Год на севере

поет невеста так потому, что в это время расплетают ей косу торопливо и скоро, — скоро по той причине, что та девушка, которая выплетет из кос ленту раньше, берет себе эту ленту. Окончание песни обязывает невесту на новый обряд. Она «давает добров», те есть при каждом стихе ударяет правым кулаком в левую ладонь и кланяется в пояс. После нескольких таких поклонов падает она в ноги тому, кому давает добров и, поднявшись с полу, обнимает. Давая добров крестной матери; спрашивает (с подголосницами): «по чьему входишь повеленью ды благословленью, — со слова ли, с досаду ли ласкотников — желанных родителей, не от своего ль ума, да от разума?» Ответ заключается в самой песне. Невесту накрывают платком и уводят из избы с песней:

Послушайте, мои милыя подруженьки любовныя!

Пойдемте вон со тихия беседы смиренныя:

Пришли скорые послы, да незастенчивые.

Идя по улице, поют о надежде заступы милых, ласковых братьецов: «сполна-де пекет красное солнышко угревное, — во родительском доме — теплом витом гнездышке сидят они вкупе во собрании, весь-то род племя ближонное. Топерь слава тебе Боже — Господи! не бедная ды не обидная»...

Между тем кончилась улица, пришли к лестнице. На лестницу эту вызывают родную мать для встречи, без матери «не несут ножки резвыя во часту во ступенчату лисвёнку, как севодня до по-севоднешному». Когда выйдет мать «со тонким-то звучным со голосом, со умильной-то со горазной со причетью», — стихи поют ей спасибо.

Приходят в сени, опять заплачка:

Становись моя поневольная млада головушка

Середь новых-то сеней перёных.

В сенях снимают с головы плат с новой заплачкой:

Теперь скину свои очи ясныя,

Оведу кругом новы сели перёныя, —

На которой стены ограды белокаменныя

Стоят чудные Спасы многомилостивые.

И молитва:

Помолиться было сизой касатой голубушке

Богу Спасу, Пресвятой Богородицы, —

Придучись со пути — со дорожки широкия.

Затем невеста здоровается с сенями (конечно, стихами же):

Вы здорово, новы сени перёныя,

Кругом светлыя окошка косесчатыя,

Кругом белыя брусовыя лавочки,

Потом зовет она подруг в дом, приговаривает к дому и себе, садясь на лавку в песьнём (печном) углу; потом опять стиховная молитва ко Господу и Пресвятой Богородице и Николе Угоднику.

Свет Сударь Микола многомилосливой

Попусти тонкой молодой незвучен голос.

Случилось слыхать сизой касатой голубушке

От чужих-то от младых от ясных от соколов

Через три губы синя солона моря

Есть мощи-ты среди синя солона моря.

На зеленом-то высоком на острове

Стоит Божья церковь пресвященая.

Благословите же Соловецкие преподобные

Чудотворцы многомилосливые

Попустить тонкий молодой незвучен голос

По родительскому теплому витому гнездушку.

Попускает невеста звучен голос к родителям, как бы опомнившись, что забыла спросить и благословиться у них: «чей дом, того воля довольная». Затем плач о своей воле: «прости вольная волюшка! Оставайтеся все шуточки-глумочки у родителей в дому. Прошла теперь волюшка у красных солнушков. Пошла я, повыступила во женско печально житье подначально. Не своя теперь день пройдет, даваючи, другой слова дожидаючись; третий похоячись (то есть наряжаючись): вот и вся неделька семиденная прошла - прокатилася. Приношу благодареньице, что дрочили (ласкали) да нежили, крутили (наряжали) да ладили». Вставши с лавки из печного угла, она идет давать отцу «здоров». «Здоров» этот подлиннее всех и поскладнее:

Расшанитесь-ко, народ, люди добрые,

Чужи белые хороши лебедочки, —

Дайте несомножечко пути дорожки широкия

Со одну дубовую мостовиночку:

Пройти-проплыть сизой косатой голубушке

На родительский дом тепло витое гнездушко

Перед белые столы перед дубовые.

Могу ли усмотреть, дитя бедное,

Сквозь туман горьки слезы горячия, —

На которой белой брусовой на лавочке

Пекет красное солнце угревное,

Сидят мои желанные сердечны родители

.................................

Пропивают меня сизу косату голубушку

Во злодейку — неволю великую.

Послушай-ко, желанный родитель-батюшко,

За каку вину — опалу великую

Отдал да обневолил во злодейку — неволюшку?

Разве не трудница была, не работница,

Не верная слуга все изменная: —

Изменяла ль тебе, красное солнце угревное,

У всякого зелья — работы тяжелыя?

Не берея была красным наливным ягодкам,

Не ловея была свежия рыбы трепущия?

Разве укорять тебя стала, упрекать

При толпах тебя — при артелях великиих,

При славных царевых при кабаках?

Лучше найми меня в казачихи-нахлебниды,

Возьми собину счетную — золотую казну, —

Заплати-ко чужим ясным-то соколам

За проторы убытки велики;

За довольное хмельно зелено вино.

Старик в начале песни сидит задумчивый и, так как стихи водится самым заунывным голосом, то и нет того отца, у которого не растопила бы эта заплачка сердце и который бы не рыдал на всю избу. Плач становится общим. Невеста, которой уже надорвали нервы до того времени, плачет исподтишка. Кланяясь в ноги, она с трудом поднимется, обоймет отцову шею да и скатится головой на плечо. Редкая из невест допевает стихи благодарственные сначала отцу, потом матери, братьям и всем семейным по тому же порядку, в каком пишут письма родным с чужой стороны. Благодарят за невесту подруги ее и за то, что давали много вольной воли, дозволяли ходить-гулять по гульбам-прохладам, по тихим полуночным вечеринкам; наделяли покрутой-покрасой великой, что дивовался народ — люди добрые, завидовали милые подружки-лебедушки.

Когда выберутся из избы гости, невеста одевает девушек одну барином, другую барыней. Барина — в синий кафтан, барыню — в хорошую шубейку и платок. Эти двое идут к жениху с песнями и отдают ему честь поклоном от невесты. Посланных сажают за стол и потчуют вином или водкой. Редкая из них не выпьет при этом двух-трех рюмок, стараясь вернуться к невесте пошатываясь, как бы пьяными. По дворам проказят: у холостых ребят опрокидывают на дворах костры дров, загораживают дорогу в ворота дровнями, санями, что попадет под руку. Выбирают разумеется те дворы, где понужнее и поприятнее. Чаще же всего затаскивают дровни на реку и запихивают в прорубь.