Гниющий Змей. Книга 1

Земля начала ощутимо трястись, так что помянутые камушки заплясали, отбивая чечётку. Кишочки скрутились потуже — на всякий случай. В какой-то момент я впервые совершила оплошность, которой прежде старательно избегала — я обернулась.

Позади нёсся горб вспученной породы. Нечто в глубине рассекало эту сухую безжизненную почву, будто акулий плавник воду. Глухой гул нарастал, долина дрожала рвущимся из недр громом. Будто отвечая подземной твари, воздух тоже пришёл в движение, начал подниматься ветер, тучи зашевелились — мрачная картина ожила.

— Дура, не оглядывайся, беги быстрее! — одёрнул меня нахаш.

— Мы не успеем! — отчаянно крикнула я.

— Успеем, расстояние не важно!

Но мы не успели. Тварь сперва скрылась в неведомых глубинах, будто занырнувшая рыбина, а потому вырвалась под холодный свет полнолуния — прямо перед нами. Серебристые блики заиграли на чешуйках, и те шевелились подобно тысячам лапок. Длинное гибкое тело напоминало нечто среднее между змеёй и червём. Я сразу же обозвала эту тварь вурмом, как похожее существо из легенд.

Нахаш прошипел что-то на родном языке: подозреваю, нецензурное.

Через миг тварь бросилась своей округлой пастью вперёд.

Но земля породила вздыбившуюся стену, которая прикрыла нас щитом. Отродье демонической воли впечаталось в эту преграду, что дало нам время развернуться и припустить в другую сторону.

— Это ты сделал? — кричала я на бегу, сбиваясь с дыхания.

— Да! — пальцы змеелюда крепко стискивали древко глефы, и клинок снова укутывало странное багрово-чёрное мерцание.

— Так вырасти нам скалу!

— Она не будет прочной! Нужно нечто более настоящее по меркам этого мира. Думай о цели, не отвлекайся! Горы! Думай о горах!

И горный кряж начал приближаться. К сожалению, тварь — тоже.

Мы неслись наперегонки со смертью — ну, или с пробуждением от страха перед гибелью. Я очень-очень захотела успеть. Нам просто нельзя не успеть. Расстояние стало сокращаться, будто его вырезали кусками, да выбрасывали лишние пласты. Червеподобная дрянь начала отставать, я уже могла разглядеть чёрное подножье скал.

Они начались вовсе не отвесно, так что некоторое время мы взбирались по крутому склону из мелкого щебня и крупных валунов. Постепенно подъём становился всё труднее, уклон увеличивался. Вот, стена стала совсем крутой, а осыпь задрожала...

Тогда у нас под ногами выросла-таки новая скала — прямой столб, вроде тех, что иногда формирует базальт, только широкий. Я пошатнулась, но нахаш схватил меня и не дал грохнуться вниз на корм чудовищу. Пара мгновений, и он дёрнул меня за руку, увлекая на «более настоящий» скальный карниз, а созданный его воображением столб опустился вниз, по пути разрушаясь валунами прямо на высунувшегося из горы щебня червя.

Ветер трепал мои скатавшиеся паклей волосы, а глаза таращились в чудовищный рот: круглый, с влажно поблёскивающей слизистой. Из неё крючьями торчала россыпь роговых клыков. Эта воронка ходила ходуном, будто пытаясь засосать нас, несмотря на расстояние, а в центре зияла глотка с какой-то пакостью внутри, вроде клюва. Надеюсь, эта дрянь не выбрасывается вперёд, как хоботок той мушки.

— И такие монстры водятся на континенте? — я с ужасом перевела взгляд на ящера. Тот всё ещё притискивал меня, а я судорожно цеплялась пальцами за его хатан.

— Водятся, заразы, — с усмешкой подтвердил он. — Это пескоройка. В реальности они не могут ос-с-силить настолько твёрдую почву, но ведь во сне каждый мнит себя круче, чем на самом деле, так ведь? Ну, кроме меня — я исключение, — добавил он с ироничной бравадой.

— Пескоройка? — моя память с удивлением выдала совпадение. — Кажется, так называют мальков круглоротых, ну, миног.

— Так это и есть минога, просто здоровенная и в чешуе. Вон, прис-с-смотрись анфас к этому очаровательному ротику. Настоящие пескоройки живут в илис-с-стых отложениях, а эти пошли дальше, позаимствовали лёгкие у своего пращура Архудерана в дополнение к жабрам, научились выбираться на сушу, стали загребать чешуйками в прибрежных дюнах, да и плавники не потеряли. В общем, жизнь у них налажена. Смотри, какую харю отъела, тварюга. Прибить бы её, пока дрыхнет... Эх, ладно, в одиночку не осилю. Да и вряд ли она действительно такая огр-р-ромная. Наверняка просто воображает себя очень важной, у миног вообще самомнение страш-ш-шно раздутое.

Гхар острил, наверняка пытаясь подбодрить меня, но не выходило.

Под ногтями свербело от набившейся грязи, а руки мелко подрагивали. Они совсем закостенели на суконных складках нахашской одёжки. Меня всю начинало нехорошо колотить и знобить, будто вот-вот развалюсь на осколки, как нафантазированный змеелюдом каменный столб. Ветер гулял в такой вышине на правах хозяина, завывал чудовищным волком, так и не получившим добычи, а муслин совсем не грел, как и мысли в моей воспалённой кошмарами головушке.

— Мне нужно проснуться, я больше не могу...

— Так просыпайся, крас-с-савица.

— Я не знаю как... — шептали пересохшие губы. — Ничего не понимаю... Это же всё просто сон. Этот червяк не настоящий. Эти скалы — не настоящие. И ты тоже — не настоящий.

— О, смотрю, истерика-то совсем близко, — нахаш с лёгкой усмешкой покачал головой, а его коготь скользнул по моей щеке. — Человеческие женщины такие с-с-слабонервные.

— Что ты делаешь? — возмутилась я, когда он подхватил меня под бедро и прижал к неровной поверхности скалы.

На миг янтарные глаза заволокли створки третьего века.

— Это же просто сон, — два когтя сомкнулись на завязке пеньюара, — а значит, всё можно, так ведь? Здесь всё не нас-с-стоящее, и я тоже.

Бантик распустился, и я внезапно поняла, что под муслином больше нет ночной сорочки. Рот нахаша приоткрылся, но дыхание не было противным, просто тёплым. В груди заколотился сгусток страха и совсем иного волнения; я заметила острые зубы, но он не собирался вгрызаться ими в мою плоть.

Показался длинный влажный язык: мясистый и совершенно не раздвоенный.

Его кончик скользнул по моему соску.

Глава 15

Нужно проснуться... немедленно проснуться...

Сильная когтистая лапища сжала мою ягодицу. Нахаш вдвинулся между раздвинутых ног теснее, а язык продолжал облизывать сперва одну грудь, потом вторую. Гибкий и толстый, он обвивал их как змея, высиживающая яйца.

Только влажно и... сладко.

Я не поверила своему телу, но меня бросило в жар. Пальцы впивались в одежду Гхара, но настоящего сопротивления я не оказала, просто что-то невнятно шептала и перекатывала голову отрицательным жестом. Наверняка щёки горели, как и губы. Только ведь он всё равно не сможет их целовать: ему просто нечем; эта кайма из чешуек вокруг рта похожа на губы, но мягкости и нужной подвижности не имеет.