Год нашей любви

Мы двинулись вперед по плиточному полу, обогнув застекленную секцию с посудой, и оказались прямо в толпе студентов, ожидавших обеда с подносами в руках.

– Вот вы где! – обрадованно воскликнула Дана, освобождая нам островок в толпе. – Как вам удалось подняться?

– В служебном лифте, – ответил Хартли. – Эта штука работает как часы! Достанешь для нас еще один поднос?

– Конечно! Возьми этот. – Она убежала и тут же вернулась с новым подносом и двумя дополнительными комплектами приборов.

Тем временем очередь зазмеилась вперед, и вскоре мы отказались в ней следующими.

– Тебе что-нибудь видно? – спросил Хартли.

Ни черта, как обычно, хотела сказать я, но вместо этого спросила:

– А что-нибудь заслуживает нашего внимания?

– Сэндвич с тефтелями. Рыба выглядит слегка пугающе.

– Тогда выбор очевиден.

– Два сэндвича с тефтелями, пожалуйста, – сказал Хартли, обращаясь к невидимому работнику столовой.

– Вам помочь донести подносы? – спросила Дана.

Хартли ответил:

– У нас с Каллахан своя система.

Едва он отвернулся, Дана посмотрела на меня и многозначительно приподняла брови. А я не смогла сдержать улыбку.

Когда подносы с едой были у нас в руках, Хартли указал костылем на полупустой стол в центре зала:

– Прошу сюда, дамы.

Как только мы подошли к столу, нам помахал рыжеволосый парень:

– Хартли! О господи, что с тобой случилось?

– Ты всегда знаешь, что сказать в трудной ситуации, Бридж.

Рыжеволосый поднялся и подошел поближе, чтобы посмотреть на огромный гипс на ноге Хартли.

– Я серьезно, чувак. Чертовски сочувствую.

Хартли взмахнул рукой так, как будто не хотел ничего слушать. Такая реакция была мне хорошо знакома – я сама чувствовала себя подобным образом. Иногда даже самые искренние намерения добрейших людей оборачиваются для тебя напоминанием о том, что твоя жизнь полетела в тартарары.

– Не поделишься одним из этих стульев с Каллахан? – спросил Хартли.

Бриджер поднял тяжелый деревянный стул двумя пальцами, как пушинку. Он тоже был сексапильным атлетом с широкой грудью и крепкими веснушчатыми бицепсами, обтянутыми рукавами футболки с логотипом хоккейной команды Харкнесса. Бриджер почти не уступал Хартли в обаянии и излучал приятное дружеское тепло. Когда Хартли представил ему нас как своих соседок, он усмехнулся:

– За Хартли спасибо скажите мне. Он должен был быть моим соседом. Если подумать, то я вполне мог бы столкнуть его с той стены, чтобы у меня была отдельная комната.

– Отлично придумано, – оценил Хартли. – Можешь оказать нам маленькую услугу после ужина? Дамам нужно купить диван в Старом кампусе. Это всего-то пятьдесят ярдов, без лестниц. И ты мог бы взглянуть на мой шикарный инвалидный люкс.

– Без проблем. Кстати, какие планы на вечер?

Хартли пожал плечами:

– Не мне решать. Стейша утром уезжает.

– Понятно, понятно. – Брови Бриджера поползли вверх. – Будь осторожен со своей ножкой, парень, прибереги томик Камасутры для следующего раза.

Хартли швырнул в него скомканной в шарик салфеткой, но он только рассмеялся:

– Надеюсь, твою боль гасят хорошими обезболивающими?

– Да, но от таблеток я блюю, так что они остались дома. Старый добрый адвил [4] – вот что я готов глотать горстями.

К нам подсел еще один парень, блондин с прической пижона из загородного клуба.

– Неужели нога так сильно болит?

– Все болит, – ответил Хартли. – Моя нога из-за тяжелой работы, мое бедро – из-за того, что держит гипс. Мои подмышки…

4

Торговое название болеутоляющего и противовоспалительного лекарства на основе ибупрофена, американский аналог нурофена.

– Ручки твоих костылей слишком низко, – сказала я, вытирая рот салфеткой.

– Правда? – Хартли оживился.

– Правда. Подними их на деление и никогда не опирайся на подмышки. Просто поверь мне.

Он указал на меня картофелиной:

– Ты очень полезный сосед, Каллахан.

Я кивнула:

– Если бы в мире существовала викторина для калек, я стала бы игроком номер один.

Пижонистый парень посмотрел на меня как на сумасшедшую. Но я привыкла к подобным взглядам. Так что вместо того чтобы начать комплексовать по этому поводу, я просто прикончила свой сэндвич. Он был великолепен.

После ужина мы с Даной заплатили сорок долларов за подержанный диван умеренно уродливого оттенка синего цвета. Бриджер и блондинчик из загородного клуба, которого все звали Фейрфакс, отнесли его в нашу комнату.

– Спасибо, спасибо! – повторяла Дана, отплясывая перед нашей дверью и одновременно открывая ее.

Дверь была настолько широкой, что ребятам даже не пришлось разворачивать диван, чтобы внести внутрь.

– Неплохая комната, – сказал Бриджер, ставя диван на пол. – Поглядим на твою, Хартли?

Через открытые двери я слышала, как восклицают, оказавшись в гостях у Хартли, его друзья. У него не было общей комнаты, но его «люкс» и без того был огромен.

– Господи, двуспальная кровать? Неплохо!

– И как раз когда твоя девушка уезжает из страны, – хихикнул Фейрфакс. – Где она, кстати?

До меня донесся голос Хартли:

– В супермаркете? В салоне красоты? Там, где все дорого? Не важно. Кто хочет выпить пива, пока взрослых нет дома?

Вволю налюбовавшись новым предметом мебели и соорудив из чемодана Даны некое подобие журнального столика, мы отправились на джем. В аудитории нам вручили программку размером с половинку бумажного листа. Было заявлено двадцать вокальных групп, каждая из которых исполняла по две песни.

– Организаторы вынуждены печатать такие, – объяснила Дана, пока мы устраивались в специально отведенном для инвалидов месте, чтобы мое кресло не перегораживало проход. – Так в суматохе жюри будет ясно, кто что поет.

У всех групп были симпатичные названия – «Гармонии Харкнесса», «Тони и тоники». Когда освещение притушили, на сцену вышла первая группа – двенадцать ребят в одинаковых футболках и шортах цвета хаки. Я сверилась с программкой. Это были «Менестрели-мародеры».

– А капелла – это все же немного для ботанов. – Дана наклонилась, чтобы сказать мне это. – Но в хорошем смысле.