Горение (полностью)

– Что-нибудь связанное с "номером семь" (так в охранке говорили о Николае). О нем?

– Именно.

Герасимов поджался, поразившись догадке, мелькнувшей в голове:

– Связано с маршрутом?

– О дополнительных мерах предосторожности,

– Хорошо, благодарю вас.

Герасимов положил трубку на рычаг, похожий на рога оленя, усмехнулся вошедшему Азефу:

– Ну? Так кто же шеф политической полиции? Я, милый Евгений Филиппович, я.

– Глядите, - ответил Азеф миролюбиво.
– Моя информация абсолютна. Я говорю только в том случае, когда уверен. Я за это золотом плачу. Проверьте еще и еще раз. Если вам ничего не скажут, значит, у вас появились могущественные враги.

– Кто вам поведал об этом вздоре? Это сказал ваш враг, Евгений Филиппович, - Герасимов ответил ударом.
– Назовите мне его.

– Нет, - Азеф покачал головой.
– Не назову. Это мой коронный осведомитель. Он надежен. И не враг мне. Но и не друг. Он - болтун. Фанаберится. А я ему в винт проигрываю... О нем в ЦК только Виктор знает. И Натансон. Назови я его мне гибель. Ваши филеры сей момент засветятся, провокаторы начнут к нему с идиотскими вопросами приставать - вот и конец мне, он все сразу поймет: значит, решит, один из нас троих - провокатор. Лидер партии провокатором быть не может. Натансон - теоретик, он прокламации пишет и газету ведет, от террора далек. Кто остается? Я остаюсь.

– Но ведь коронный осведомитель отдал вам фальшивку! Как должен был царь идти в Ревель на "Штандарте", так и идет! Какая "чугунка"?! Это же безумие по нынешним временам! Вам, бомбистам, подарок! Какой идиот это санкционирует? Я? Увольте! Столыпин? Да ни в коем разе!

...В полночь позвонил премьер-министру; тот пригласил на чай; о том, что маршрут следования государя изменен, и слыхом не слыхал:

– Это сказки какие-то, Александр Васильевич, чушь... От кого к вам пришла информация?

– Из окружения эсеров.

– Источник надежен?

И Герасимов - впервые в беседах с премьером - уверенно солгал:

– Проверяем, Петр Аркадьевич, проверяем...

– Такого агента надо сажать. Или гнать взашей, - нахмурился Столыпин. Заведомо вводит вас в заблуждение.

Ночью Герасимов не мог уснуть, ворочался на тахте, вспоминал жену, сбежавшую к сукину сыну Комиссарову; чего им, бабам, не хватает? Меня ей не хватало, ответил он себе; я параллельно ей жил, как игрок: она рядом - ну и хорошо! Куда ей от меня деться?! А сам весь в интригах, ноздри раздувал, за генеральским золотом спешил, дуралей, бабу в упор не видел, вот и ушла... Возвращался то и дело к Азефу: почему "чугунка"? Неужели начал двойную игру?!

Утром, приняв холодный душ, тщательно поправил бороду и отправился в Царское, к Дедюлину.

Тот отчего-то заюлил, начал угощать чаем с черничным вареньем, говорил все больше о пустяках, анекдотами сыпал, слезливо умилялся тем, как смышлен наследник, а когда Герасимов в упор спросил, не будет ли перемен в маршруте государя, ответил:

– Только вам, и никому другому, Александр Васильевич... Белено держать в секрете, но ведь все равно вам, именно вам придется ставить охрану в пути следования... Так вот, ее величество третьего дня гадала с Аннушкой Вырубовой, та ей на ночь выбросила карты, что-то много пик легло на раннюю дорогу, и поэтому поступило августейшее указание поменять фрегат на императорский поезд... Это должно быть сделано в самый последний момент... Вы уж порадейте, мой друг, не сочтите за труд, и поймите меня верно: я не имел права сказать вам об этом в телефон, как замечательно, что вы сами ко мне приехали... И еще: государыня сказала, что она намерена принять приглашение Бенкендорфа. Так что она - вместе с английским родственником - посетит имение графа близ Ревеля... Об этом тоже велено таить, сказать лишь в последний момент... Убежден, вы и там обеспечите надежную охрану...

– В скольких верстах от Ревеля находится имение графа?

– Всего двадцать пять, Александр Васильевич.

– Где дорога проходит?

– Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок, корабельные сосны...

– Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, - скрипуче ответил Герасимов.
– Я на себя такую ответственность не возьму.

– Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов! Старинный русский дворянский род! И жена его чудно гадает по кофейной гуще! Совершенная; именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего! Вы же знаете, как государыня верит в это...

– Этот дворянский род Пушкина укокошил, - по-прежнему скрипуче заметил Герасимов.
– Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского жандарма... А что касается гаданья, то пусть графиня Бенкендорф сама пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую...

– Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич?
– мягко, но с металлическими нотками в голосе осведомился Дедюлин.
– Возможно, я могу помочь вам?

Не отрывая взгляда от ордена Святого Владимира, красовавшегося на груди дворцового коменданта, - получил за "разоблачение заговора бомбистов на священную особу государя императора в Царском Селе", - Герасимов подумал: "Разоблачил"? Не ты разоблачил несчастного Наумова, а я поставил спектакль с виселицами... Можешь ли помочь? Конечно, можешь, как не можешь... Порадел бы, чтоб не только тебе и Спиридовичу ордена повесили, но и мне б по заслугам дали. А ведь обошли, легко обошли, на повороте! Да и погоны мои где?! Отчего не жалуют генералом?! Эх-хе-хе, не умеют в империи ценить тех, кто верен и умен, ценят тех, кто без мыла влазит и в ушко нашептывает..."

– Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь... Что касается раздражительности, то ведь сплю мало - дела... Врачи настаивают на том, чтоб лечь в клинику или поехать на воды... Как полагаете, стоит прислушаться к эскулапам?

И Дедюлин дрогнул:

– Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь, только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со Спиридовичем, на вас надежда...

– Да разве во мне дело?
– чуть нажал Герасимов.
– Трусевич - директор департамента полиции, тайный советник, полный генерал, - огромная власть в руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в квалификации равняться?

Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова, которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком:

– Я обещаю, что предприму необходимые меры - в случае, если визит в Ревель пройдет благополучно, - для безотлагательного жалования вас генерал-майором, Александр Васильевич.

– Благодарю, - ответил Герасимов.
– Тем не менее на поездку в замок к Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии империи.

Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не сказал; расстались холодно.

Вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.

– Господин начальник охранного отделения, милостивый государь Евгений Филиппович, - грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу, сервированному с особым изыском, - а ведь вы у нас мудрец, не чета доверчивому Герасимову... Ваша взяла... Все верно - поезд. Где намерены проводить акт?

– На пути следования. Нападение боевиков на поезд...