Гончая. Тень короля

Старый пират пожал плечами и замолк. Фомор поднял ладонь к самой своей морде – огромный глаз оказался прямо напротив палубы – и сказал:

– Самое дорогое. Самое дорогое, что есть у каждого! Отдадите – отпущу.

– Жизнь дороже всего, – нахмурилась Нэрис. – Не обманешь!

– Самое дорогое, кроме жизни, – сделав паузу, произнесло чудовище. – Я сегодня добрый. По рукам?

– Слово дай, что отпустишь! – потребовала она.

Фомор насупился, но все-таки нехотя пообещал:

– Клянусь глазом Балора [23] , отпущу, коли откупитесь…

23

Балор – согласно ирландской мифологии самый известный из фоморов. Свирепый взгляд одного из его глаз был способен так ослабить целое войско, что оно не могло бы противостоять жалкой горстке бойцов. По другой версии, его взгляд был просто смертелен.

– Договорились, – кивнула девушка. Кто такой этот Балор, она не имела ни малейшего понятия, но брауни говорил, что эта клятва вернее верного. Преступить ее ни один фомор не посмеет…

– Тогда с тебя начну, – решил демон, покончив с формальностями, и посмотрел на капитана. – Что отдашь? Помни – самое дорогое!

– Хм, – задумался Десмонд. – Дорогое, говоришь? Вот перстень есть. С изумрудом. На черный день приберегал, да бери уж, дьявол с тобой…

– Нет, – оскалилось страшилище. – Не пойдет! Самое дорогое давай! Не то утоплю!

– Да нет у меня ничего больше!

– Сэр, – шепнула Нэрис, – они не по стоимости меряют. Хоть сундук с золотом ему предложите – не возьмет.

– Ч-черт… – ругнулся Хант. Потом тяжело вздохнул и вынул из ножен меч. Любовно провел пальцами вдоль клинка, полюбовался бликами на лезвии и, сдвинув брови, швырнул оружие на палубу:

– На, подавись! Фамильный. Еще мой прадед им свои земли защищал. Нет у меня ничего дороже!..

– Вижу, – довольно ухмыльнулся фомор. – Не врешь… Беру. Ты откупился. А остальные?

Круглый глаз уставился на Чарли. Пират схватился было за пояс, по примеру капитана, но демон медленно покачал огромной башкой:

– Твой меч не приму. Ничего не стоит. Самое дорогое!..

– Тьфу ты! – зло дернулся разбойник. – Золота тебе не надобно, цацек с каменьями у меня отродясь не водилось, оружием ты брезгуешь… Вот пропил же я, старый дурак, ту чашу!.. Ну вот, у кэпа серьга есть, он поделится. Хочешь серьгу?

– Самое дорогое! – завыл демон. Его единственный глаз начал наливаться кровью. Черные тучи заклубились над кораблем…

Чарли выругался:

– Да нищий я! Ни черта у меня нету! Ни богатств, ни семьи, ни реликвий фамильных! Только и было что море да «Альбатрос»! Море твое, а корабль… Бери, хрен с тобой! От сердца отрываю!

– Лодка не твоя, – раздумчиво протянуло чудище.

Чарли побагровел:

– Да много ты понимаешь, рыбий глаз?! Я на «Альбатросе» еще юнгой служил! Он мне, может, заместо дома! Я его, может, самолично у адмирала украл, чтоб тебе лопнуть! И от всей эскадры увел! И помер бы щас на нем, не жалуясь… Бери, тварь косорылая, пока предлагают!

– Годится, – кивнул фомор. – Больше с тебя не возьмешь, это самое дорогое… Ты осталась, женщина!

Нэрис, кусая губы, опустила голову. У нее не было ни меча, ни корабля. И даже жемчужное ожерелье, подарок Ивара, она на прогулку не надела – зачем?.. «Хотя ожерелье он бы все равно не взял», – подумала девушка. И, боясь передумать, стянула с пальца золотое обручальное кольцо.

– На! – сказала леди Мак-Лайон и, размахнувшись, швырнула свой откуп прямо в пасть ухмыляющегося демона. – Нет у меня ничего дороже!

– Беру-у-у… – удовлетворенно пробулькало страшилище, щелкнув зубами. – Откупились, людишки!.. Убивать не бу… У-у-у!! Ты что мне подсунула, женщина?!

Морда демона пошла пятнами, когтистая ручища задергалась, из пасти поползли хлопья кровавой пены. Нэрис попятилась:

– Что просил… Самое дорогое… Я и отдала, в чем дело-то?..

– У-у-у… – выл фомор, корчась в судорогах. «Альбатрос» опасно заскользил вниз с его ладони. – Кольцо-о-о… В церкви надетое, освященное… Отравили-и-и!..

– Лучше б ты сама туда прыгнула, – сердито буркнул Чарли, скользя сапогами по накренившейся палубе. И снова схватился за командира. – Нашла чего демону в пасть кидать!.. Щас на тряпки порвет… Пусти мой пояс, дура! Из-за тебя все!

– Но откуда же мне было знать…

– Хватит препираться, – прошипел Десмонд, из последних сил цепляясь за мачту. «Альбатрос» завалился набок, и теперь вся троица практически висела в воздухе над страшной чавкающей воронкой. Причем держалась эта «цепочка» только на одном капитане.

Демон взревел, сжимая ладонь в кулак. Длинные когти щелкнули, смыкаясь над палубой корабля. Застонали доски.

– Всем держаться! – крикнул Хант, едва ли не зубами впиваясь в спасительную мачту. Длинная рука чудовища взмыла кверху. Фомор размахнулся и, изрыгая проклятия, отшвырнул от себя покалеченное суденышко.

– Теперь точно хана, – прохрипел Чарли. Болтающаяся у него на поясе Нэрис зажмурилась. В ушах свистел ветер, тучи рвал жуткий рев морского чудища…

«Зря меч отдал, – пронеслось в голове у капитана Ханта. – Все равно подыхать… В лепешку о воду разобьемся, с такой-то высоты».

Больше он ни о чем подумать не успел: корма «Альбатроса» с оглушительным треском врубилась в торчащую из воды скалу. Брызнули во все стороны обломки дерева.

И наступила темнота.

Глава 12

Адмирал Кэвендиш, сдвинув брови, молча слушал сбивчивый рассказ деревенского старосты. Ральф Оуэн, стоя, по своему обыкновению, за правым плечом командира эскадры, только ахал – новости были из рук вон.

– …а я, ваше сиятельство, тока чудом уберегся, – говорил староста, комкая в руках шапку. – Ить мы с сыновьями на лове были, там, за дальней косой. А как погодка портиться-то начала, дак домой поворотили – а тут такое… Хотя, ежли по правде сказать, нынче легко отделались – детишек разбойники оставили, скота половину тока взяли. И Марта моя хоть и напужалась до икоты, а все ж таки жива-здорова! Правда, ваше сиятельство, не всем так свезло-то, как нам. У соседей сына зарезали, у Джона вон зятя…

– Много погибло? – мрачно спросил адмирал.

Старый рыбак тяжко вздохнул:

– Да почитай больше дюжины, ваше сиятельство. Креста на них нет, окаянных. Как саранча налетели. Ну пришел грабить – да черт с тобой, грабь уж! Убивать-то почто?! Мы б сами все отдали, чай, не совсем еще из ума выжили…

– И как жишь госпожу-то молодую жалко, ваше сиятельство! – всхлипнула из угла старостиха. – Такая добрая госпожа… Мы ж бы и так угостили, чем могли, а она нет, денежку возьмите, не желаю, говорит, задаром… Такая молоденькая, а сострадательная! Чужой труд как есть ценит… И мальчиков жалко! Их всего-то человек пять и было, а ежли б не они, дак не дождалась бы я, чую, старика своего из моря!