Гончаров и кровавая драма

– Вкусна картошечка, Любовь Никитична, - вытирая руки, похвалил он.
– А от Николая, случаем, не остались какие-нибудь вещички?

– А что от него могло остаться?
– заохала старуха.
– Сам гол как сокол, чему же оставаться-то? Стыдно сказать, дедовы штаны донашивал. Бритвой его брился.

– Это уже интересно, - разваливая следующую картофелину, заметил полковник.
– Надеюсь, эту бритву он не забрал?

– Нет, не могла я отдать ему дедовскую бритву. Память это мужнина, он ее с германской войны привез. Как же можно ее отдать?

– Значит, опасная бритва, - вздохнув, констатировал полковник. Дай-ка, матушка, взгляну я на нее, да ты руками-то ее не бери, - остановил старуху полковник, - чай, обрежешься ненароком, позволь я ее сам в пакетик положу. Так оно надежнее будет.

– А это куда ты ее забираешь?
– растерялась бабка, видя, как ее бесценная реликвия бесследно исчезла в необъятных карманах Ефимова.
– Отдай, ирод, сей минут отдай бритву.

– Пожалуйста, - безразлично протянул ей пакетик Ефимов.
– Но тогда не рассчитывайте на то, что ваш зять получит заработанные им деньги. Все настолько сложно, что подтвердить его работу в фирме без наличия некоторых личных вещей просто невозможно. Именно поэтому я на некоторое время и хотел воспользоваться этим доказательством. Но если вы против...

– Я не против, - охнув, села старуха на пружинную сетку кровати.
– Я все поняла - его Колька зарезал! Люди добрые, это правда? Я же не дура, хоть и старая, а понимаю - нечто наш Колька мог на такое пойти, на кровянку-то?

– Не знаю, Любовь Никитична, - честно признался полковник.
– Будем выяснять. Но если это и так, то лично я найму самого хитроумного адвоката, чтобы он помог смягчить его участь. А пока нам нужно знать, как все было. Когда уехал Николай?

– В воскресенье к обеду, - тускло глядя на пыльную лампочку, бесцветно ответила она.
– В вашем городе от рабочего мужика до убийцы один шаг. Мне мама говорила, что такой смуты не было даже во время революции, а вы что понаделали... Уходите...

– Да, конечно, Любовь Никитична, - с готовностью встал полковник.
– Но не могли бы вы мне сообщить, где живет Николай? Поверьте, это в ваших же интересах.

– На столе под скатеркой заберите их письма, - устало откинувшись на подушку, ответила старуха.
– Город Белый Колодезь, а там сами посмотрите... Идите, не с добром вы пришли, так, может, уйдете не по вражде. Не мог Колька убить вашего начальника. А может, и мог, - уже прощаясь, засомневалась старуха.
– Вы только Соньку мою с детями не обижайте, они и так обиженные. Идите уже. Плохо мне.

Сняв посты, тесть приказал отвезти нас домой. Шикарно приготовленный ужин и добросердечие, с которым вдруг встретила нас Милка, не могли вернуть нам прежнее бодрое расположение духа. Было кисло и муторно. Создавалось впечатление, что мы угодили в собственный капкан, поставленный на медведя.

– Ну и что?
– отодвинув куриную ногу, куснул огурец тесть.
– Много ли мы поимели от того, что знаем?

– Много, - бодро ответил я.
– Теперь мы почти убеждены, что Чернореченского порешил Николай.

– Тебе от этого легче?
– в отвратной гримасе скривился тесть.

– Не очень, - честно ответил я.

– Мне тоже, но зло должно быть наказано. И еще, в связи с этой версией меня поскребывает одно несоответствие. Вопрос все тот же: за каким чертом Чернореченскому понадобилось пускать на ночлег убийцу? Костя, а если отвести Бодулина, то что у нас там остается?

– Много чего. Андрей с мамочкой, Тамара Дмитриевна, инженер по технике безопасности Андрей Васильевич Климов либо и вовсе случайный человек.

– Случайных человеков Чернореченский на порог бы не пустил, - желчно укоротил меня Ефимов.
– Остаются четверо - Андрей с матерью, Тамара и Климов.

– И еще куча неведомых личностей, - робко напомнил я ему.
– Начиная с Бодулина...

– Его нам с тобой не достать, - раздраженно возразил тесть.
– Он теперь живет в другой, очень незалежной стране. Не подключать же нам Интерпол! Значит, остается четверо кандидатов - Андрей с матерью, Тамара и Климов. Начнем с самого маловероятного, начнем с Климова. Завтра до обеда ты узнаешь о нем все, начиная от его рождения и кончая последней порочащей половой связью, а я займусь криминалистической экспертизой. Кажется, пора. Мы достаточно плутали в темноте.

* * *

В субботний день работать всегда нелегко, особенно если ты даже не представляешь, что делать. Во двор дома, где проживал Андрей Васильевич Климов, я приехал рано утром и от нечего делать ковырял сучковатой палкой мокрый песок, с трудом представляя, как может завязаться наш разговор. У счастливой мамаши, что выкатила огромную коляску, я весело осведомился о погоде и о делах ее добропорядочного соседа Андрея Васильевича Климова.

– А что с ним будет?
– по старинке обсосав соску и заткнув ею рот младенца, беспечно спросила она.
– Как был падалью, так ею и остался. А вы не из милиции?

– В некотором роде да, а почему такое суждение?

– Да потому. Пересядьте на другую скамейку, а то от вас, как и от Климова, за версту тревогой пахнет.

– Такая уж у нас работа, мадам.
– Возвращаясь на место, я протянул ей какую-то сосачую детскую сладость.
– Извольте испробовать - и на вкус приятно, и климатический баланс желудка укрепляет и обнадеживает.

– Если вы от меня сейчас же не отстанете, то я крикну своего мужа. Вот тогда баланс у вас будет полный.

– Чита, не трепещи перьями, - довольно грубо отреагировал я.
– Мне прекрасно известно, что ваш муж сейчас внимательно смотрит на нас из неплотно прикрытого окна второго этажа. Будем дурачиться дальше?

– Не будем, - сразу и тихо ответила она.
– Я его сейчас позову. Только... Только не бейте его.

– Разумеется, с какой стати я должен его бить? Он это заслужил?

– Катя, все в порядке, - деловито блестя кожей упитанного лица, успокоил появившийся в открытом окошке Климов.
– Мы сами во всем разберемся. Ты собралась к матери, вот и езжай себе на здоровье. Чего вы хотите, господин хороший? Кто вам нужен?

Этот вопрос он поставил конкретно, а потому так же конкретно я ответил:

– Андрюша Климов.

– Так за чем же дело стало? Поднимайтесь в квартиру, тут и перекалякаем.

– Мир этому дому, - поздоровался я, проходя в просторную переднюю большой трехкомнатной квартиры.

– Благодарим за пожелания, - ответил мне здоровый, пузатый мужичище, по домашнему одетый в майку и полосатые штаны.
– Осмелюсь спросить, кого в такую рань принесла ко мне нечистая сила?

– Гончаров я, Константин Иванович, - подавая руку, представился я.
– А пришел я к вам касательно одного нашего общего знакомого - Анатолия Ивановича Чернореченского. Не сомневаюсь, что это имя вам знакомо давно.