Гоголь: Творческий путь

Деятельное участие принимал Гоголь и в издании гимназических рукописных журналов. По словам биографа, «Гоголь хлопотал изо всех сил, чтоб придать своему изданию наружность печатной книги, и просиживал ночи, разрисовывая заглавный листок, на котором красовалось название журнала «Звезда». Все это делалось, разумеется, украдкою от товарищей, которые не прежде должны были узнать содержание книжки, как по ее выходе из редакции. Наконец первого числа месяца книжка журнала выходила в свет. Издатель брал иногда на себя труд читать вслух свои или чужие статьи. Все внимало и восхищалось. В «Звезде», между прочим, помещена была повесть Гоголя «Братья Твердиславичи» (подражание повестям, появлявшимся в тогдашних современных альманахах) и разные его стихотворения. Все это написано было так называемым «высоким» слогом, из-за которого бились и все сотрудники редактора». [36]

36

Лицей кн. Безбородко, изд. 2-е, СПб. 1881, стр. 365.

Следует указать также и на интерес юного Гоголя к точным наукам. В 1827 году он выписывает «Математическую энциклопедию» Перевощикова и с похвалой сообщает о ней П. П. Косяровскому, как о книге «прекрасной» «по вмещению в себе новых истин и новейших открытий, изысканий и исчислений». С увлечением занимался он в эти годы также рисованием. Ко всему этому необходимо прибавить еще театральные увлечения Гоголя-гимназиста.

В жизни Нежинской гимназии школьные спектакли, устраивавшиеся на праздниках, занимали особенно большое место. Организатором, душой этих школьных постановок был Гоголь. На сцене нежинского гимназического театра ставились и бытовые комедии из украинской жизни на украинском языке. Театральные представления особенно широкий размах получили в зимние каникулы 1827 года, при Белоусове и Шаполинском, поощрявших это увлечение гимназистов. В письме к матери от 26 февраля 1827 года Гоголь сообщает: «Масленицу… всю неделю веселились без устали. Четыре дня сряду был у нас театр, и, к чести нашей, признали единогласно, что из провинциальных театров ни один не годится против нашего. Правда, играли все прекрасно. Две французские пиесы, соч. Мольера и Флориана, одну немецкую, соч. Коцебу, русские: «Недоросль», соч. Фонвизина, «Неудачный примиритель» Княжнина, «Лукавин» Писарева и «Береговое право», соч. Коцебу. Декорации были отличные, освещение великолепное, посетителей много и все приезжие, и все с отличным вкусом. Музыка тоже состояла из наших: восемнадцать увертюр Россини, Вебера и других были разыграны превосходно!» [37]

37

П. Кулиш, Записки о жизни Н. В. Гоголя, СПб. 1856, т. I, стр. 35.

Гоголь был не только главным вдохновителем театральных постановок, их режиссером, декоратором, костюмером, но и артистом-исполнителем. Об его актерском таланте, остроумном и блестящем исполнении комических, бытовых ролей единодушно рассказывают сотоварищи Гоголя по гимназии, на всю жизнь запомнившие нежинские спектакли. «Играли мы, — вспоминает К. Базили, — трагедии Озерова, «Эдипа» и «Фингала», водевили, какую-то малороссийскую пьесу, сочиненную тогда же Гоголем, от которой публика надрывалась со смеху. Но удачнее всего давалась у нас комедия Фонвизина «Недоросль». Видал я эту пьесу и в Москве и в Петербурге, но сохранил всегда то убеждение, что ни одной актрисе не удавалась роль Простаковой так хорошо, как играл эту роль шестнадцатилетний тогда Гоголь». [38]

38

В. Шенрок, Материалы для биографии Гоголя, М. 1892, т. I, стр. 241.

Театральные представления послужили поводом и для ожесточенных нападок реакционной части профессоров, видевшей в них проявление вольнодумства учащихся и нарушение казенной рутины. Никольский представил 16 апреля 1827 года длиннейший рапорт, в котором требовал запрещения театральных представлений и указывал на «вред», ими приносимый. Он особенно негодовал, что пьесы, шедшие на школьной сцене, выбирались независимо от гимназического начальства и ставились с «собственными дополнениями». Другой реакционный профессор — Билевич спровоцировал скандал, пытаясь помешать устройству спектаклей. Застав Гоголя с товарищами закрывшимися в зале, где они готовили спектакль, Билевич усмотрел в этом бунтарский поступок и писал о Гоголе в своем рапорте от 2 октября 1827 года, что тот «… вместо должного вины своей сознания начал с необыкновенною дерзостью отвечать мне разные свои суждения, и притом более чем позволяли ученические границы благопристойности». [39] «Дерзость», так поразившая Билевича, характеризует не только горячее увлечение Гоголя театром, но и независимость его поведения.

39

Лицей кн. Безбородко, изд. 2-е, СПб. 1881, стр. 59.

3

Годы, проведенные Гоголем в Нежинской гимназии высших наук, — это годы, отмеченные большими политическими событиями. Деятельность декабристов, их героический подвиг 14 декабря 1825 года — широко всколыхнули общественную атмосферу. Разгром декабристов на Сенатской площади не смог предотвратить дальнейшего распространения передовых идей, оппозиции реакционному режиму, сказавшейся в тех подспудных проявлениях вольнолюбивых настроений, которые не миновали и Нежинскую гимназию. Гимназисты заучивали стихи Кондратия Рылеева, «касающиеся до призывания к свободе», «держали у себя сочинения Александра Пушкина и других подобных», как сообщали доносы многочисленных соглядатаев. Между учащимися ходили списки революционной оды Пушкина «Вольность», они читали книги Вольтера, Руссо, Монтескье, вели дружеские беседы и «особенные разговоры» с Белоусовым и другими передовыми педагогами.

Но особенно важны для понимания атмосферы, господствовавшей в Нежинской гимназии, события, разыгравшиеся в 1827–1829 годах, раскрывающие те настроения, которые, несомненно, уже и раньше владели умами передовой части профессоров и учащихся. Дело о «вольнодумстве» в Нежинской гимназии возникло в годы, непосредственно следовавшие за подавлением восстания декабристов, когда всякое проявление свободолюбивых взглядов со всей жестокостью пресекалось и каралось реакцией. Этим объясняется и та политическая острота, которую оно приобрело.

«Дело» началось с обвинения Белоусова в том, что лекции по естественному праву он читает в вольнодумном духе. В заявлении реакционера профессора Билевича от 7 мая 1827 года указывалось, что он «приметил у некоторых учеников некоторые основания вольнодумства», происходившие «от заблуждения в основаниях права естественного», которое Белоусов, по словам Билевича, читал не по «системе де Мартина», как было утверждено попечителем, а по собственным записям в нежелательном духе. [40] Белоусову и другим преподавателям ставились в вину «преступные в политическом отношении выражения», а также то обстоятельство, что лекции часто заменялись «рассуждениями политическими», а ученики знакомились с сочинениями Вольтера, Гельвеция, Монтескье и других «опасных», с точки зрения гимназического начальства, писателей. [41] При расследовании выяснилось, что еще в ноябре 1825 года «некоторые пансионеры», по свидетельству доносчика Н. Н. Маслянникова, говорили, что в России будут перемены «хуже французской революции». Маслянников привел имена учеников гимназии, которые накануне восстания декабристов таинственно перешептывались, сообщали друг другу слухи о предстоящих в России переменах и при этом распевали песню:

40

«Гоголевский сборник», Киев, 1902, стр. 363–364.

41

Д. Иофанов, Н. В. Гоголь, Киев, 1951, стр. 288 и сл.

О боже, коль ты еси,Всех царей с грязью меси,Мишу, Машу, Колю и СашуНа кол посади. [42]

Среди воспитанников, распевавших эту «возмутительную песню» о царских «особах», Маслянников назвал ближайших друзей Гоголя — А. С. Данилевского и Н. Я. Прокоповича. [43] Несомненно, что и сам Гоголь был знаком с подобными песнями.

В затеянное начальством следствие были втянуты и учащиеся, которые оказались вынужденными давать свои показания о профессорах. Гоголь был всецело на стороне Белоусова, давая показания в его пользу. Он и впоследствии с исключительной теплотой относился к этому свободомыслящему, передовому профессору. В письме к своему школьному другу Г. И. Высоцкому от 19 марта 1827 года он так характеризует Белоусова: «Я не знаю, можно ли достойно выхвалить этого редкого человека. Он обходится со всеми нами совершенно как с друзьями своими, заступается за нас против притязаний конференции нашей и профессоров-школяров. И, признаюсь, ежели бы не он, то у меня недостало бы терпения здесь окончить курс».

42

С. Машинский, Гоголь и «дело о вольнодумстве», «Литературное наследство», 1952, т. 58, стр. 515.

43

С. Машинский. Гоголь и «дело о вольнодумстве», «Литературное наследство», 1952, т. 58, стр. 515.

«Дело о вольнодумстве» Белоусова и других передовых профессоров Нежинской гимназии высших наук первоначально не выходило за пределы гимназии. Исполнявший обязанности директора Шаполинский принял сторону Белоусова и всячески старался прекратить это дело. Но с прибытием в октябре 1827 года в гимназию нового директора — Ясновского, дело о «вольнодумстве» приобрело политический характер и получило широкую огласку, привлекши внимание харьковского попечителя и прочих официальных инстанций.

О тех взглядах, которые развивал Белоусов на своих лекциях по естественному праву, мы можем судить как по показаниям и свидетельствам гимназистов, слушавших эти лекции, так и по их кратким записям. Тетрадь Н. Кукольника, отобранная у него во время следствия по «делу», была, согласно его показанию, переписана с тетради Гоголя, которая «писана по диктовке с тетрадок профессора Белоусова». Новый директор гимназии Ясновский, ознакомившись с этой тетрадью, отмечал в своем донесении, что она была «наполнена мнениями и правилами пагубными». Касаясь самого существа лекций Белоусова, Ясновский с негодованием сообщал, что в них «обманчивым мудрованием оскорбляется и ослабляется и вся святая вера, внушающая людям все гражданские добродетели… вера смешивается с этикой, дабы на место их под именем права естественного поставить всякое нечестие…» [44]

44

Д. Иофанов, Н. В. Гоголь, Киев, 1951, стр. 415.

Необходимо учитывать, что в записи лекций по естественному праву учащиеся включали и свои собственные замечания и дополнения, связанные с кругом их чтения. В перечне книг, приведенном в показаниях, следует отметить «1) Dictionnaire philosophique par Voltaire, 2) Contract social de J.-J. Rousseau, 3) Emman. Kant «Zum ewigen Frieden», 4) «L’harmonie du monde», 5) «L’esprit des lois» par Montesquieu… 6) писанные пансионером Высоцким замечания из Ж.-Ж. Руссо и Гюма». [45] Этот круг чтения, как и содержание лекций Белоусова, во многом помогает уточнить интересы и занятия Гоголя естественным правом, о которых он сообщал П. П. Косяровскому в своем письме от 3 октября 1827 года.

45

Там же, стр. 376.

В «деле о вольнодумстве» приведено и показание самого Гоголя: «1827 года, ноября 3-го дня, ученик 9-го класса Николай Яновский, 19 лет, призван будучи в конференцию, показания Новохацкого подтвердил в том, что он тетрадь истории естественного права и самое естественное право отдал в пользование Кукольнику; сверх того, Яновский добавил, что объяснения о различии права и этики проф. Белоусов делал по книге». [46] Таким образом, Гоголь подтвердил свое участие в записках по естественному праву, отобранных у Кукольника, и вместе с тем стремился дать благоприятные показания о проф. Белоусове, свидетельствуя, что тот читал «по книге», то есть по утвержденному начальством учебному руководству.

46

Там же, стр. 378.