Голос Земли
Шрифт:
По мере наступления темноты схватка становилась все ожесточеннее. С особым рвением полицейские набрасывались на феминисток, в большинстве своем сражавшихся с обнаженной грудью. Повсюду дымились сожженные бульдозеры. Вооружившись палками, толпа расчленила строй полицейских и, воспользовавшись численным преимуществом, стала избивать их.
В северном секторе произошло столкновение между бульдозерами, попавшими к манифестантам, и теми, что еще оставались под контролем полиции. Со стороны это напоминало противостояние двух исполинских скарабеев, которые в смертельной схватке пытались
– С учетом нависшей над нами опасности я должен повысить тариф, – заявил Абдель-Атиф. – Это обойдется вам в лишнюю тысячу евро.
– Может, сойдемся на пятисотке?
– О’кей, договорились.
– Но что вы собираетесь делать?
– Я знаю несколько домов, подвалы которых связаны с подземными ходами.
– Вы имеете в виду катакомбы?
– Да, их построили первые христиане, на которых, вы знаете это, римляне устраивали гонения. Пробравшись в катакомбы, мы без труда преодолеем все полицейские заграждения.
Абдель-Атиф кивнул им на какую-то дверь, затем вытащил из кармана ключ и стал возиться с замком. Они вошли в дом и миновали коридор. В глубине была еще одна дверь, открывавшаяся на лестницу, которая спускалась в мрачное подземелье.
Все трое прошли по тоннелю и оказались перед ступеньками, выглядевшими очень старыми.
Обнаружив в углу спички и свечи, Давид и Гипатия воспользовались ими, в то время как Абдель-Атиф, шагавший впереди, светил себе смартфоном. На глаза им попался символ первых христиан, рыба, который они тут же узнали.
– Изначально эмблемой христианской духовности являлась рыба, – напомнил Абдель-Атиф, – и, если Иисус вновь придет на эту землю, ему, скорее всего, не понравится новый символ, который взяли на вооружение те, кто выступает от его имени: распятие на кресте.
– Рыба могла бы стать знаменем эволюционного движения, – сказал Давид. – В конце концов, первым живым существом, сделавшим несколько миллионов лет назад решительный в плане эволюции шаг, был тиктаалик. И первым эволюционистом, следовательно, тоже был он.
Они миновали несколько фресок с изображением рыб и вышли в катакомбы, представлявшие собой настоящий лабиринт, по которому сновали большие серые крысы.
Абдель-Атиф сверился с планом в своем смартфоне, продемонстрировав прекрасное знание дела. В конце глухого коридора они уперлись в дверь, которая ни за что не хотела открываться. На лице таксиста отразилась досада, он разбежался, саданул плечом, дверь распахнулась, и они оказались в канализационном коллекторе.
И тут же наткнулись на отряд полицейских, дубасивших манифестантов. Несколько мужчин в черном заметили их и бросились в атаку. Лишь в самый последний момент Абдель-Атиф захлопнул дверь и запер ее на засов.
Немного подумав, он знаком велел своим спутникам возвращаться.
– С катакомбами ничего не вышло. Переходим к плану «В».
Воспользовавшись винтовой лестницей, они поднялись наверх и оказались в доме, где пахло плесенью и смолой.
Таксист вывел их на верхний этаж и показал, как передвигаться по крышам.
С высоты прекрасно были видны сцены насилия, разворачивавшиеся
на улицах. Бульдозеры рычали, многие из них полыхали, подожженные коктейлями Молотова. Манифестанты перешли в рукопашную, пустив в ход палки, камни, ножи и мачете.– Иногда мне кажется, что агрессивными людей делает слишком острая пища, – философски изрек Абдель-Атиф. – Еще жара. Говорят, Солнце вошло в фазу повышенной активности, а от этого страсть как хочется драться. Как бы там ни было, на этот раз, благодаря Интернету, наша манифестация напрямую связана с десятками других. Это ведь прогресс – вместо того чтобы тихо бузить в своем уголке, мы устраиваем погром планетарного масштаба. При необходимости он перерастет в мировую революцию или, если угодно, эволюцию, за которую будут выступать молодежь, бедняки и женщины. Вы можете представить мировую эволюцию, которая стала возможной лишь потому, что у людей хватило смелости выйти на улицу и вступить в схватку с полицейскими?
Они побежали, неловко перепрыгивая с крыши на крышу, то и дело рискуя сверзиться вниз на заполненные манифестантами улицы. На подмогу восставшим отовсюду стекались толпы народа.
– Никогда не видела такого количества столь решительно настроенных людей, – пораженно призналась Гипатия.
И ей, и Давиду казалось, что в городе, который будто сошел с ума, повсюду полыхают пожары. В трех пирамидах-трущобах горели экраны телевизоров, перед которыми собрались те, кому не терпелось узнать, чем же закончатся эти волнения.
После политической оттепели в России, которую в середине 1980-х годов устроил Горбачев, китайский лидер Дэн Сяопин также решил осуществить ряд перемен с тем, чтобы немного смягчить коммунистическую диктатуру, установленную Мао Цзэдуном. Для выполнения этой задачи он заручился поддержкой реформаторов: Ху Яобана и Чжао Цзыяна. Эти два человека были известны как ярые противники консерваторов, выразителями интересов которых были экономист Чэнь Юнь и его протеже Ли Пэн.
Соперничество между двумя лагерями отражало собой более глобальный конфликт, существовавший на тот момент в стране: рабочие и крестьяне, с одной стороны, стремились к наращиванию темпов коммунистического строительства, в то время как студенты и коммерсанты, с другой, жаждали демократических преобразований.
Первые массовые студенческие выступления в 1986 году повлекли за собой отставку Ху Яобана. Таким образом, процесс реформ был приостановлен, и лагерь консерваторов укрепился.
Прошло три года.
Пятнадцатого апреля 1989 года, после смерти Ху Яобана, которая вызвала ряд вопросов (не исключено, что он был отравлен), на площади Тяньаньмэнь в Пекине вспыхнул стихийный студенческий протест. Молодые люди требовали посмертной реабилитации реформатора. При поддержке Чжао Цзыяна, который в 1989 году был Генеральным секретарем ЦК КПК, студенты стали сообщать о фактах коррупции в высших эшелонах власти, а также о системе привилегий, которыми пользовались дети членов коммунистической партии.