Горечь рассвета

— Том, это уже совершенно неважно, — вместо ответа сказала она. — Давай сейчас расстанемся. Возвращайся домой, а я пойду дальше. Я не собираюсь отступаться от своих слов, к семье своей я не вернусь. Я ты возвращайся, тебя никто подозревать не станет. Все же знают, какой ты трус. Это только я не хотела в это верить.

— Как это? В смысле? Расстанемся? Я ничего не понимаю! Хельга, ты с ума сошла? — парень готов был снова разрыдаться, как маленькая девочка, но уже от обиды. — Ты меня бросаешь? А как же наша мечта? Мы же хотели быть вместе!

— Том, я прошу тебя, не нужно устраивать сцен, — устало сказала девушка. — Я больше не люблю тебя, я не верю тебе, я не доверюсь тебе. Может, я слишком многого от тебя хочу, но мне невыносимо знать, что рядом будет человек, который при первой же опасности начнет рыдать и рвать на себе волосы. Извини, если обидела — я не со зла. Просто так получилось, понимаешь?

Хельга отвернулась от Тома, чтобы не смотреть в его глаза, и не заметила, как зло сощурились его глаза и сжались пудовые кулаки кузнеца. Одним рывком он повернул ее к себе и схватил со всей силы ее плечи. Сильная боль пронзила ее руки до самых кончиков пальцев. Слезы боли брызнули из глаз.

— Что ты делаешь, Том? — прохрипела девушка, почти теряя сознание от боли. Лучше бы он ее сразу убил. — Мне очень больно, отпусти меня.

— Нет, дорогая моя, так не поступают, — прошипел он ей в лицо и сильнее сжал её плечи. Хельга поняла, что ещё секунда, и она рухнет замертво от болевого шока. А Том тем временем все ближе наклонял к ней свое лицо, перекошенное обидой и яростью. — Я любил тебя, глупая ты девка, а ты меня бросить удумала. Не получится! Сначала я получу то, что мне принадлежит по праву, а потом сам тебя брошу.

И Том, совершенно обезумев, одной рукой начал срывать с девушки ее дорожное платье, которое лоскутами разлеталось по сторонам. Стыд, боль, страх и разочарование овладело девушкой. Почти теряя сознание, она заметила яркую вспышку ярко-красного пламени, ощутила нестерпимый жар и поняла, что стальные тиски вокруг плеч резко ослабли. А потом, уже сквозь пелену тумана услышала, как захрипел в предсмертной муке Том.

Открыв глаза, она увидела над собой мужчину, который с тревогой и надеждой смотрел на нее большими изумрудными глазами.

— Это ты?

— Кто я?

— Ты! Дракон! — Хельга слабо улыбнулась.

Мужчина ничего не ответил, но ей не нужен был его ответ, потому что она и так все знала: он спас ее жизнь и больше ничего знать не хотелось.

— Можешь оставаться тут столько, сколько потребуется. Раны у тебя не серьезные, быстро заживут, — с тревогой глядя на нее, сказал Дракон.

— Даже не сомневайся, я останусь, — тихо сказала Хельга и заснула.

Прошло несколько месяцев, и в доме славного рыцаря настоящий праздник, равного которому не видело королевство со времен сотворения мира: юная дочь хозяина замка выходит замуж. Неделю гуляли все желающие, поздравления приходили из всех уголков королевства, и даже сам король, забыв об этикете, кружился в танце и веселился, словно мальчишка.

Рыжеволосый жених (поговаривают, принц заморского королевства) с большими зелеными глазами и радостная невеста не могли наглядеться друг на друга.

Отгремела свадьба, собрано приданое и отправились молодожены в дальний путь.

— Ты рада, что помирилась с родителями? — спросил Хельгу Дракон, глядя из окна шикарной повозки на мелькающие за окном редкие деревья.

— Знаешь, никогда не думала, что скажу это, — усмехнулась девушка, положив голову на плечо мужчины, — но я счастлива.

— Ну, что, — хитро глядя на супругу изумрудными глазами, прошептал Дракон, — отправимся привычным способом? А то мне уже не терпится оказаться в своей пещере.

Хельга засмеялся и кивнула.

Один щелчок длинных пальцев и шикарная повозка со всем приданым исчезла. Они стояли вдвоем на пыльной дороге и смеялись, словно дети.

— Вот бы папа удивился, — сказала Хельга.

— Не будем расстраивать рыцаря. Приготовься!

— Всегда готова, — восхищенно глядя на своего супруга, ответила девушка.

Второй щелчок, и огромный ярко-красный дракон ударил хвостом о землю, поднимая ввысь облако пыли.

— Не можешь ты спокойно, — засмеялась Хельга и залезла на спину огромного ящера.

И они взмыли ввысь, счастливые и влюбленные и весь мир, казалось, был у их ног.

Часть вторая. Боль и пламя

Мой Телемак,

Tроянская война

окончена. Кто победил — не помню.

Должно быть, греки: столько мертвецов

вне дома бросить могут только греки…

И всё-таки ведущая домой

дорога оказалась слишком длинной,

как будто Посейдон, пока мы там

теряли время, растянул пространство.

Мне неизвестно, где я нахожусь,

что предо мной. Какой-то грязный остров,

кусты, постройки, хрюканье свиней,

заросший сад, какая-то царица,

трава да камни… Милый Телемак,

все острова похожи друг на друга,

когда так долго странствуешь; и мозг

уже сбивается, считая волны,

глаз, засорённый горизонтом, плачет,

и водяное мясо застит слух.

Не помню я, чем кончилась война,

и сколько лет тебе сейчас, не помню.

Расти большой, мой Телемак, расти.

Лишь боги знают, свидимся ли снова.

Ты и сейчас уже не тот младенец,

перед которым я сдержал быков.

Когда б не Паламед, мы жили вместе.