Голодная бездна Нью-Арка
Шрифт:
— Не знаешь, с чего бы?
Должно же быть внятное объяснение этому нечеловеческому обаянию.
— Не знаю… женщин сложно понять… почему вы так любите уродов?
— Он не уродлив.
— Я большей частью о моральных…
Какая содержательная беседа! Но уж лучше так фразами перебрасываться, чем обсуждать то, что обсуждать не хотелось бы.
— Я лишь предупредить хотел, — примиряюще сказал Кохэн. — А заодно поинтересоваться… обедать будешь?
— Буду, — Тельма руку забрала. — Но сама. Без вас. Понятно?
— Чего уж не понятного, — масеуалле не настаивал, то ли повода не было,
Небо и вправду разверзлось, словно накопилось в нем за последние дни обид несказанных, а может, просто устало оно от города, вот и решило разом смыть.
Или хотя бы вычистить.
Серый дождь.
Плотный.
Стеною. И Тельма, кляня себя за упрямство — можно было спуститься в столовую при управлении — пробирается сквозь эту стену. Она шагает по лужам, которые уже не лужи — озера воды, которые того и гляди станут морями, а после сольются друг с другом в ласковых объятьях, превращаясь в океан. И прибой уже лижет пятки старых туфель.
Кружит желтоватую пену грязи и мелкого мусора.
А небеса грохочут медным громом.
И даже молнию вон вычертили. Красиво…
— Позвольте, — зонт, который вывернуло порывом ветра, подхватили. И Тельму, едва не ушедшую за этим зонтом следом, придержали. Она дернулась было из рук, но тот же голос, обманчиво мягкий, произнес: — Я не желаю вам зла. Я хочу поговорить о нашем общем друге… надеюсь, что мистер Найтли считал меня другом…
За дождем не разглядеть лица.
Вообще ничего не разглядеть, кроме серой же, словно сотканной из струй воды, фигуре. Плащ. Шляпа. И зонт, любезно одолженный Тельме Кохэном.
— Прошу, — он не представился, человек дождя, но протянул руку, помогая перебраться через очередной поток. — Не стоит опасаться. Клянусь Ашуэнн-землей, что не причиню вам вреда ни словом, ни делом, ни молчанием, ни бездействием…
И на раскрытой ладони вспыхнула зеленая руна клятвы.
Все же не человек.
Люди не клянутся землею.
— Что вам…
— Не здесь, умоляю, сиятельнейшая… я так долго вас ждал, что совершенно неприличным образом вымок, — он, Тельма готова была поклясться, улыбался. — А потому, не соблаговолите ли вы довериться тому, кто рисковал здоровьем своим, дабы удостоиться высочайшей чести лицезреть вас… и проследовать в одно уютное местечко… неподалеку. Уверяю, наша беседа не отнимет у вас много времени, однако будет крайне полезна…
— Идем.
Тельма согласилась не из-за клятвы. Альвы издревле славятся умением давать правильные клятвы. И не из-за приступа смелости — все же было страшновато, мало ли куда заведет случайный знакомый, но потому что у нее имелся долг.
Найджел Найтли.
И дом его, который все еще скорбел по хозяину. Она ведь обещала о нем позаботиться, и слово сдержит, хотя пока не представляет, как именно.
— Тогда, о достойнейшая из женщин, прошу вас проследовать…
— Следую…
Он улыбнулся.
Снисходительно, будто забавляло его нетерпение Тельмы, или ее раздражение — вот не любила она словесных игрищ, сразу чувствовала собственную неполноценность. Как бы там ни было, альв больше не произнес
ни слова. Он шел сквозь дождь, и водяные стены расступались перед ним.Альв привел ее к кирпичному дому, точнее, к лестнице, что вела в подвал.
И спускался, не выпуская ее руки, будто опасаясь, что в последнее мгновенье Тельма передумает. Испугается. Закричит. Сбежит… еще какую глупость сделает.
…а ступеньки сухие.
И не в козырьке деревянном, лестницу прикрывавшем, дело, но в магическом пологе, который защищал от дождя и козырек, и ступеньки, и дубовую дверь с уродливой ручкой, больше похожей на лапу сказочного чудовища.
— «Нора» — место всецело достойное вашего внимания, о драгоценнейшая… — альв с поклоном коснулся ручки.
И дверь открылась.
Беззвучно.
Изнутри пахнуло теплом и еще сдобой, кажется, горячим грогом, да не простым, а на альвийских травах заваренном. Такой не затуманит разум, но наполнит тело теплом и звенящею силой первозданных ручьев.
Так писали в проспектах, и, кажется, у Тельмы появился шанс попробовать этот самый чудо-грог.
Альв, сложив зонт, скользнул следом.
— Ваше пальто… его высушат и вычистят. Если желаете, здесь есть и сменная обувь… присаживайтесь.
Он был любезен, как… как альв.
Тельма же вертела головой. О «Норе» она, в отличие от маяка, не то, что не читала, и слыхом не слыхивала. Впрочем, данное обстоятельство не значило ровным счетом ничего: в городе имелась тысяча укромных мест. И «Нора» была одним из них.
Арочный потолок из переплетенных корней. Кружевные корзины с магическими светляками. Альвы не любят электричества, хотя оно и дешевле.
Но да… пожалуй, это место имело характер.
Стены, затянутые пышным моховым ковром. Тельма провела по нему рукой и хмыкнула: не иллюзия. Или такая, раскусить которую, ей не под силу.
Мох и на полу.
Сухой и горячий, что, как ей казалось, мхам не свойственно, но у альвов свои секреты. И тот, который привел ее сюда, не торопит, позволяя Тельме освоится.
Сам он избавился не только от плаща, но и от туфель с носками, и босой, гляделся вполне гармонично.
— Мне так удобней, — альв пошевелил тонкими длинными пальцами. — Но я помню о человеческом пристрастии защищать тело тканью.
И Тельма решительно стянула туфли.
А потом и чулки.
Мох был… мягким, словно шелковая ткань. И на ткань не походил совершенно, как и на ковер. Он был живым, теперь Тельма это чувствовала. На мгновенье появилось трусливое желание попросить тапочки, она ведь человек, у нее пристрастия, но Тельма заставила себя сделать шаг.
И второй.
Альв любезно подал руку.
Здесь, внутри, он больше не казался мистическою фигурой. Обыкновенный, если это можно сказать про рожденного-под-холмами. Высокий. Худой. Но худоба эта естественна, как и некоторая едва уловимая непропорциональность черт лица. Слишком высокий лоб.
Чересчур большие глаза.
Нос уж очень тонок, а скулы — высоки и резки.
А еще краски… идеальная белизна кожи. И темно-рыжий ровный цвет волос. Яркая зелень глаз, в которые Тельма заглянула лишь на мгновенье, и тотчас отвернулась, вспомнив все истории, которые сочиняют про альвов и несчастных, замороченных ими дев.