Голубки воркуют… Коршуны снова на охоте

На щеке того сразу стало видно, что кровяные следы вырисовывали специально вырезанные царапины в виде двух русских букв: АП…

–А вот это предупреждение, думаю, именно Вам, – озвучил Никитин своё предположение.

–Благодарю… Боятся, что выведу на чистую воду, – улыбнулся тот. – Только я не боюсь подобных угроз.

–Однако,… Вы выглядите уставшим, – заметил его собеседник. – Может всё же пора отдохнуть от дел?

–После всего и возьму отдых, это точно, – снова вспомнив любимую и её обиды, снял Пётр треуголку, словно стало жарко, и вздохнул.

–Вы успели жениться? – понял Никитин.

–Да, – задумчиво молвил он.

–Вы счастливы?

–Да, а вот она,… наверное,… меньше счастлива.

–А, понимаю, – улыбнулся Никитин и поднялся, покрутив оружие в руках. – Она хотела бы, чтоб Вы были дома.

–А Вы прозорливы, – снова удивился Пётр, на что тот засмеялся:

–Неужто не знали?

–А сами ещё не женились?

–Да разве я успею когда? – засмеялся Никитин опять, и они, обыскав тело и ничего не обнаружив, покинули квартиру…

Глава 7

Сразу, как только покинули квартирный дом, где оставили тело погибшего, Пётр и Никитин договорились о следующей встрече и разъехались в разные стороны.

Пётр гнал коня, как можно скорее покинуть Стокгольм, как можно скорее оказаться дома… Образ любимой, её слёзы и страх, её переживание и будто не зря владеющее беспокойство – всё заставляло бояться, что может случиться нечто ужасное.

Одна надежда грела – из дома ни она, ни её родители бы не ушли, а охрана, которая следит вокруг за порядком, не пропустила бы нежданных гостей.

Ранним утром, когда ещё только первые краски восхода стали появляться на небосводе, Пётр прибыл на место. Спрыгнув с коня у дверей дома, оставив того вышедшему конюху, Пётр скорее бежал по подъезду к своей квартире. Он молниеносно ворвался в неё, оттолкнув подошедшего слугу в сторону, и остановился в гостиной.

Именно там был свет. Только там, как казалось, находится кто-то…

Сразу, как Пётр появился, родители Ионы повставали с кресел, где молча сидели, а тёща, вытирая платочком непослушные слёзы, всем видом говорила о том, что случилось неприятное.

–Где Иона? – уставившись с тревогой на них, вопросил Пётр.

Тесть подошёл и, стараясь сдержанно себя вести, сказал:

–Её нет дома. Приезжал учитель, которого так ждали, а не прошло и часа урока, как мы их не обнаружили, но видели, как она садилась с ним в карету.

–Бежала, наша девочка, – снова стала плакать тёща, а поражённый от узнанного Пётр широко раскрыл глаза от возмущения:

–Как бежала? Мы же помирились! И какого чёрта, она вдруг бежала с первым попавшимся человеком?! Она в своём уме?!

–Граф, – хотел что-то сказать стоящий позади у дверей слуга, и Пётр резко оглянулся:

–Как позволили выйти?!

–Господин учитель достал пистолет, – пожал тот плечами.

–Пистолет? – усмехнулся он, ещё более удивлённый и бросил ему в руки свою треуголку. – Какой пистолет?

–Двуствольный, каким любите и Вы пользоваться, – сразу ответил слуга, но Пётр стал прохаживаться по гостиной, стараясь понять случившееся, понять причины.

Тёща снова всхлипнула, не имея сил говорить от душивших слёз. Тесть помог ей сесть обратно в кресло и устроился в соседнее. Наступившая тишина длилась недолго. Остановившись у столика с напитками, Пётр смотрел туда:

–Урок проходил здесь?

–Да, – ответил тесть.

–Вы уже пили? – взял рюмку с недопитым содержимым Пётр и оглянулся на него.

Тот сразу замотал головою и указал на слугу:

–От Вас поди остался. Он не убрал.

–Мой слуга никогда не трогает, если что не допито, пока не прикажу. Я коньяк допивал. Здесь было чисто, – стал он разглядывать и нюхать содержимое рюмки.

–Значит, Ваш учитель пил, – сказал тесть. – Иона не могла такое пить.

–Да, – продолжал нюхать и морщиться Пётр. – Она не могла… Странный запах… Либо в коньяк что-то подсыпали, либо после налили что-то другое… Запах коньяка отдалённый. Не пойму, что это.

Он всё нюхал, пытаясь узнать содержимое, но всё было бесполезно:

–Странный запах,… ужасный… Это не коньяк. Нечто горькое, кислое… Вам не знакомо?

Пётр преподнёс к родителям любимой рюмку, и те стали нюхать, сосредоточившись на том, чтобы распознать, а тёща тут же замахала платочком:

–Это же дурман-трава! Мне её когда-то прописывал доктор, но если много употребить, то опасно может быть. Сильное отравление, даже галлюцинации! Господи, моя девочка! – воскликнула она в ещё большем расстройстве и прильнула в объятия супруга, не менее испугавшегося за дочь.

–Вы привезли эту траву сюда? – смотрел Пётр на них, сдерживая и гнев, и страх в себе.

–Нет, что Вы! Она мне не нужна уже! То было лекарство по болезни, – плакала неутешная мать.

–Откуда тогда здесь подобное средство? – нахмурился он, а отец любимой вопросил:

–Здесь есть ещё русские, вхожие в дом? И кто этот учитель? Вы в нём уверены?

–Я его никогда не видел, – смотрел на рюмку Пётр, отойдя с нею обратно к столику. – Я написал одному другу,… Валентину,… чтобы помог найти хорошего учителя шведского для Ионы…

Он замолчал, о чём-то размышляя, будто понимание чего-то к нему стало приближаться. Только отвлёкший слуга вдруг сообщил о прибытии Генерал-губернатора. Махнув ему рукой пригласить гостя, Пётр отставил рюмку на столик и повернулся лицом ко входу.

Вошедший гость поприветствовал всех и остановился перед ним, говоря на шведском, что никак не могли понять родители Ионы, с тревогой следившие за каждым…

–Я приехал не вовремя? – вопросил Генерал-губернатор, но тут же получил внимательный взгляд Петра в ответ. – Вы были вчера в Стокгольме?

–Был, – ответил тот.

–Не знаете ничего о трупе с русскими инициалами на щеке? – сделал удивлённый и крайне строгий вид Генерал-губернатор, на что Пётр так же хладнокровно ответил:

–Знаю. Обещаю разобраться в этом деле.

–Потрудитесь отыскать и Клеменса, которому поручили дело египетских статуэток, – ответил с нескрываемым недовольством Генерал-губернатор. – Он исчез. Его нет ни дома, ни на службе. Вы будете отвечать за него. Если нужны люди, зовите, поможем.

–Я его найду, – стойко отреагировал Пётр, глядя прямо в глаза, и тот, верил или нет, но тут же откланялся.