Голос Ветра

Так здорово спать в кровати любимого парня! И просыпаться счастливой.

Я вверх поползла, нос высунула наружу. А в комнате жуткий холод. От окна натурально дуло. За ним было темно. Тихо играла музыка. Свет горел только над письменным столом.

— Доброе утро, — высунулась я наружу из своего «гнезда», волосы растрёпанные с лица убрала.

Ветер сидел на стуле ко мне спиной, всё так же опасно накреняясь на двух ножках. На парне был спортивный костюм и капюшон накинут. Таким он мне не очень нравился. Чужой, как в школе ходил. В таком виде я с ним не общалась. Ветер в своём обычном обмундировании злой, колкий и опасный. Мне вот понравилось, когда он прилично одет и в пальто.

Илья кинул взгляд через плечо и улыбнулся. И этот капюшон его лицо делал зловещим, укрывая в мрачную тень глаза, оставлял тусклому свету только рот.

— Доброе утро, Мышонок. Что-то с отоплением, так что одевайся под одеялом. Чай будешь пить?

Вроде голос Ветра, а мне неловко.

— Не знаю, — прошептала я.

Села, кутаясь в одеяло, мои вещи лежали рядом. Я подтянула к себе чулки и нырнула с ними под одеяло.

Играл мой телефон. Его рукой нащупала. Тёма звонила.

Старалась, чтобы Илья меня не видел, залезала в платье и пыталась одновременно ответить на звонок.

— Данка, — кричала Полина Потёмкина. — Да заткнись, клоун! Дана, ты у Ветра? — на заднем плане дикий мужской смех. — Да заткнись, я тебе сказала!

— Да, у Ветрова, — громко ответила, заметив, как Илья скривился всем лицом, услышав, что я его по фамилии назвала.

— Выходи, я сейчас подойду. Да заткнись ты! — она кинула трубку.

— Не буду чай пить, — торопливо заправила постель, с особой тщательностью поправляя подушки и одеяло. Выделенную мне футболку на ночь, сложила и оставила на покрывале. — Тёма сейчас подойдёт.

— Дана.

— Да? — побежала к вешалке, чтобы сменить тапки на сапоги. Сумочку открыла, складную расчёску достала. — А у тебя нет зеркала?

— Нет.

— Как же ты живёшь без зеркала! — возмутилась.

— А так и живу! — рявкнул Илья, подошёл ближе.

Замерла. Быстро молнию застегнула на сапогах и выпрямилась, расчёсывая волосы.

Он стоял, держа руки в карманах своей толстовки, как днём ранее у подъезда. Тогда он меня насильно потащил в тихий уголок. И так же насильно хотел поцеловать.

Чужой. И страшный. Но сейчас он меня не тронет, за мной Тёма придёт. Но чтобы его не провоцировать, я поспешила.

Надо же, какой он бывает разный! Это ужасно, когда не знаешь, что от человека ожидать.

Вот такой у меня любимый парень.

Жалко… Я бы хотела, чтобы он был всегда одинаковый. Я к нему лучше по вечерам приходить буду или после концерта, потому что он тогда по-другому одет и добрый.

Быстро накинула своё пальто, в рот сунула клубничную конфету. Сумочку на плечо и поспешила из комнаты.

Илья резко руку обронил на дверь и не выпустил меня.

— Что, Мышонок, прошла любовь?

Он был страшно недоволен, голос опасно хрипел.

Сердце бешено стучало в груди, я испуганно смотрела на его руку, что перегородила мне дорогу. Нужно, как мышь, просто отсидеться, сейчас он уйдёт, отпустит, потому что меня Тёма ждёт…

Почему так сложно? Всё же было хорошо!

— Всё же было хорошо, — эхом повторил мои мысли Илья. — Корабль пошёл ко дну?

Он освободил мне путь. Я медленно открыла дверь, глядя на пол коридора, не то чтобы на самом деле ожидая, что там вода стоит… Но если честно, то мне бы хотелось, чтобы кругом было озеро, и мне не нужно было никуда уходить от Ильи.

— Как жаль, что мы не вместе, — задумчиво произнесла я и вышла в коридор.

Бьющееся от тревоги сердце упало в пятки, когда Ветер с треском свою дверь захлопнул, а потом в его комнате что-то упало.

Я поспешила убежать от его гнева, который не понимала.

Точнее всё поняла, нам не нужно было расставаться, но Тёма ведь ждала.

И почему он такой злой?!

Нельзя друг без друга

Ночью был заморозок, и лужа в подъезде замёрзла. Пришлось накинуть капюшон, выбегая на улицу, и быстро надеть перчатки.

Небо полосатое. Тёмная хмарь, потом полоса светлеющая и ниже ярко-розовая линия, окрашенная восходящим солнцем. Ещё чернее стал парк на горизонте. Изо рта валил пар, но чувствовалось в воздухе пробуждение и запах весны. А может это внутри меня всё цвело.

Тёма вышагивала мне навстречу, виляя бёдрами. За ней вприпрыжку бежал долговязый Егор Буравкин. Буравкин светленький с большими серо-голубыми глазами. Многие считали его симпатичным. Но лично я любила кареглазых брюнетов и чтобы пели, и чтобы Ильюшей звали.

Полина в обтягивающей широкие бёдра юбке-карандаш, Егор тощий, на нём джинсы висели. Она приличная и статная, он вокруг неё, как макаронина из бич-пакета на вилочке. Если честно, он в неё влюбился и не знал, как завоевать внимание.

Полина выглядела не очень хорошо. Под глазами тёмные круги, она не спала всю ночь. Жевала жвачку, волосы скручены наспех в узел на затылке. Нос красный от холода… Я тоже мёрзла.

Буравкин следовал за Полиной следом, и, как собачонка кусает за пятки исподтишка, что-то говорил девчонке кусачее, мельтешил за её спиной, она периодически пыталась его стукнуть.

Слева от подъезда, в котором жил Ветер, покрытая изморозью, улетала в сторону школы дорожка, на ней появилась ещё одна наша одноклассница, с таким же видом, как и Полина Потёмкина, видимо гуляла всю ночь. Куталась в красное пальто, натягивала шапку на окрашенный белые волосы. Варвара Рязанцева, у неё мы по плану ночевали сегодня.

— Привет, Лялька, — заметил меня Егор. — А Ветер где?

— Дома, — я кивнула в сторону подъезда.

— И не провожает? Не дала что ли?

— Заткнись! — хрипло выкрикнула Полина, видимо, давно уже кричала на него, так что голос осип. — Придурок.

— А ты капризная и бестолковая!

— Что привязался?

— И это после всего, что я для тебя сделала? Потёмыч, я же тебя у ночных волков отбил. — Шутовски удивился Буравкин, приложив ладони к серой толстовке в районе сердца. И вдруг запел: — По кругу, по кругу, по кругу во дворе…

Тёма выпучила на него круглые глаза, губы поджала.

Егор шельмовски щурил одни глаз и улыбался во весь рот.

— Кто учился с тобой в одном классе, тот в цирке не смеётся, — прошипела недовольная Полина.