Горькая полынь моей памяти

Порочные, шальные, безумные желания у восемнадцатилетней девушки, считавшейся женщиной.

– Дамир, - проскулила Эля, вдавливая его голову в себя, хватая за руки. – Дамир, давай!

– Что? – он легко вывернулся из захвата цепких, но таких слабых рук. – Что такое, Эля? – можно подумать, он не знал «что».

– Давай! – с нотками истеричности всхлипнула девушка.

– Кончить хочешь?

– Да! – ох, сколько нетерпения, требовательности, нужды.

– А сама? – он отпрянул, сев на колени между женских ног, закинув их на себя, раскрывая максимально, насколько получалось. Он всё равно помнил о положении Эли, учитывал его в самом ярком, душном забытьи.

– У меня не получается так!

– Получится, - Дамир взял пальцы Эли, облизнул и опустил вниз, устраивая на самом чувствительном месте. – Получится.

Она изгибалась, ёрзала, рука порхала, как обезумевшая колибри. Стонала, их могли услышать в утренней тишине спящего дома, по щекам катились слёзы неудовлетворения, пока Дамир не выдержал и не помог. Всего лишь несколько движений пальцев, и Эля взвилась в оргазме, панически хватаясь за простыню, шаря руками в поисках подушки, чтобы заглушить собственный крик.

Чуть позже он вошёл, наслаждаясь оставшейся пульсацией, теснотой, жаром, и двигался максимально медленно, чтобы продлить собственную агонию, насладиться, выпить до самого донышка, до последней капли… яда ли, рая…

Беременность Эли и последующая свадьба решили многие проблемы, услужливо добавляя новые. Казалось бы, всё просто, как квадрат: все стороны равны, параллельны и перпендикулярны, под углом девяносто градусов. Дамира же разрывали противоречия. Спрогнозированная на несколько лет вперёд жизнь меняла углы и ломала перспективы. Осознавая отчётливо, что ему необходимо уехать, понимая все последствия отказа, он противился этой мысли изо всех сил. И сколько бы ни уговаривал себя – не мог справиться с собой. Не мог оставить Элю.

– Об этом не может быть и речи, - отрезал отец. Они сидели в его кабинете, дома. Арслан в домашней одежде, джинсах и футболке казался лет на пять моложе и подтянутей.

– Отец…

– Я понимаю тебя, понимаю. Не думай, что я настолько стар, - он усмехнулся, оглядывая сына. Дамиру в голову не приходило ничего подобного. Четырёхлетний

Динар являлся живым доказательством того, что Арслан Файзулин молод и полон сил. Да и его отлучки к сочной Дашке, на которую только ленивый да импотент не пустил слюну, не оставляли места для подобных мыслей. – Ты не о себе должен думать и не о жене, - отец выразительно посмотрел на Дамира. – О семье ты должен думать, сынок.

– Я и думаю!

– Ты думаешь только о том, что у тебя между ног, – Арслан снисходительно улыбнулся. – А нужно о будущем своей семьи думать. Год быстро пролетит, не заметишь. Дело не в том, что там ты заработаешь больше, чем здесь. Деньги не проблема, – он снисходительно махнул рукой. – Опыт! Вот что необходимо тебе сейчас. Ты много вложил в себя, дай себе этот год, и твоя семья получит во сто крат больше, чем, если останешься. Перспектива! Всегда смотри на перспективу.

И это было правильно, верно, и выворачивало Дамиру руки, искорёживало его, скрючивало и перемалывало наживо. Ещё и Эля плакала, капризничала хуже маленького ребёнка, канючила, просила Дамира или остаться, или взять с собой. Тем более, ей так хотелось увидеть Америку. Это же Америка, почти как космос, даже дальше, недоступней. А ещё, где-то на просторах штата Вашингтон находился дождливый городишко Форкс, где снимался фильм про парня с мукой на лице. Эдварда, мать его, Каллена! Чем не причина отправиться в Штаты?!

Она была безумной, непоследовательной, по-дурацки глупой, эмоциональной, как подросток, честное слово. Она разрывала ему сердце и, в конечном итоге, уничтожила…

– Иди-ка сюда, – мама позвала Дамира, когда тот помогал Эле убрать со стола после ужина.

Карима убежала наряжаться, должен был приехать Равиль, у Натки ночная смена, а значит, он будет торчать у Файзулиных, под пристальным приглядом старших. Самое уединённое место – садовые качели во внутреннем дворе – вот только окна эби выходят аккурат в этот двор, смотрят на беседку, овитую плющом, и качели рядом с душно цветущими астрами.

Алсу, демонстративно фыркая, отправилась за Каримой. Засранка мелкая. Нашла себе безропотную замену - жену брата. Надрать бы жидкие косицы, а толку. Ума у пигалицы не прибавится, а в случае надобности отец поставит на место малявку. Да и не просят Элю особенно, лишь иногда она проводит время на заднем дворе с эби, помогая с бесконечными заготовками, да убрать посуду изредка, как сегодня.

– Слышала, думаешь Элю с собой увезти?

– Думаю, – признался Дамир. – Не сразу, сама понимаешь, проблемы с визой, с жильём, много проблем.

– Ей плохо у нас? – Зарима с ласковой улыбкой смотрела на сына.

– Нет, но…

– Не думал о том, что это может быть опасным? Эля ждёт ребёнка, она молодая, неопытная, - мама завуалировала слово «глупая».

Как бы Замира ни была недовольна браком сына, как бы ни встала ей невестка поперёк горла, а Дамир не питал иллюзий на этот счёт, она будет молчать, если муж дал разрешение на этот брак и пустил жену сына в свой дом. Это основное, что нужно было знать Дамиру, а небольшие женские стычки – дело временное, проходящее.

Сколько помнил себя Дамир, столько эби была недовольна невесткой Заримой – глухо, молча, не выражая протест, не повышая голоса, но недовольство её витало в воздухе, как молекулы водорода трансформирующиеся в оксид азота перед грозой.

– Послушай меня, я никогда никому этого не рассказывала, знает только твой отец и эби, – для детей она называла свекровь бабушкой, вот и с Дамиром по привычке вырывалось. – Между тобой и Каримой разница в целых десять лет.

– Да, – он непонимающе посмотрел на мать. Какое это имеет отношение к нему и Эле?

– Когда ты родился, отец уехал на два года, нужно было по работе, они тогда железнодорожный мост строили в Сибири, – это Дамир знал.

Отец - инженер, та стройка – государственный заказ – послужила началом благополучия Файзулина Арслана. Власти, влияния хватало и у его отца, деда Дамира, а вот финансовых возможностей таких не было. Мост стал необходимым опытом, перспективой для отца. Залогом благополучия его семьи. Детей, жены, пожилой матери, отца, пока тот был жив.

– Он не безвылазно в той Сибири сидел, приезжал иногда, – мама мягко улыбнулась. – Вскоре мы второго ребёнка ждали, на УЗИ тогда нужно было в город ехать, записываться, но я и так знала, что у нас мальчик будет. Сын, – она ласково погладила Дамира по голове и покосилась в сторону кухни, где топталась Эля, загружая посудомоечную машину. – Я молодая была, глупая, увязалась за твоим отцом, просила, плакала, умоляла, он не смог мне отказать. Эби отговаривала, говорила, куда ты жену и годовалого сына повезёшь, ни условий, ни больницы, тайга кругом. Военная часть недалеко, городишко с плошку, меньше нашего села – вот и вся цивилизация. Но я упрямая была, поехала. Месяц прожили, ребёнок уже шевелиться начал, а потом… я даже не поняла, как случилось, что. Хорошо, Арслан вернулся со смены раньше времени, как почувствовал. Схватил меня и в больницу. Тебя соседке оставили, ты так плакал, так плакал, помню, всё боялась, что умру, а последнее, что запомню – слёзы твои. Испугался, маленький, – Зарима замолчала, собираясь силами. – Того ребёнка не спасли. К тому времени, как меня выписали, эби уже приехала, с тобой сидела, а Арслан всё в больнице со мной… Я окрепла, мы с тобой домой вернулись, а отец дорабатывать остался. Восемь лет я не могла забеременеть, врач неопытный попался… как смог. А малыш погиб.

– Мама… – Дамир, ошарашенный признанием, не привыкший к подобным откровениям, не знал, что ответить. – Мам, это случайность. Не твоя вина.

– Моя, – твёрдо ответила Зарима. – Моя и твоего отца, не сумевшего урезонить глупую упрямицу. Не поняла, что со мной что-то не так, не разобралась, а когда сообразила, что надо к врачу, не могла и с места двинуться от боли, да ещё ты на руках, плачешь.

– Может, это и здесь бы случилось…. Ну…

– Может, но здесь я дома, телефон, больница, эби. Малыша бы спасли, ты бы не испугался, – она говорила резко, не позволяя роскоши жалости к себе. – Мне очень повезло с твоим отцом, Дамир. Он не оставил меня в те годы, когда у меня не получалось забеременеть. Не смущайся, не отводи глаза, а подумай. Это большое горе для женщины, огромное, бесконечное. Каждый месяц, месяц за месяцем ждёшь, надеешься на призрачное чудо, врачи сменяются один за другим, а беременности нет и нет. В итоге Арслан поехал со мной в Германию, скорее всего, ты помнишь, оставался с эби в те месяцы.