Голоса ночи (сборник)

– А кто еще? Я думаю, она или что-то забыла у него в тот вечер, когда приходила, или что-то от него узнала… Не знаю, она его убила или кто другой, но ей что-то известно, и она хочет мне это сообщить! Или меня шантажировать!

– Или убить тебя.

– Что ты болтаешь?! – Она изумленно покачала головой. – Миленький мой, чтобы убить человека, необязательно приглашать его в уличное кафе, в центре города, где тебя видят сто тысяч прохожих сразу! Могла бы позвать в укромное местечко. Я бы пошла, я любопытная.

– Может, ты и права, – согласился он и вдруг замер, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. – Что она там делает?

Всхлипывания, доносившиеся до того из комнаты, теперь затихли. Там послышался какой-то странный стук, и на кухне сразу потянуло сквозняком.

– Открывает окно, – пояснила Анжелика. И испуганно отшатнулась. Саша вскочил и бросился в коридор. Она побежала за ним.

В комнате они увидели следующее: Лена, держась одной рукой за створку рамы, усевшись на подоконник, по пояс перегнулась наружу. Она не слышала, как они вбежали, не слышала, как Саша подскочил, и вскрикнула только тогда, когда он схватил ее за талию и рванул на себя. Он чуть не упал со своей тяжелой ношей. Анжелика торопливо подбежала к ним и закрыла окно. Лена действительно уже не плакала. Саша все еще держал ее за талию, и, видно, не напрасно – колени у женщины были словно из ваты, и подгибались, едва он ослаблял хватку.

Вместе они усадили Лену в кресло, вместе выпрямились и застыли над ней. Оба не знали, что делать. Лена молчала, и, казалось, решила сжать губы так крепко, чтобы от них и следа на лице не осталось.

– Ты выброситься решила, что ли? – спросила наконец Анжелика.

– Попадешь в психушку! – пригрозил Саша. – Чего ты хочешь добиться?!

Лена не ответила.

– Знаешь, – пробормотала Анжелика, – мне, наверное, придется остаться и помочь тебе… А может, лучше вызвать врача?

– Психиатра? Ты с ума сошла.

– А ей нужен психиатр?

– Позже будут все врачи, какие угодно, – отрезал он. – Но пока идет следствие, никаких психиатров. Неизвестно, что из нее вытянет психиатр и как посмотрит на это следователь. И вообще, это самоубийство еще доставит нам хлопот, вот увидишь. За нее обязательно возьмутся!

Анжелика хотела что-то сказать, но в конце концов только протянула руку и пощупала запястье Лены, надеясь проверить пульс. Та открыла глаза. В них был страх, ничего, кроме страха. Бессмысленный, измученный, загнанный взгляд. Анжелика еще раз погладила ее запястье и, низко наклонившись к ее уху, прошептала:

– Не стоит, честное слово, не стоит. Если все из-за Игоря, то…

– Я боюсь, – сказала Лена, и голос у нее был тоже неузнаваемый какой-то детский, молящий.

– Чего ты боишься?

– Я не хочу здесь оставаться…

– Но из-за этого не стоит выбрасываться в окно, – возразила Анжелика.

– Боюсь.

– Лена… – Анжелика подняла голову и увидела, что Саша тоже напряженно вглядывается в глаза своей жены. Они обменялись взглядами и отошли к дверям. Саша прошептал:

– Окончательно сошла с ума.

– Как ты с ней, один…

– Я же нигде не работаю, слава богу. Буду сидеть рядом, ничего… Потом, может, устрою на лечение…

– Но как это случилось? Почему? Она всегда была нормальней нас обоих, вместе взятых.

– Непонятно? – Он покрутил пальцем у виска и вытащил Анжелику в коридор. – Она, кажется, в самом деле его любила. Вот не думал, что она может кого-то любить.

– Но тебя она любила, когда вышла замуж?

– Кто тебе сказал?

– Нет?

– Нет. Представь себе, она меня заранее предупредила, что не любит страстной любовью, но зато симпатизирует или что-то в этом роде. И я, дурень, списал все на ее сдержанность и не стал обращать на это внимания. Не думал я, что она вообще способна на какие-то пылкие чувства. Да мне они были и не нужны. Я, дурак, один старался за двоих. В конце концов, мы даже хорошо жили.

– А что ты теперь будешь с ней делать?

– Что буду делать… Сперва вылечу, потом разведусь. Или сперва разведусь, а лечить ее будет кто-то другой.

– Советую второй вариант… – Анжелика заглянула в комнату. – Ничего, сидит тихо. Но на нормального человека, конечно, уже не похожа.

– Иди, мне легче будет одному. – Он почти подталкивал ее к выходу. Из комнаты раздался шорох, они вместе заглянули туда и увидели, что Лена неуверенно пытается встать. Саша вошел туда и обернулся к Анжелике:

– Дверь за собой захлопни, я не могу оставлять ее одну.

Анжелика открыла сумочку и испуганно посмотрела на свое отражение в зеркале, висевшем на стене в прихожей. Достала расческу, провела ею несколько раз по длинным черным локонам, заглянула в пудреницу, тщательно припудрила синяки. При тусклом освещении она выглядела не так уж скверно, но в какой-то миг черты в зеркале расплылись, исказились, стали нечеткими, чужими… Девушка вытерла глаза, одернула кофточку и захлопнула за собой дверь.

Глава 11

Когда начало темнеть, белая юбка женщины стала особенно бросаться в глаза. Сумочка моталась у бедра, туфли сверкали над серым сухим асфальтом, белые волосы слегка развевались на ветру. Но шелковый свитер цвета крови потерял цвет, и красные губы женщины в сумерках стали темнее, а глаза превратились в глубокие провалы. На нее оглядывались, но ни один уличный приставала не решился ей ничего сказать – уж очень самоуверенный у нее был вид, уж очень быстро она шла, будто имела впереди какую-то цель и преследовала только ее.

И цель была. Странная цель, неясная, блуждающая, точно рассмотреть ее было так же трудно, как определить в этих сумерках цвет ее собственных глаз, но Маша все же видела ее, шла за ней, должна была ее достигнуть. У цели не было имени, ее звали Никак. У цели был пол – это была женщина лет двадцати пяти на вид. У цели была внешность – она была стройная, среднего роста, с волосами до плеч (как у самой Маши, только черными). Лицо у цели было довольно приятное, да, приятное, если не считать выражения глаз – эти светлые глаза всегда были настороже. Походка – неуверенная, нога за ногу, как будто обладательница этих ног всегда о чем-то задумывалась и не слишком смотрела на дорогу. В сущности, ничего загадочного тут не было. У этой женщины был муж (еще недавно был!), и этот муж любил ее (почти наверняка, стоило только увидеть их вдвоем!), и дарил ей драгоценности (два кольца и бриллиантовые сережки). Обо всем этом Маша вспоминала, сжав зубы, и шла еще быстрее (уж она-то не запиналась о собственные ноги, как та, другая!). Ничего загадочного, но… «Или я просто чего-то не поняла, – сказала себе Маша, – или Игорь сумасшедший. Да, сумасшедший». И тут же сама себе отвечала: «Был сумасшедший, дуреха, уже был… Он умер, запомни, и не смей думать о нем, как о живом! И оставь в покое и его, и его жену, оставь их всех в покое!»

Она резко остановилась. Сумка, летевшая вслед за ней на длинном ремешке, догнала ее и хлопнула по бедру. Перед нею был большой многоэтажный серый дом, сталинской постройки, с уродливыми башенками на крыше, с лепниной по карнизу… Мрачная каменная громада закрывала все небо, когда она запрокинула голову, глядя на знакомые окна на седьмом этаже. Одно из нужных окон было освещено. Она не знала, что это за комната, зато была уверена: она не опоздала, не ошиблась, пришла вовремя. Нужно только подождать. Эта женщина выйдет.