Голубки воркуют… Коршуны снова на охоте

–Любимая, – кивнула она. – Ты говорил так, будто любви и нет вовсе. Я не мечтала о том, чтобы тебя не видеть больше, когда обвенчаемся. Ты же полон иных планов. Твоя жизнь продолжает кипеть в той же каше, с теми же людьми, что и до меня.

–Ты хочешь, чтобы я выбрал между тобой и службой, – понял Пётр, и любимая молча посмотрела в глаза, а неудержимая слеза скатилась по щеке.

Глубоко вздохнув и выдержав паузу, он всё же ответил:

–Я могу выбрать, Иона,… могу… Понимаю, что, возможно, должен выбрать… Однако, пока что это невозможно. И дело не в этой женщине или другой, – сразу добавил он, видя, как милая хотела возразить, но слёзы уже душили её. – Эта дама до моего отъезда в Россию просила заняться поисками неких египетских статуэток, которые очень ценны и дороги её отцу. Тот ничего пока не знает. Сердце слабое. Ему не говорят, чтобы уберечь. Я отдал это дело своему товарищу по службе. Теперь я вернулся, эта дама прознала, что я дома, явилась и требует взять дело на себя, поскольку мой товарищ куда-то пропал с её деньгами, что она ему уже заплатила. Вместе с тем пропал, по её словам, и бывший жених, заставший её однажды с моим братом прямо здесь, – как можно короче рассказал Пётр.

Видя, что Иона слушает и верит, он поднялся с ней за руки и притянул в объятия:

–Она пыталась соблазном заставить меня участвовать в поиске статуэток. Я обещал придти к ней и выслушать весь рассказ. Я должен, – снова не дал он милой вставить и слова возражения. – Я должен выяснить, где пропавшие друзья и что происходит.

–Ты возьми меня с собой хотя бы к ней, – вымолвила умоляюще Иона. – Я же всё равно не пойму и слова из вашей беседы. Мне бы хоть видеть тебя.

–Хорошо, – вытерев её щёки ладонями и одарив каждую поцелуем, Пётр вздохнул свободнее. – Возьму,… хулиганка ты моя… Иди, приведи себя в порядок, я подожду в гостиной.

Оставив любимую, он вышел в кабинет, а оттуда прошёл к гостиной, из-за двери которой слышал доносившиеся звуки клавесина. Улыбнувшись тому, что кто-то красиво играл весёлую мелодию, Пётр открыл дверь.

Радуясь видеть отца Ионы, который сидел в домашнем халате перед клавесином и энергично наигрывал, он встал рядом. Следя за стоящими на подставке нотами, по которым лилась музыка, он кивал, пока тесть не запнулся.

Подыграв вместе с ним на клавишах, Пётр засмеялся:

–Вы любите музыку! Здесь с моего переезда музыка не звучала ещё!

–Вы многое потеряли, граф, – хвастливо заметил тот. – Что ж Вы поставили сей инструмент здесь, а играть не собирались?

–О, это моя матушка приказала привезти его сюда, чтобы играть, когда будет навещать, – улыбнулся Пётр. – Правда, с тех пор так и не случилось сего.

–Зато приехала сразу, как только Вы её пригласили познакомиться с нами, – погрозил пальцем тесть. – Нельзя же так, голубчик. Надо почаще навещать друг друга. Родня же!

–У нас иное воспитание… Может даже менталитет уже не русский, – вздохнул Пётр и отошёл к напиткам, налив себе и тестю по рюмке коньяка.

–О, – протянул тот, встав рядом и замечая, что его что-то беспокоит. – Слышали,… ругались? Помирились хоть?

–Надеюсь, – прошептал Пётр и подал ему рюмку. – За надежду!

–Ах, всё сладится. Она вспыльчивая, конечно, – пригубил коньку тесть и улыбнулся. – Уж какая уродилась. Кстати, – прошептал он, оглянувшись на дверь. – Вся в мать.

–Вас никуда не отпускает? – шепнул вопрос в ответ Пётр, и тесть сделал удивлённый вид:

–Вы не собираетесь сидеть дома! Не только женщина заслуживает счастья, но и мы, мужчины.

Соглашаясь, но не зная, что ответить, Пётр сделал глоток своего коньяка и обратил внимание на появившегося на пороге слугу с конвертом на подносе:

–Вам срочное письмо, граф. Мальчишка у дверей сказал, чтобы немедленно прочли.

Он подошёл, вручая конверт, и Пётр, отставив на поднос рюмку, стал читать…

Глава 5

Прочитав полученное письмо, Пётр отдал его тестю и отошёл в сторону:

–О, нет, – выдохнул он, закрыв глаза ладонью. – Это всё же правда.

Пётр потёр глаза, словно хотел проснуться от дурного сна. Поставив руки на пояс, поднял взгляд к потолку, но легче не становилось, что заметил и тесть. Тот убрал рюмку на поднос стоящего рядом слуги и заглянул в письмо…

–Что же это такое? Как бежал? – поразился он, но замолчал, уставившись на вошедшую в гостиную дочь.

–Что-то случилось? – заметила она сразу.

Пётр оглянулся на неё, несмело прошедшую к отцу и устроившуюся сидеть в кресле рядом. Отец тут же свернул письмо и пояснил:

–Срочные дела у супруга твоего, милая, но всё разрешится благополучно. Надо только подождать.

–Мы уезжаем сейчас? – взглянула Иона на мужа, но тот, немного постояв с удивлением в глазах, подошёл.

–Я должен уехать срочно на встречу с Никитиным. Он прибыл в Швецию. Сейчас я взять тебя с собой не могу, но обещаю, вернусь сразу же и всё расскажу. Пусть и займёт может всё несколько дней, но я вернусь!

–Несколько дней?! Будет опасно? – строго смотрела та в ответ.

–Я должен быть в Стокгольме, найти Никитина. Я не знаю, как долго я буду там и опасно ли это, поэтому ты останешься дома. Тем более, что через час явиться должен учитель шведского, – прозвучал его не менее строгий ответ.

–Хорошо, – усмехнулась с недовольством Иона, и Пётр склонился над её глазами:

–Не смей создавать себе картин моих действий, которых не будет никогда.

На его слова любимая недолго промолчала, посмотрев в глаза. Он видел, что она смягчилась, что есть в ней вера, но страх от сомнений не давал покоя…

–А ты не боишься, что учитель окажется молод и хорош собой? – вопросила вдруг она, поразив и его, и застывшего на месте отца, являющегося невольным свидетелем сей сцены.

–Ты избалованная девчонка, – выдал так же неожиданно любимый. – Ты привыкла получать всё внимание и любовь себе, но ты не одна на этом свете. Не заставляй меня жалеть, что повёл тебя под венец!

–Что?! – выдохнула она, поражённая подобным ответом, и вскочила. – Убирайся! Иди! Пошёл вон, раз тебе я нужна только чтоб дома сидеть! Жалеет он!

–Идите, голубчик, – тесть поторопился взять Петра под руку, уводя за собою к выходу.

–Я пойду, действительно, – долго посмотрел тот в глаза любимой, уходя с её отцом.

Схватив стоящую на столике вазу с цветами, Иона бросила ту им вслед, заставив Петра остановиться на пороге.

–Это была любимая ваза моей матери, – оглянулся тот на осколки.

–Не надо было оставлять её здесь! – выдала с яростью Иона и сложила на груди руки.

Не выдерживая происходящего, Пётр резко подошёл и схватил её за плечи, слегка встряхнув перед собой. Испугавшись подобного жеста, любимая уставилась испуганно в ответ, и он сказал:

–В письме, что получил в день нашего венчания я узнал, что по дороге на каторгу Соловьёв бежал. Теперь узнаю, что бежал сюда, в Стокгольм, чтобы забрать те деньги, которые его дружок Хилков хранил в банке. Никитин приехал, чтобы выследить его и вернуть в Россию, на каторгу, если тому ещё чего не припишут за побег.