Гончаров и кровавая драма

– Ладно, Андрей, давай без истерик разберем весь механизм по винтикам. Ты любил своего отца?
– спросил я.

– Нет, за что я мог его любить? Он бросил нас с мамой, когда я был совсем пацаном. Я же все видел и понимал. Видел, как мама рвет последние жилы, чтобы в школе я выглядел не хуже других. Видел, как она незаметно подсовывает мне в карманы последние деньги, чтобы мне не было стыдно перед девушками и сверстниками. Я знал, что отец обманным путем отобрал у нас две трети квартиры. Я помню, как мы неделями сидели на хлебе и картошке, в то время как мой трепаный папаша за вечер, проведенный в ресторане, вышвыривал деньги, на которые мы могли бы жить месяц. Более того, из рассказов мамы и ее подруги я знал, что она, жертвуя собой, вкалывая на стройке, дала ему высшее образование и подняла меня на ноги. Все это я прекрасно знаю. Так за что же прикажете его любить?

– Вот и мы о том же, - бодро похлопал его по плечу тесть.
– Не было у тебя никакого основания его любить. А вот мотивов для убийства было хоть отбавляй.

– Да какие там к черту мотивы?
– брезгливо сморщился парень.
– Он просто был мне противен, только и всего.

– Вот и я о том же, - не унимался тесть.
– Во-первых, тобой руководила злоба за детство, проведенное в нищете, во-вторых, ты мстил ему за мать, за ее каторжную и искореженную молодость. Наконец, третьим и самым главным фактором, толкнувшим тебя на убийство отца и сестер, послужила вопиющая несправедливость. Ты не мог смириться с тем, что в случае смерти отца все состояние отходит к его новой жене и новоявленным сестричкам. Вот ты и отправил все его семейство к праотцам. И теперь являешься единственным наследником. Докажи мне, что это не так!
– победоносно закончил полковник и выжидающе уставился на сломанного парня.

– А как мне это доказать?
– пролепетал он, глазами ища у меня поддержки.
– Да вы поймите, не убивал я их. Не убивал! Вот и все, что я могу сказать.

– А разве я говорю, что убил их именно ты?
– изобразил огорчение полковник.
– Вовсе нет. Кишка у тебя тонка. Семью вырезал твой знакомый Будулай, который, кстати, тоже имел зуб на Чернореченского. Как ты с ним познакомился?

– Да не знакомился я ни с кем, не знаю я никакого Будулая, протестующе вскинулся Андрей.
– Первый раз о таком слышу.

– Возможно, потому что Будулай - прозвище, а зовут его Бодулин Николай. Андрей, ты часто бывал в доме у своего отца?

– Тут я ничего не скажу, бывать мне у него приходилось.

– И как часто? Сколько раз в месяц?

– Ну, это громко сказано. Точнее, сколько раз в год. Все мои визиты можно пересчитать по пальцам. Во-первых, я дважды к нему приходил с тем, чтобы поблагодарить за деньги, которые он выделил мне для операции на глазах, а год назад за то, что при его содействии меня оставили служить в городе. Кроме того, несколько раз я забегал к ним рано утром, чтобы занести грошовые подарки и поздравить своих сестренок с днем рождения.

– А сам-то ты получал от него подарки?

– Да, перед окончанием школы он купил мне костюм и туфли. Я не хотел от него ничего брать, но мама настояла, и я согласился.

– Часто тебе приходилось ночевать в его доме?

– Ни разу. Что вы, я бы не остался там даже в самый лютый мороз. Обычно я заглядывал к ним минут на пять, от силы на десять. Мне у них становилось как-то не по себе, неуютно и противно. Единственные существа, к которым в том доме я относился хорошо, были девчонки, Машка и Дашка. Однажды я хотел сводить их в цирк, но налетел на такую бурю возмущения, что раз и навсегда затею эту оставил.

– Андрей, - подсел я к растерянному парню, - излагаешь ты гладко и правдоподобно, и, если бы не мой недавний разговор с твоей матерью, я мог бы тебе поверить, однако некоторые шероховатости, неувязки и ее недомолвки заставляют меня смотреть на тебя более чем пристально.

– Смотрите, - жалко улыбнулся парень.
– Уж не знаю, какие такие недомолвки могут быть у моей мамы. Она всегда говорит то, что думает.

– Возможно, я не прав, но мне так не показалось. Андрей, ответь мне прямо и честно: что ты делал в ночь с понедельника на вторник? В ту самую ночь, когда убили все семью? Только, пожалуйста, не ври, что ты ночевал у себя в казарме. Там тебя не было, я знаю об этом из надежных источников. Где ты был и что делал?

– Вот оно что!
– побледнел парень.
– Да, я действительно в ту ночь был в самоволке. Тут уж ничего не попишешь.

– Это мы уже знаем, - грубовато прикрикнул тесть.
– Ты, браток, колись про главное. Про то, как в эту ночь зверски зарезал четверых человек.

– Боже мой, да никого я не резал. Всю ночь я был у себя дома, и это может подтвердить моя девушка.

– Что?
– удивленно воскликнул я.
– А мать? Твоя мать может это подтвердить?

– Да, но только виделись мы в тот вечер мельком.

– Прости, но я ничего не понимаю. Либо твоя мать водит нас за нос, либо врешь ты. Из ее рассказа получается, что со своей Марой ты встречаешься только по субботам, а в ночь убийства ты с матерью был вдвоем. Объясни мне это несоответствие. Объясни, почему ты видел свою мать только мельком?

– Все очень просто, - покраснел парень.
– Когда ко мне приходит Мара, мама всегда уходит ночевать к своей подруге Зинаиде Васильевне, а от нее, если это будний день, сразу идет на работу. Правда, тем утром она на полчаса забежала домой. Забыла синюю кофточку и что-то еще из одежды. Умылась, переоделась и ушла. Вот и разгадка всей нашей тайны.

– Может быть, может быть, - пробасил полковник.
– Но тогда объясни, почему твоя Мара явилась к тебе в день, не предусмотренный для случки? Пардон, для свидания? Кто назначил эту встречу?

– Наверное, я, - неуверенно ответил Андрей.
– В субботу за ужином я проговорился, что в понедельник ночью по казарме дежурит мой хороший товарищ, и я, видимо, смог бы слинять. "Очень хорошо, - подхватила мама.
– В понедельник, Марочка, ждем тебя опять в гости, а меня Зинка на пирог пригласила, так что приходи". Вот так примерно все и получилось, - хлюпнув носом, закончил Андрей.

– Но почему мама решила солгать нам в такой малости?
– не унимался полковник.

– Все очень просто, она не хотела вмешивать сюда Мару.

– Вот оно что, светлые чувства, значит, берегла, - ухмыльнулся тесть. А все-таки нам доведется потревожить эти самые чувства. Причем для твоего же блага, мистер Чернореченский. Сейчас же едем к ней. Ты ведь знаешь, где она живет?

– Нет, - проглотив сопли, виновато ответил воин.

– Что?
– поразился полковник.
– Ты не знаешь, где живет твоя подруга? Это почему?

– Потому что она живет не одна.

– С мужем, что ли?
– развеселился полковник.
– Ну и ну! Во дает, целка-весталка, ну а ее телефон хоть есть у тебя?

– Нету, - удрученно признался Андрей.
– Да в этом нет никакой необходимости. Сейчас семь часов, и она наверняка уже сидит у нас дома.

Андрей здорово ошибался: никакой Мары дома у него не оказалось. Обеспокоенная отсутствием сына и его любовницы, по квартире нервно ходила Галина Георгиевна.

– Ну вот, хозяюшка, принимай сына, - добродушно прогудел тесть. Доставили лучше, чем на такси. Прямо от ворот части и до квартирной двери. А что это ты так волнуешься, милая? Может, что случилось?