручки, то решилась и сказала Дине:
– А теперь мой черёд просить пардону, а твой - нос зажимать. Лучше отвернись.
И я... сделала самое важное на сей момент дело.
Очень советую не читать следующую страницу. Она для немногих любителей вони и пикантных деталей. Я вас предупредила? В обход!
Дома я, осёдлывая "по-большому" унитаз, всегда себя сдерживала, особенно когда животик пучила,
Как-то раз я вернулась с прогулки, вся сгорая от нетерпения, ремень джинсов ещё на лестнице начала ослаблять, у двери даже расстегнула, игнорируя неприличие. И с порога - в туалет, еле успела. Разрядилась (или - меня разрядило) мощным залпом с брызгами, громким громом и раскатистым попёрдыванием. А что делать, если сил уже больше терпеть не осталось? Не надо было так далеко на прогулке заходить, если в животике, чую, сгущалось, назад почти бежать пришлось. Но какое сразу облегчение!
Выхожу с донельзя довольным лицом, а тут бабушка:
– Ну ты прям как извозчик! Погромче не могла? Уж на что я глухая, а и то... донеслось. А мне ехать никуда не надо. За собой-то убрала?
– Спустила... А почему извозчик, бабушка?
– Терпят они долго, копят в себе. Седоки не велят останавливаться, всем быстрее надо. Вот по окончании дня извозчик и того... рвёт себе попу. В царские времена, сказывают, многие горохом да капустой питались.
– Теперь же таксисты у нас.
– Таксисту ещё хуже, внученька. Извозчик на козлах может и попукать немножко под цокот-то копыт, а таксист внутри сидит, в замкнутом пространстве. Хорошо ещё, что к багажнику выходить приходится, а то совсем бы хана. Раз, когда я ягоды в лесочке у дороги собирала, один таксист чуть не на моих глазах посрал. Громче извозчика!
– Я больше не буду, бабушка!
И "не было", тихонько с тех пор свои дела обделывала. Если сильно уж пучило, выходила на балкон и там попукивала, пускала по ветру. Всё же воздух открытый и шум машин. А в замужестве, если мне получится играть роль принцессы, вообще в туалет ходить надо незаметно от супруга - как можно незаметнее. Принцессы, они далеки от грубого быта.
Но сейчас не до вежливой сдержанности. Вот если бы я могла, сдерживаясь, выпустить из себя меньше вонючего, тогда что ж... Но всё равно ведь выйдет-вылезет всё, а если замедлять, только по ободку попы размажется, а рулончика-то не видно тут. Нет, вежливым тут будет выкакаться побыстрее, ибо Динке чуть не под потолком приходится висеть, напрягаясь всем нагим своим телом, чтобы я кое-как могла раскорячится внизу по-туалетному. Если она не выдержит и сорвётся... не хочу думать, что тогда будет. Посему надо "накрыть цель с первого залпа", как говорят военные.
И я накрыла! Гондола, казалось, вздрогнула от моего, чего там говорить, "залпа". На открытом воздухе это прозвучало бы раскатисто, но тут, в считанных кубометрах... Упругое вздрагивание воздуха, лёгкая контузия барабанных перепонок. С опозданием осознала, что, может, и снаружи это... ну, заметно было. Как назло, пила визжать перестала. Ладно, они там, снаружи, больше виноваты в наших "внутренних" неурядицах. Дважды внутренних - в животах и в гондоле.
Потом, отдыхая животом от напряга и успокаивая резь в попке, поняла, что он у меня молодец, животик мой. Пока казалось, что мы через короткое время освободимся, он тихо улаживал себя сам, не требуя внимания от хозяйки, и лишь время от времени слегка утекали газы. Я достойно выглядела в немом противоборстве с соперницей. Но когда стало ясно, что ничего не ясно, когда трусики спустить удастся, героизм и самопожертвование чрева потеряли смысл, рассчитанные на определённое время силы иссякли, и тут ещё пример извне подан. Ну, что скопилось, то и выпалило, как из пушки.
Отсюда уже могут читать пошедшие в обход. Рыбки, чьи зарисовки я вырвала и смяла, меня извинят. Сейчас гораздо насущнее сохранить белизну трусов, а заодно и прикрыть плавающее в луже, чтоб и глаз не резало, и воняло поумереннее. Будут новые акванавты - появятся и новые зарисовки, ещё лучше прежних.
И тоже, в случае чего, могут послужить... ну... ресурсом относительной чистоты.Всё, теперь мы обе легки, словно не знай кто. Словно на помине, легки. И сможем прождать столько, сколько нужно. Перемирие перемирием, а сидим по своим углам, потому что помочь друг дружке больше ничем не можем. Надеюсь, Дина поняла, что я терпеть больше не могла, как и она сама? Не за компанию, и уж тем более не по принципу "око за око, зуб за зуб". Не паритета ради, а избежанья лопанья для. Ведь дальше из меня всё равно бы стали выходить громкие газы, а потом и осрамиться всё равно пришлось бы.
Сидим на своих "жёрдочках", смотрим угрюмо на рыбок, плавающих радостно и вольготно в ухоженных своих аквариумах и ничего такого и близко не нюхающих. Носы в отключке. И вдруг что-то начинает давить, распирать изнутри лёгкие...
Не знаю, как соседка, а я делала однажды опыт. Натягивала резиновую шапочку (она женская, объёмистая, под многая волосы) не на голову, а на лицо, и дышала одним и тем же воздухом. Как-то увидела, что мальчишки на пляже такое друг с дружкой насильно проделывают: несколько идут на одного загорающего, садятся на руки-ноги, обездвиживают, а кто-то - шапочку на лицо и держит голову, кусаться не даёт. Резина сперва ходуном ходит, потом отчаянно вздувается и спадает, иной раз её удаётся напором выдоха сорвать и глотнуть свежего воздуху, но в итоге обессиливаешь и лежишь замертво. Одному даже дыхание искусственное потом делали, я видела.
Если только оно не бутафорское было.
Ну, и захотела понять, прочувствовать, насколько это тяжко, тягостно, в какой мере нетерпимо. Дышала в резиновую шапочку. Сперва, к удивлению, ничего, никак не заметно, даже непонятно, чего это люди с самого началу рыпаться начинают, словно уже задыхаются. Потом вдыхать тебя тянет всё чаще и чаще, и лёгкие тяжелеют, их словно что-то изнутри распирает и разрывает. До ручки я не доходила, сбрасывала шапочку и вдыхала полной грудью. Боялась - если отрублюсь, то шапочка меня удушит, и не очнусь никогда. А помочь никого не просила, подстраховать. Так что предел свой познала, но лишь - психологический.
Потом я разговаривала с мальчишками, особенно стараясь с теми, кто не только добровольно пробовал, но и прошёл через насилие. И оказалось, что добросовестно, так сказать, отрубающихся не так уж и много. Основная масса делилась на две категории: тех, кто умело имитировал потерю сознания и прекращал тем самым пытку, и тех, кто подвергался ей добровольно, будучи неспособен, как я, доходить до ручки без посторонней помощи. Слово "помощь", наверное, стоит взять тут в кавычки.
Такой подговаривал друзей, чтобы они на него внезапно насели и отравили собственным углекислым газом. Не внезапно он не дастся ведь. Кроме того, взрослые скорее простят хулиганство, чем самоистязание по уговору, извращенцем сочтут. А смотрится, как истязание врагами. Кайф, говорят, невыразимый после всех мучений.
И вот я почуяла, что тяжесть в лёгких похожа на ту, что навевается замкнутым дыханием в шапочку. Когда тут у нас воняло, не было этого, нос один страдал, а теперь вот, когда обоняние притупилось, проявилось. Неужели кончился воздух? Неужели мы дышим остатками? Может, это всё же вредные испарения снизу? Впрочем, не всё ли равно, от чего именно отрубимся? Если спасут... ага, вон и пила уже уверенно завизжала, пропил, стало быть, глубокий уже, спилят сейчас на хрен этот заклинившийся кран. Но шапочку... шапочку я бы уже сдёрнула, уже достаёт меня, ой, не могу! Люди, да дайте же глотнуть свежего воздуху!
Психологический предел достигнут, и где там за ним предел физиологический?
Как потом оказалось, в гондоле была крохотная отдушина - внизу, ведь углекислый газ тяжелее воздуха и опускается вниз. Сделана она была в виде коленца, чтобы снизу не проникал свет и не пропадало ощущение замкнутого пространства, подводности. А мы это коленце залили и забили своими отходами... и сами себя, выходит, закупорили!
Перед глазами всё уже плыло, когда я попыталась принять такую позу, чтобы и без сил не свалиться на дно, в нашу выгребную яму. Лбом упёрлась в иллюминатор. А лифчик... сейчас расскажу.