Гнездо дракона

Джефф взял ее руку, почти не слушая, что она говорит. Он счел, что весь этот пыл, этот крик радости, когда она произнесла его имя — это все предназначено ему. Он решил, что она счастлива его видеть. Джеффа охватило невероятное волнение. В этом простом наряде она показалась ему гораздо красивее, чем в Драгонвике, где она носила роскошные модные шелка. Его тронул вид ее впалых щек и тени под красивыми удлиненными глазами.

— И кто же этот джентльмен, Ренни? — строго спросил Эфраим.

Джефф выпустил руку девушки и несколько смущенно улыбнулся.

— Я Джефферсон Тернер из Гудзона, мистер Уэллс. Может быть, Миранда рассказывала обо мне.

— Нет. не рассказывала, сэр, — ответил Эфраим.

Он тоже неправильно истолковал поведение дочери. Этот молодой человек, видимо, и был причиной всех ее вздохов и охов. Но хотя Джефф ему сразу понравился, как он всегда умел нравиться людям, Эфраим не собирался ничего предпринимать, пока не получит полного разъяснения.

Вскоре Джеффа усадили за стол, и Абигайль угостила его жареной свининой и пирогом. Миранда поняла, что ее собственное любопытство должно подождать, пока ее отец будет задавать гостю вопросы, и она двигалась от печи к столу и вновь от стола к печи с еле сдерживаемым нетерпением.

Оказалось, Джефф ездил в Нью-Йорк.

— Там живет замечательный врач, доктор Джон Френсис. У него есть новые идеи по излечению холеры. В июле в Гудзон зашло старое китобойное судно и занесло холеру из Индии. У нас, к счастью, было всего пять случаев заболевания, но двух пациентов я уже потерял.

Он отложил нож и его лицо омрачилось.

— Надеюсь, они были хорошими христианами и умерли с верой в нашего Господа, — вставил Эфраим.

Джефф кивнул.

— О, с их душами все в порядке, но меня гораздо больше беспокоит благополучие их тел.

— Молодой человек, — произнес Эфраим, — ваше замечание выдает ваше легкомыслие. Плоть всего-навсего пыль и тлен. И все же, — продолжал он, чувствуя интерес к гостю, так как несмотря на слабые принципы, молодой врач показался ему прекрасным молодым человеком, — вы нашли новое лекарство от холеры?

— От нее ничего не помогает, кроме глины, — ответил Джефф. — Китайской глины. Доктор Френсис провел испытания, и у него получилось.

Джефф объяснил, каким образом используется эта глина и рассказал о своем путешествии из Гудзона. Он ехал верхом, так как надеялся остановиться в Поукипси, Фишкиле и Уайт-Плейнсе для встречи с друзьями и консультации с врачами.

— Утром я был в Ри, — улыбаясь, сказал он, — и обнаружив, что это очень близко от Гринвича, я подумал, что не стоит ли съездить повидаться с Мирандой.

Это было не совсем правдой. Сначала он вовсе не собирался ехать к Уэллсам. Он сам до конца не понимал, чего ради ему хочется вновь увидеть девушку и это сбивало его с толку.

— Я рад, что вы заехали, — сердечно сказал Эфраим. — Сегодня, конечно, вы останетесь у нас. Вы можете разделить постель с Томом… Миранда, — обратился он к дочери, — ты можешь немного прогуляться с доктором. Покажи ему наш сад. Уверен, там, откуда вы приехали, таких яблонь нет.

Эфраим был себе на уме. Без сомнения, парень заявился сюда ухаживать за его дочерью. Он предпочел бы кого-нибудь из соседских сыновей, но Джефф ему все равно понравился. Я не стану осуждать девчонку, решил Эфраим, могло быть и гораздо хуже.

Так, с отцовского соизволения, сопровождаемые недоуменным взглядом матери, Миранда и Джефф вышли на прогулку в яблоневый сад.

— Вы не очень хорошо выглядите, Миранда, — мягко сказал Джефф. — Полагаю, мне надо дать вам что-нибудь успокоительное.

Миранда шла быстро, стремясь подальше отойти от дома, чтобы их не было слышно, она отмахнулась от всех замечаний и быстро перебралась через каменную ограду. Джефф последовал за ней, а затем, когда они встали на вскопанной земле, где валялось несколько изъеденных червями яблок, она резко повернулась к нему.

— Скажите, вы были в Драгонвике? Вы видели мистера Ван Рина?

Вот значит как, подумал он, поразившись, до чего же он ошибся. Эта радость встречи предназначалась вовсе не ему. Девушка все еще была одержима владельцем имения.

— В Драгонвике никого нет, — ответил он, — с июня. Мистер Ван Рин путешествует где-то по югу. Разве вы не знали?

Она покачала головой, стараясь спрятать от него свое лицо, но он все же заметил слезы в ее глазах.

— Я видел его всего раз, в сентябре, на втором суде над беднягой Боутоном, — словно нехотя сообщил он. Он не собирался рассказывать ей об этом, а также о послании к ней Николаса, так как все время уверял себя, что вернувшись домой, она его забудет. И он был глубоко убежден, что так для нее будет лучше всего. Но перед лицом такого страдания, он не смог промолчать.

— Как он? — беззвучно спросила она. — Пожалуйста, скажите.

— Похоже, с ним все в порядке. Я видел-то его всего минуту.

Он вздохнул, вспоминая забитый людьми зал суда в Гудзоне во время второго процесса над Смитом Боутоном, обвиненным в подстрекательстве к мятежу против землевладельцев, потребовавшегося из-за неспособности присяжных вынести окончательный вердикт в первом процессе.

Николас, очень представительный в своем черном костюме, сидел на галерее. Он наблюдал за судом бесстрастно, его красивая голова была слегка повернута, а голубые глаза не выражали совершенно ничего.

Как только вердикт был оглашен, он встал и молча покинул галерею. Джефф тоже вышел из зала суда, движимый бессильной злобой от невозможности подойти к своему другу, чтобы сказать ему несколько ободряющих слов. Охрана заявила ему, что сейчас никто не может встречаться с заключенным. Он спускался по ступеням лестницы в соответствующем настроении, когда неожиданно ощутил прикосновение к своему плечу.

Это был Николас.

— Добрый день, доктор Тернер, — сказал он. — Сегодня, должно быть, у вас печальный день.

— В любом случае он приятен вам, — ответил Джефф, собираясь идти дальше.

— Вердикт справедлив, но излишне суров, — спокойно произнес Николас. — Если бы я был на его месте, я бы покончил с собой. Лучше умереть, чем сидеть в тюрьме.

Уверен, он бы так и сделал, решил Джефф, и ответил:

— Я не согласен с вами, мистер Ван Рин. Жизнь это сокровище, от которого нельзя отказаться по собственной воле. А теперь, если вы позволите… Я скоро уезжаю в Нью-Йорк и у меня много дел.

— Вот как? — вежливо спросил Николас.