Год наших падений

Позже я встала и, следуя совету врача из неотложной помощи, отвезла себя в ванную Хартли, чтобы пописать. Еще я воспользовалась его зубной щеткой, потому что не думала, что он был бы против. А потом вернулась в его постель.

Он спал.

Устроившись рядом с ним, я натянула на нас простыню и покрывало. И перед тем, как закрыть глаза, поцеловала Хартли в плечо. Просто потому, что могла.

Глава 21

Старые дедки

Кори

Когда наутро я открыла глаза, Хартли держал меня за руку, а его большой палец медленно гладил мою ладонь. Я повернулась к нему и увидела на его прекрасном лице безмятежность. Его глаза были закрыты. Поскольку он не смотрел на меня, я не стала убирать с лица огромную счастливую усмешку, которая там появилась.

– Это самая лучшая вещь на земле, – сонно пробормотал он. – Просыпаться рядом с тобой. Наверное, я наконец-то сделал в своей жизни что-то хорошее.

Какое-то время мы лениво нежились и молчали. В воскресенье не было такого места, где мне надо было бы быть, кроме как здесь, рядом с Хартли. Я поднесла его руку к губам и поцеловала ее.

– Хартли, – шепнула я. – В тот вечер, когда я напилась, ты сказал, что тебе надо разгрести кое-какое дерьмо.

– Да, и я это сделал.

– Что это было?

Он повернул голову, открыл глаза и посмотрел на меня.

– Я не хочу говорить о ней, когда лежу рядом с тобой.

– О ней? Стася имеет к этому какое-то отношение?

– Довольно большое, – ответил он. – И даже не знает об этом.

Что?

– Ну, теперь ты обязан мне рассказать.

Он лег на живот и положил подбородок на локоть.

– Вообще, никто об этом не знает. Ни одна живая душа. – Его длинные ресницы дрогнули, когда он посмотрел на меня. Я подвинулась ближе, положила ему на шею ладонь, и его глаза снова закрылись. – Ты, наверное, обратила внимание на отсутствие в моей жизни отца.

– Да, – тихо сказала я, поглаживая его шею. Я могла бы ласкать его весь день напролет.

– Он сделал моей маме ребенка, когда им обоим было по восемнадцать. Она работала в его загородном клубе официанткой. – Он открыл глаза и снова взглянул на меня. – Мамина история, кстати, научила меня быть осторожным – очень и очень. Когда ты в следующий раз пойдешь к доктору, можешь спросить его о…?

О противозачаточных.

– Хорошо. – С таблетками, вероятно, могли возникнуть проблемы – из-за тромбов. Но спросить я могла.

Прежде, чем продолжить, Хартли закрыл глаза.

– Когда я был маленьким, родители отца каждый месяц посылали нам деньги. Но когда мне исполнилось шесть, перестали, и начать должен был он. Однако он ни разу не дал нам ни цента.

– Молодец какой, – промолвила я. – И твоя мама ничего у него не потребовала?

Он покачал головой.

– Не захотела публично ставить его в неудобное положение. Хотя у нее самой положение едва ли было удобным. Ни денег, ни мужа, который научил бы меня завязывать шнурки на коньках… – Он замолчал. Я наклонилась и прижалась губами к бархатистой коже его плеча. – М-м-м… – Он улыбнулся. – О чем я там говорил?

Я перестала его целовать.

– О своем засранце-отце.

– Точно. В общем, вот он я, вкалываю, как проклятый, в священных стенах Хакнесса. Я научился не вспоминать о нем, разве что когда вижу его имя в газетах.

– Серьезно?

Хартли кивнул.

– Он кинопродюсер… очень успешный. Важная шишка. И от этого мне тоже срывало башню. Я думал, что если стану успешным, то, может, он признает меня. Даже этот колледж выбрал из-за него.

– Но это замечательный колледж.

– Замечательный, если у тебя нет гигантского предубеждения против богатых людей. Так-то я бы скорее учился по спортивной стипендии где-нибудь в Мичигане. Но я поступил сюда, потому что он – его выпускник.

– Пожалуйста, только не говори, что жалеешь о поступлении в Хакнесс. – Я потерлась о него носом.

– Я этого не сказал. – Хартли поцеловал меня в ухо. – Просто я выбрал Хакнесс по неверным причинам, и от этого моя куча дерьма стала больше.

Я переместила себя на его спину и раскинулась там, словно он был столом.

– А как твой отец связан со Стасей? – спросила я.

– Точно, – сказал он. Потом сделал глубокий вдох. – Каллахан, когда ты прижимаешь к моей спине свою грудь, мне трудно соображать.

– А ты попытайся.

– Окей… – хмыкнул он. – Стася встречалась с Фэйрфаксом, и я считал ее самой стервозной, самой капризной девчонкой из всех, что я знал. Но однажды она обмолвилась о том, что на приеме у ее родителей в Гринвиче побывал один их сосед. Стася любит щегольнуть громкими именами.

– И этим соседом был… твой отец?

Хартли кивнул.

– Ничего себе совпадение. То есть, она заинтересовала тебя только по этой причине? Потому что ты хотел увидеться с ним?

Мгновение он молчал.

– Нет, я никогда не пытался с ним встретиться. Дело было скорее в том, что она… будто находилась внутри, за воротами, тогда как я был снаружи. И потому она стала казаться мне привлекательной. Если она в меня влюбится, думал я, то и я стану членом этого мира. – Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня. – Вслух это дерьмо звучит еще хуже, чем в мыслях.

Я нажала большими пальцами на мышцы его плеч.

– Продолжай разгребать его, Хартли. – Я начала разминать его шею, и он благодарно уронил голову вниз.

– Прошлый год вышел отличным. По крайней мере, так мне казалось тогда. Я отбил Стасю у Фэйрфакса.

– Ауч, – сказала я, и он рассмеялся.

– Единственный терпимый момент в этой истории. Потому что Фэйрфакс, в целом, не возражал. Парень может вынести только определенное количество Стаси. В общем, быть с ней было тяжелым трудом. Не то чтобы я просто позвонил и получил приглашение в ее особняк. Я мирился со всем дерьмом, которым она заваливала меня. Но каждый раз, проезжая в ее «мерседесе» мимо дома отца, я ловил такой кайф.