Год вне Земли

После ухода ребят мы пару дней отсыпались. Занимались мелким ремонтом. Заменили старый датчик «сигнализатор давления». Он вышел из строя у нас давно, наверное, с месяц назад. А он очень нужен, как аварийный сигнализатор, бдительно несущий свою вахту весь полет. В случае падения давления в объеме станции на 30 миллиметров ртутного столба он выдает на пульт аварийную сигнализацию и включает сирену. Без него днем еще жить можно, но ночью спать было бы неспокойно. Мы его разобрали и целый день искали неисправность в электронной схеме. Наконец нашли вышедший из строя триод, потом из другого прибора, уже ненужного, выпаяли этот триод и впаяли его в схему датчика. Прибор заработал. Мы были очень довольны. И этот отремонтированный нами прибор работал на станции все это время, пока «Юпитеры» не привезли новый, который нам порекомендовали и установить.

За это же время починили схему включения телеметрической системы. Отказал дистанционный переключатель включения системы, и Земля не могла по командной радиолинии ее включать. А телеметрия — это глаза и уши Земли. Без нее Земля не может оценивать работу систем и ничего не знает о состоянии станции. Иногда это для экипажа хорошо — он может что-то сделать самостоятельно без всякого контроля. Но в общем случае это плохо, потому что телеметрия дает больше информации, чем та, что выводится на пульты экипажу. Поэтому «Юпитерам» положили в корабль несколько новых кабелей и маленький приборчик автоматики для ремонта. Нам нужно было переключить с десяток разъемов, и схема включения заработала бы вновь.

Надо сказать, что за время этих двух экспедиций посещения, кроме одного раза при «Орионах», мы совсем не занимались физическими упражнениями. Было некогда. И сейчас эта двухнедельная пауза сказалась. Мы никак не могли выйти на тот уровень, который уже был достигнут. Это втягивание себя в нужный ритм продолжалось целую неделю. В предыдущем полете мы занимались физупражнениями по четырехдневному циклу, который предусматривал три дня занятий на велоэргометре и бегущей дорожке каждый день по определенной программе и в четвертый день, так называемый день «активного отдыха», — по собственной программе. И мы этот цикл соблюдали, занимаясь и в день «активного отдыха». В этом полете мы решили в день «активного отдыха» не заниматься физупражнениями вообще, а освободившееся время отдать работе. Это был эксперимент на себе, но он был необходим, так как только путем эксперимента можно уточнить, сколько же нужно заниматься «физо», чтобы после полугодового полета человек возвращался без патологических изменений в организме. По-моему, здесь никакая теория не сможет дать точный прогноз и результат можно получить только вот из таких экспериментов. Ведь за нами пойдут другие, и они что-то добавят к имеющимся данным. И в будущем можно будет создать какую-то схему рациональной программы занятий физическими упражнениями на борту при полетах различной длительности. А это очень нужно, так как обидно тратить время в полете на физупражнения, не говоря уже о том, что этим вообще заниматься не хочется, потому что это скучно, неинтересно и не дает никакого выхода. Сегодня же вышла на связь Инесса Бенедиктовна, специалист по «двигательному аппарату человека», и сказала, что мы снизили нагрузки, и нам надо увеличить объем физупражнений. А позавчера сломалась беговая дорожка, надо было ее разобрать и чинить, а делать этого не хотелось, потому что нужно было отворачивать много болтов и на ремонт тратить много времени. Но деваться нам некуда, и чинить дорожку все-таки пришлось. По современным понятиям только она и велоэргометр способны обеспечить сохранение здоровья экипажа длительных экспедиций.

19 июня 1980 года

Сегодня исполнилось десять лет с момента окончания полета корабля «Союз-9» с экипажем в составе Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова. Они сегодня вышли с нами на связь. Тогда это был самый длительный полет, по тем временам феноменальный. Он очень помог медикам, многое прояснил. Экипаж полет перенес тяжело. Были совсем другие условия жизни и работы на орбите. За эти десять лет длительность космических экспедиций увеличилась в десять раз. И Николаев и Севастьянов были зачинателями длительных полетов, и мы об этом будем всегда помнить. Мы, конечно, поздравили их с юбилеем. Пришли в Центр управления и Малышев с Аксеновым. Их тоже поздравили с наградами.

Несколько последних дней мы занимались съемками Земли в дневное время, а в темное время витка я занимался съемками второго эмиссионного слоя и зодиакального света. По этим явлениям у науки пока очень мало данных, и нужны хоть какие-нибудь данные для начала работ в этой области. При съемках Земли станция находится в орбитальной ориентации в течение нескольких витков, и в этом положении удобно снимать на светлой части витка Землю, а на темной — второй эмиссионный слой и зодиакальный свет. Станция как бы обкатывает Землю, имея все время продольную ось по направлению движения. Для съемок в ночное время нам пришлось изготовить специальный двухстепенный кронштейн. Снимали с большим временем экспозиции на специальную сверхчувствительную цветную пленку. Кроме того, за светлую часть витка мы просматривали подстилающую поверхность Земли и океана. Каждый день выдавали рыбакам координаты цветных пятен в океане, лесникам координаты пожаров в Сибири. Наблюдали пожары в северной части Америки и в Канаде. Площади загорания огромные, и шлейф дыма тянется на сотни километров. После ухода «Юпитеров» каждую ночь включаем печь «Кристалл», задаем программу плавки, и, пока мы спим и станция не имеет никаких возмущений, в нашей печи идет плавка металлов или выращиваются кристаллы. Да еще сегодня вышел на связь представитель Министерства речного хозяйства и доложил, что при проверке сообщенных нами координат в Атлантике обнаружили промысловый вид рыбы, достаточно крупной, около двух метров, плавающей у поверхности, и что рыбаки начали ее промысел. Вот эта радиограмма: «В квадратах «Николай» и «Елена» обнаружена новая рыба длиной 140-150 сантиметров, саблевидная, плоская, которая находится у самой поверхности воды. Просьба провести дополнительные наблюдения в этих квадратах». Такие сообщения вызывают чувство удовлетворения, и хочется делать больше. Сейчас уже час ночи. Леша спит, а я, поставив в магнитофон кассету с записями Никитиных, пишу дневник. Дни полета проходят с хорошей нагрузкой и отдачей. Мы довольны. На борту рабочая атмосфера.

24 июня 1980 года

Первый сеанс связи с Землей сегодня начался как обычно. Нас спросили о самочувствии, как спали, о давлении в станции по мановакуумметру. Потом оператор замолчал, словно чего-то ожидая, и затем мы услышали:

— «Днепры», поздравляем вас: станция «Салют-6» только что завершила тысячные сутки полета! А тебя, Валера, вдвойне: ты провел на ее борту 250 суток — половину времени, когда станция работала в пилотируемом режиме!

Я вспомнил, как в сентябре 1977 года, стоя на наблюдательном пункте космодрома Байконур, группа космонавтов, которым предстояло работать на станции, провожала глазами стартовавшую ракету с нашей станцией. Как мы переживали минуты выведения и какой облегченный вздох вырвался у всех сразу, когда в динамике услышали слова: «Есть отделение головного блока!» Тогда вся дальнейшая программа казалась ясной, мы все были расставлены в этой программе, каждый на своем месте. Этой четвертой экспедиции тогда вообще не существовало в планах. Но жизнь нас поправила, многое изменив в судьбе каждого из той группы космонавтов, провожавших станцию в космос. Лично мне в этой программе довелось испытать и труднопередаваемую горечь поражения от первого по лета, и огромное удовлетворение от второго и теперь уже третьего полета. Я не знаю, удастся ли мне еле тать еще, но этим полетом я доволен. Очень приятно работать с Лешей Поповым. У нас с ним отличные отношения, наверное, потому, что он очень хороший человек. С ним очень легко работать.

А позавчера было воскресенье. Обязательной программы у нас нет. Была встреча с Никитиными и Юрой Визбором. Они вместе отдыхали на Оке, где Сережа сейчас работает. Как они рассказали — ехали на встречу с нами на Юриной машине. Конечно, опаздывали. Юра гнал и два раза встретил непонимание ГАИ. Отделался двумя штрафами. И Никитиных и Визбора я знал до полета. С песнями Визбора прошла моя юность. Мы еще в студенческие годы их пели, и тогда я, конечно, не знал, что судьба нас сведет в будущем. Во всех походах его песни пелись в первую очередь. Они были удивительно лиричные, добрые и какие-то радостные. У него много песен шутливых, на полненных добрым юмором. Мне он почему-то тогда напоминал Андерсена, сказки которого любят все. И уже потом, познакомившись с Юрой поближе, я убедился что это человек добрый и чуткий, очень начитанный хорошо знающий историю. Лучшего рассказчика, чем Визбор, я не встречал. Даже незначительный эпизод он рассказывал, как правило, так, что окружающие стояли с раскрытыми ртами. И, как правило, рассказ заканчивался каким-нибудь эпизодом или шуткой, после которой все держались за животы. Ему, конечно, нравилось быть в центре внимания, но неинтересный человек в центре внимания никогда бы не очутился. Он был разносторонне одарен природой, но всех своих возможностей еще не раскрыл. Думаю, еще есть время, и он себя проявит. Перед полетом Гостелерадио готовило фильм по моему предыдущему полету с Володей Ляховым. Он в основном состоял из наших бортовых съемок, и я, просмотрев его черновой вариант, подумал, что хорошо бы туда вставить песню на космическую тему. Сказал об этом Юре, он тут же откликнулся, и буквально на следующий день слова были готовы, и вместе с Сережей Никитиным написали музыку. Песня получилась хорошая и вошла в фильм «Земля, уходим надолго». На Земле я его уже посмотреть не успел, и нам его прислали на борт. Фильмом остались довольны.

С Никитиными я познакомился позже, но тоже до полета. Это очень своеобразная пара. Оба закончили МГУ. Татьяна — кандидат наук, Сережа работает над диссертацией. Музыка — их хобби, которому они отдают все свободное время. И здесь они добились признания. Мне кажется, что я не преувеличиваю. Такой самодеятельной пары на эстраде у нас не было. Магнитофонную пленку с их песнями я взял с собой на борт и обычно вечером, когда пишу дневник, ее включаю. И песни их не приедаются, от них, мне кажется, становишься добрее и чище. Это, конечно, мнение субъективное, но мне они очень импонируют. И в воскресенье мы очень тепло поговорили, они спели много песен и очень понравились Леше, который с ними на Земле еще не познакомился.

За эти дни мы закончили серию геофизических экспериментов, израсходовали всю пленку в МКФ-6М. Вчера был медицинский день. Все эксперименты прошли хорошо, хотя перед этим на Земле были плохие записи, и даже встал вопрос о замене медицинской аппаратуры «Полином». Мы в отличие от предыдущих экспериментов вчера все сделали по правилам, даже под электроды положили пасту, чего уже давно не делали, и вопрос о замене «Полинома» был снят.

По два раза в день занимаемся «физо». Взвесился до начала «физо» и после. За час занятий на дорожке и велоэргометре теряю около 0,6 килограмма. Врачи сказали, что это нормально. Леше руководитель медицинской группы Егоров сказал, что он недорабатывает и нагрузку надо увеличить. Мы сейчас приспособились во время «физо» читать газеты. Они очень скрашивали однообразие этих упражнений, и за чтением время проходило незаметно. Правда, на дорожке можно было читать только при ходьбе, а при беге читать было невозможно. Может быть, поэтому Леша и снизил нагрузки. Думаю, что к концу полета он их увеличит.

1 июля 1980 года

Сегодня предстоит стыковка с очередным «Прогрессом». Встали в 5 часов утра. Зарядили кинокамеры для съемки подходящего «Прогресса-10». После его обнаружения из переходного отсека я снимал весь процесс сближения до дальности 300 метров, и здесь кончилась пленка. Ближний участок придется отснять при следующем грузовике. Стыковка прошла без осложнений, если не считать, что на дальности около 15 метров Земля выключила нам телекамеру, и мы остались «слепыми». Мы быстро включили ее обратно, а здесь уже «касание» и «захват».