Гончаров и кровавая драма

– Но это было его право. Он требовал заработанное.

– В контракте, который он подписал, русским языком оговаривалось, что аванс в сумме одной тысячи он может получать ежемесячно, а остальное только по окончании контракта.

– Но он-то не получал даже этого аванса.

– Просто в кассе на тот момент не было денег, но тут уж виноваты внешние обстоятельства и наша банковская система. А почему вы говорите, что он ничего не получал? Я точно знаю, что трижды ему заплатили по пятьсот рублей.

– А сколько за это время получил ты?

– Давайте не будем переходить на личности и считать деньги в чужом кармане.

– Очень удобный лозунг для воров и предпринимателей типа твоего усопшего шефа. А ты знал, что у него на Украине осталась большая семья, которая только и рассчитывала на его зарплату? Чего заткнулся, отвечай!

– Да, что-то такое он болтал, но чем я мог ему помочь?

– Как это чем?
– удивился полковник.
– Вы же с Чернореченским были кореша, а вернее сказать, подельники, так неужели ты не мог шепнуть ему на ушко: так, мол, и так, не на шутку мужик бедствует, подкинь-ка ты, брат Толян, ему хоть половину заработанных бабок. Ведь не кто иной, как ты сблатовал его на эту работу.

– А я и просил за него, вот он и получал по пятьсот рублей.

– Ну и сука же ты, Мельников, впрочем, как и весь ваш гадючник. Когда у Бодулина закончился контракт?

– В середине января.

– Почему он до сих пор не получил расчет? Прошло уже больше трех месяцев.

– Не знаю, наверное, в кассе нет денег.

– Когда ты его видел в последний раз?

– По-моему, с месяц тому назад.

– Где это произошло?

– В фирме, он опять приходил и требовал бабки. Над ним там уже смеются.

– Скоты вы, потому и смеетесь. Где он последнее время жил?

– Не знаю, пока были деньги, снимал койку здесь, в городе, по улице Маркса, а потом, скорее всего, переехал к своей теще в Петровку.

– Где там, в Петровке, мы можем найти его тещу?

– Адрес-то я не знаю, а домик помню. Не домик, а развалюха. Она первая слева от магазина стоит, а во дворе у нее ржавеет разбитый автобусный кузов. Найдете. А теперь отвезите меня туда, где взяли, - заявил вдруг обнаглевший Мельников.

– Отвезем, Виктор, - улыбнулся полковник, - конечно отвезем. Какие могут быть разговоры. Коля, - обратился он к водителю, - давай-ка в УВД города.

– Куда? Зачем?
– засуетился сзади Мельников.
– Зачем в УВД?

– Затем, что тебя там уже дожидается твой товарищ.

– Какой товарищ?
– тоскливо заныл бугор.

– Скоро ты сам увидишь, и пусть для тебя это будет приятным сюрпризом.

Нам повезло: в дежурной части скучали уже знакомые нам автоматчики. С полуслова поняв, в чем суть дела, они без лишней суеты утащили бугра в подвал и свято пообещали тотчас же передать Вехктину кассету с новой записью. Мы же на ночь глядя на той же "Ниве" отправились в Петровку, благо до нее было рукой подать.

– Если дальше мы будем действовать в том же темпе, то очень быстро заполним им все казематы, - с удовольствием закуривая сигарету, удовлетворенно заметил тесть.

– Или они просто вышвырнут их на улицу, а в освободившиеся камеры поместят нас.

Ориентир нам Мельников дал довольно точный, по крайней мере плутать или спрашивать, где живет теща Николая Бодулина, нам не пришлось. Покосившаяся избушка с ржавым автобусом во дворе стояла впритык к магазину, и в ее окнах, к нашей радости, горел свет. Прицыкнув на залаявшего было барбоса, мы с Ефимовым поднялись на крылечко, в то время как парни встали на контроль под окнами. Стучать нам не пришлось, потому как дверь открылась сама по себе и в освещенном квадрате нам явилась сгорбленная болезнями и временем старуха в очках и с палочкой. Ни слова не говоря, она несколько секунд изучающе на нас смотрела, прежде чем вдумчиво и весомо спросить:

– Из города пожаловали?

– Так точно, матушка, - невольно улыбнувшись бабкиному аналитическому мышлению, молодцевато ответил тесть.
– Как здоровье, матушка?

– Какое там к черту здоровье, - обиженно скривилась она.
– Скорее бы подохнуть. А вы кто такие и зачем ко мне приехали?

– А мы, бабушка, не к вам приехали. Зять нам ваш нужен, Коля Бодулин. Мы с ним вместе на фирме работали.

– Пропади она пропадом, ваша фирма, - взволновалась старуха.
– Гори она синим пламенем. Сколько горя мы от нее приняли. Обманщики вы подлые, гневно пристукнула она палочкой и хотела закрыть дверь, но этому помешала моя нога.

– Так мы же, бабушка, с приятной новостью, - заявил я.
– Старый начальник умер, а новый хочет теперь со всеми расплатиться.

– Вон оно что!
– заохала старуха.
– Подох, значит, кровопийца, ну и слава богу. Чтоб ему вечно гореть в геенне огненной. Бог справедливый, он все видит. Так чего ж вы на пороге-то стоите, заходите в избу. Какая жалость, это же надо такому случиться? Вот ведь незадача-то!

– О чем вы, бабушка?
– входя в низкую прокопченную избу и не вполне понимая алогичный ход старухиной мысли, спросил я.

– Так ведь совсем чуть-чуть Колька-то не дождался. В воскресенье только уехал, а ведь три с половиной месяца томился и переживал.

– Так он все это время жил у вас?

– А где ж ему еще было жить без копейки-то денег?
– заплакала бабуся. Совсем измотали парня. Полгода мы с ним на одной картошке сидели. А дома в Крайне семья сидит голодная, четыре рта у него, а Сонечка-то, дочь моя, евойноя жена, совсем копейки получает. А он, бедолага, здесь ночи не спит, извелся парень, одна тень от него осталась.

– Бабушка, все образумится, успокойтесь и не расстраивайтесь, вкрадчиво и ласково пропел полковник.
– А что он вам говорил перед отъездом и как уехал?

– Как уехал? Набрали мы по соседям деньжишек ему на билет, собрал он свои нехитрые вещички и отбыл. А было-то у него всего ничего. Две рубашки да одни штаны. Упрятал в сумку и подался. Да еще сказал на прощание: мол, Любовь Никитична, я обязательно с вами рассчитаюсь.

– Но перед отъездом-то он хоть заехал к начальнику?
– вкрадчиво подкинул крамольную мыслишку полковник.

– А как же?
– тут же уцепилась за нее бабка.
– Он так и сказал: ну, мама, если и на этот раз ничего не получится, то рожу я ему расквашу. Да, видно, не успел, своей смертью подох супостат, а может, и успел. Когда он помер-то?

– В понедельник ночью, - испытующе глядя на старуху, ответил тесть.

– Значит, успел, - облегченно вздохнула бабка и гордо вытащила из русской печки котелок картошки.
– Присаживайтесь, добрые люди, уж чем богаты...

Это было уже слишком, кажется, мы нашли убийцу, и есть за его столом казалось мне предосудительным, однако тесть не разделял мою точку зрения. Вытащив самый большой клубень, он с остервенением содрал с него шкуру и, посыпав крупной солью, проглотил в мгновение ока.