Гордиев узел с бантиком

— Все там же. На святом месте.

— Где-е-е? — встряла Наташка.

— Неужели не слышала? На святом месте! На полу около дивана, где я нечаянно пролила святую воду.

— А-а-а… Ну и ладно, значит, под рукой, — успокоилась баба Нюша. — Мне надо кое-куда добежать и кое-чего прихватить. Я быстренько обернусь.

— Быстренько не получится, — мрачно заявила я. — Мы с Натальей вас назад точно не дотащим. На трех ногах — это проблема. Тем более что своими тормозить будете. — И, не дав женщине возразить, выдвинула категорическое условие: поход к дедкиной избе только групповой, с нашим участием.

Баба Нюша нахмурилась и встала. С опозданием на пару секунд вскочили мы с Натальей. Для страховки я задействовала только левую ногу. Правую, прислушиваясь к своим ощущениям, присоединила к ней чуть позже и плавно. Слабая боль порадовала.

— Есть еще один момент… — Я помедлила, с интересом изучая потолок. Топорная работа. В смысле, когда ставили эту избу, рубанков, наверное, еще и в помине не было. — Иваныч не видел, кто его огрел твердым тупым предметом. Удар нанесли сзади, и дедуля упал. Вы же, баба Нюша, нашли его в бессознательном состоянии. А когда он очнулся, личность злодея или злодейки, естественно, не назвал.

Высказавшись, я почувствовала себя хуже некуда. С одной стороны, это прямое обвинение в адрес добрейшей бабы Нюши, с другой… Короче, с другой, всех нас больше устраивает, но проигрышный вариант. Оправдываться и извиняться мне никак нельзя. В первом случае женщина просто вынуждена обидеться и взять нас с собой. Во втором, предпочтет рисковать одна. А где гарантия, что преступник, выждав время, не поспешит в ту же избенку за тем же, зачем и баба Нюша. Встреча им обоим не понравится. А нам не понравится ее результат.

Но женщина моих обвинительных «тенет» не то что не поняла, а вообще не заметила. «Ну да, сзади шандарахнули гады», — с готовностью согласилась она. Сообразительная Наташка с подозрением спросила, откуда бабе Нюше известно, что преступников было несколько? Баба Нюша сразу сослалась на меня, поскольку именно я озвучила это количество: злодей и злодейка. Дураку ясно, если их сложить, один преступник никак не получится. И обе посмотрели на меня. Ждали вразумительного ответа. Да кто бы спорил! Я моментально согласилась с тем, что дважды два — четыре.

— Пожалуй, я сейчас никуда не пойду, — испуганная этим количеством, нападавших, баба Нюша присела на освобожденную мной табуретку и прижала правую руку к сердцу. — Хотела Иванычеву избу закрыть да забрать из кустов его пакет с бельем. Ну уж бог с ним. Вот утром дедке полегчает, вместе с ним сходим. А то и Мишке позвоню. Пусть на своем американском «козле» довезет. Тут и ехать-то! В объезд пятьдесят метров.

— Баба Нюша, — заволновалась я, — если не секрет, что именно вам следовало захватить от деда Иваныча?

— Да какой же секрет? — женщина поменяла на груди руку. — Бельишко я у него еще днем собрала. Понесла было домой, а он попросил повременить. Помыться к вечеру хотел. Чистюля дед, не то что некоторые. Ну, я пакет-то с бельем в лопухах у калитки и оставила. Наказала пихнуть туда и другую сменку, попозже все вместе и заберу. Чтобы не тревожить дедку. Он рано ложиться, а я могу и припоздниться. Этот пакет вместе с дедкой я и прихватила. Только немного не донесла.

Честно говоря, я не очень ей поверила. С какой стати раненому Иванычу беспокоиться о спасении грязного белья?

Баба Нюша неожиданно насторожилась и прислушалась.

— Никак голоса чьи-то?

— Потусторонние? — бесстрашно поинтересовалась Наталья, позволив себе ироничную улыбку.

— Ну да, — подтвердила женщина, мигом погасив Наташкин задор. — С той стороны вроде кричат. — Она махнула рукой в сторону улицы.

Теперь уже мы и сами слышали отдаленные, но массовые вопли ужаса, в которых преобладали женские голоса.

5

Огонь бушевал недолго, но жар был настолько сильный, что люди жались в кучку далеко за забором, не решаясь подойти ближе. Некоторые были с ведрами, совершенно ненужными в данный момент. В считанные минуты от избы деда Иваныча остались одни головешки. Именно они и стали предметом обозрения пожарников, в кратчайший срок прибывших по вызову кого-то из жителей деревни. Убедившись, что распространение огня другим строениям плюс лесу по причине значительной удаленности да мокрой погоды не грозит, пожарники добросовестно залили тлеющие головешки водой из болота. И никакой пены!

Причины возгорания первоначально назывались три: непотушенная сигарета, выпавший уголек из печки и неисправность электропроводки. Выяснив у словоохотливых граждан, что престарелый Иваныч никогда не курил и печку, начиная с апреля месяца, не топил (экономил дрова), командир пожарного расчета уверенно обругал неисправную электропроводку.

С чувством честно выполненного долга пожарные уехали, а народ и не думал расходиться. С болезненным любопытством, густо замешанном на страхе, поглядывал на центральную часть пожарища и негромко обсуждал случившееся. Уродливым шалашом торчали черные, не успевшие догореть бревна, да вызывающе демонстрировала себя уцелевшая печка с трубой. Поговаривали о судьбе, которую не обманешь и от которой не скроешься. Видно, колдуну на роду написано погибнуть в огне. Просто велика была его тяга к жизни, вот она и преподнесла ему подарок: хочешь наперекор судьбе жить, живи уродом. Если сможешь. Он смог. Жил, мучился болями душевными и телесными. И все равно ЖИЛ! Пока «там», наверху или внизу, неясно, это кому-то не надоело. Вывод переговоров односельчан был один, уже озвученный: от судьбы не уйдешь. Теперь остается только ждать загулявшего участкового с нарядом полиции и труповозкой. Интересно, найдутся у местной власти деньги на похороны останков колдуна или собирать придется? Кто-то выдвинул идею благотворительных взносов со стороны многоимущих сограждан.

Баба Нюша казалась невменяемой. Все знали ее непонятную жалость и привязанность к колдуну. Женщину тормошили, громко призывали «очухаться», ругали, сочувствовали — кто во что горазд, но она хранила стойкое молчание и незыблемость египетской пирамиды. Я не единожды похвалила себя за предусмотрительность. Еще на «вылете» из дома строго предупредила бабу Нюшу, чтобы ни словом не обмолвилась о чудесном спасении деда Иваныча, а заодно и своем. И сразу после заключения командира пожарных о неисправности электропроводки шепнула ей, бессловесной, что такая неисправность действительно имела место, но не как причина пожара, а как следствие.

Еще по пути к толпе собравшаяся с силами и мыслями Наташка на бегу делилась хаотичными мыслями о многочисленных возгораниях совершенно чужих владений, свидетелями которых нам с ней случайно довелось быть. Словно родились под знаком огненной стихии, но по неведомой причине не стали пожарниками. И все это здорово надоело. Если уж суждено в жизни пройти огонь, воду и медные трубы, то мы с ней явно застряли на первой ступени.

Я, как могла, уговаривала ее помолчать, но подругу словно прорвало. Она принялась обосновывать давно и не единожды перепроверенную жизненной, а зачастую судебно-следственной практикой аксиому: пожар — самое легкое и действенное средство для сокрытия преступлений. Бабе Нюше исключительно повезло, за что ей надо в пояс поклониться Наташке, табуретке, ну и, так и быть, моему правому колену…

Та к ничего и не сказав толпе, баба Нюша развернулась и побрела к своему дому. По дороге свернула к чахлой березке и вытащила из крапивы большой пакет. Надо полагать, с бельем. Мы с Натальей уныло плелись рядом, стараясь ступать по траве. Тропинка окончательно пропиталась дождем, и ее развезло. За нами увязалось несколько настырных деревенских баб, не оставивших желания добиться от нашей спутницы ответов на весьма дурацкие вопросы. Например, как ей теперь, бедняжке, жить без своего урода? Ведь от переживаний да скуки спятит. На всем-то готовом! Только и остается, бегать в церковь грехи замаливать. И ничего, что в ней еще ремонт. Батюшка все равно службу ведет. Тут же вперемешку следовали жалобы на собственные проблемы с деньгами и здоровьем — плохо завуалированные советы, куда бабе Нюше следует направить свои силы и средства сыночка Мишеньки. Чтобы, значит, не спятить. Процесс изложения жалоб был состязательный, но смысл один и тот же.