Гончаров и кровавая драма

– Ну уж нет, больше не заставите, - переворачивая чашку, решительно воспротивился я.
– Если я выпью хотя бы один глоток чая или съем кусок торта, то я лопну в прямом смысле этого слова. Зина, а вы чутко спите?

– Когда как. Если на ночь поем, то сплю тревожно, а если на голодный желудок, то сплю без задних ног. А почему вы про это спрашиваете?

– Могло случиться так, что после того, как вы уснули, Галина на какое-то время выходила из квартиры, а вернулась под утро?

– Да что вы такое говорите!
– возмутилась Зинаида.
– Уж что-что, а скрежет замка я услышу всегда. Нет, не могло такого быть. Вы даже и не думайте. Ну а потом, сами прикиньте, если бы она куда-то выходила крутить шуры-муры или еще зачем-нибудь, а вернулась только под утро, то какой бы у нее был вид? Я правильно говорю? А так мы с трудом проснулись в шесть тридцать свеженькие и румяные, приняли душ, позавтракали и в семь с минутами поехали на работу. Приехали к половине восьмого, не вдовушки, а невинные девушки на выданье.

– Так вот и приехали?
– засмеялся я.
– Чистые и невинные и никуда не заезжали?

– А куда нам молодым да красивым по утрам ездить?
– засмеялась она в ответ.
– У нас по утрам одна дорога - из постели да на объект. Мы так до сих пор вместе работаем. Правда, за это время немного подросли. Я теперь командую тремя бригадами, а в одной из них бригадирствует Галка.

– Значит, из дому вы вышли вместе и так же вместе, никуда не отклоняясь от заданного курса, явились на работу?
– еще раз переспросил я.

– Только так и никак иначе, - бодро отозвалась она.

– И по дороге никуда не заходили?

– Никуда не заходили, - уже понимая, что сказала что-то не то, упавшим голосом повторила Зинаида.
– А может, куда и заходили. Все-то не упомнишь.

– А вам не кажется странным, что молодая женщина в субботу не помнит, куда она забегала во вторник утром?
– насмешливо спросил я, наблюдая, как ее лоб покрывается мелким бисером пота.

– А вот потому и не помним, что молодые, - попробовала она выправить ситуацию, но, понимая, что может еще больше запутаться, махнула рукой и замолчала.

Поблагодарив ее за сказочное гостеприимство, я направился к выходу.

– Подождите, Костя, - уже в передней крепко взяв меня за плечо, взмолилась она.
– Я не знаю, куда Галка заходила утром, но спала она у меня.

– Возможно, хотя и маловероятно, - улыбнувшись, возразил я.

– Почему это маловероятно?

– Потому что вы даже не знаете, во что она была в тот вечер одета.

– Как это не знаю?
– воспрянула духом Зинаида.
– На ней была кожаная куртка и новая черная юбка. Она недавно ее купила.

– Она что же - так и просидела у вас весь вечер в кожаной куртке?

– Нет, конечно, раздевалась. Под курткой у нее была синяя кофточка.

– В том-то и дело, дорогая Зинаида Васильевна, что синей кофты на ней в тот вечер не было. Она надела ее только утром у себя дома. Всего хорошего.

* * *

– Что же у нас получается, товарищ Гончаров? Вы что-нибудь понимаете?

– Ни черта я, Константин Иванович, не понимаю, кроме того, что Галина Георгиевна солгала своему сыну и мне, заявляя, что в ту ночь она почивала у своей подружки Зинаиды. Врет, но зачем? Не она же, в конце концов, хладнокровно всадила нож в четыре сердца! Хотя черт их, баб, поймет. И еще эта непонятная Мара, любовница Андрея! Кто она такая и с чем ее едят? Безусловно, лошадка темная. Надо сознаться, прав был тесть, называя их змеиным клубком. А тут еще маячит не совсем хрустальная фигура нашей заказчицы Тамары Дмитриевны Ерошиной, тоже, видать, стерва добрая. Однако все это второстепенно. На первом месте как был, так и остается Будулай, но вполне возможно, что с ним знаком кто-то из вышеупомянутых женщин. Но кто? У меня их три: Галина Георгиевна, Тамара Дмитриевна и незнакомая пока Мара. С кем из них у простого рабочего мужика может быть связь? Вряд ли это Галина Георгиевна, а тем более Мара. Видимых контактов здесь не прослеживается. Что же касаемо Тамары Дмитриевны, то картинка тут рисуется интереснее. Первое и самое главное - это то, что они вполне могли познакомиться на работе в фирме. Насколько мне помнится, Тамара довольно долго замещала свою сестру, когда та нежила свое тело в Средиземном море. Возможно, как раз в это время Будулай, требуя денег, штурмовал бухгалтерию. Чем не повод для знакомства? А дальше все просто, как геометрия Лобачевского. Они полюбили друг друга пылко и страстно, настолько страстно, что разработали маленький планчик, воплощение которого сулило им веселую жизнь и достойную старость.

Этот план был примитивен и прост. Заключался он в том, что однажды вечером Тамара Дмитриевна пожалует в гости к своей сестре с бутылочкой вина, сдобренного клофелином. Ничего не подозревающие супруги с благодарностью выдуют снотворное и забудутся вечным сном, потому что, когда они уснут, она откроет дверь и впустит Будулая. Вероятно, сама она процесс умерщвления смотреть не захочет, а займется более серьезным делом - поиском денег...

– Это ты уже рассказывал, - неожиданно прервал мой монолог неизвестно откуда появившийся тесть.
– Тебе бы, Костик, в больничку, в психушечку прилечь не вредно. Уж больно часто ты сам с собою беседы ведешь.

– А я вас и не заметил. И давно вы подслушиваете?

– Сразу как пришел, а пришел я следом за тобой, так что я внимательно следил за течением мысли и умственной работой твоих больных мозгов. Ты бы поаккуратней с ними, штука дефицитная и нужная.

– Не скажите. Например, вы прекрасно без них обходитесь.

– Ладно, остряк, из твоего бормотания я понял, что алиби Галины Чернореченской ее подруга не подтвердила. Как ты ее прижал?

– Это не я, это она прижала меня в передней своими гиперболическими бюстами, а в общем-то все было легко и просто. Она заявила, что утром они сразу же отправились на работу, а между тем, как вы помните, Андрей русским языком нам сказал, что перед работой мать на полчаса забегала домой, чтобы принять душ и надеть синюю кофточку. Еще вопросы будут?

– Нет, - лаконично ответил тесть.
– Давай ужинать.

– Увольте. Эта Зинаида Васильевна так меня накормила, что хватит на неделю.

– Тогда иди и систематизируй все диктофонные записи, а то у нас там сам черт ногу сломит, а с едой, так и быть, я сам справлюсь, - пообещал он, однако совершенно напрасно и преждевременно.

Откушать приготовленную Милкой курицу ему помешал тревожный и долгий звонок в дверь. Пришла та, кого я меньше всего ожидал, да еще в десять часов вечера. Собственной персоной, чуть смущаясь, в дверях стояла Тамара Дмитриевна Ерошина.

– Простите меня за позднее вторжение.
– Сделав виноватое личико, она прошла в глубь передней.
– Но мы с вами договаривались, что если я вспомню что-то важное, то непременно вам сообщу. Так я вспомнила.

– Проходите в кабинет, - с интересом глядя на ее волосы, пригласил тесть.

– Я не отниму у вас много времени, - подчеркнуто робко садясь на краешек кресла, пообещала она.
– Еще раз простите.

– Прощаем, - прервал ее словоизлияния полковник.
– Ближе к делу. Что вы там такое вспомнили, чтобы на ночь глядя рассказать нам об этом?

– Да, конечно, видите ли, старшая дочь моей сестры, Маша, вела дневник, причем вела аккуратно, вот я и подумала: а что, если в нем она описала последний роковой вечер их жизни?

– Любопытно, - едва уловимо улыбнулся полковник.
– И где же этот самый дневник?

– Не знаю, скорее всего, он остался в квартире. У нее на письменном столе. Не думаю, что милиция могла проявить интерес к детским каракулям.

– Возможно, - уже откровенно ухмыльнулся Ефимов.
– Но что вы предлагаете?

– Взять этот дневник и внимательно его прочитать, - округлив глаза, поделилась она с нами своим крамольным замыслом.

– Но для этого, как минимум, нужно попасть в квартиру, - пронзительно глядя ей в глаза, ответил полковник.
– У вас есть ключи?

– В том-то и дело, что нет, - огорченно призналась она.
– В милицию забрали.

– Тогда я не представляю, каким образом вы себе мыслите это осуществить. Отмычками? Извините, но мы таким сложным инструментом не владеем, а кроме того, дверь опечатана.