Горькая полынь моей памяти

Опустила руку в воду и тут же выдернула, тряхнув котёнком, перепугавшись до смерти. Вода была ледяная, ему же станет холодно, больно. Нет! Не может она! Эля судорожно вытирала несчастного, почти убитого серобокого и молилась, чтобы он остался жив, дышала на него, тёрла, отогревала в руках.

Тогда молитвы помогли, хоть Эля и не верила в бога. Религию придумали попы, чтобы деньги сдирать с простого народа.

А с Тимом не помогли… Потому что бога нет. Был бы – не родила бы злосчастная кошка в столярной мастерской Арслана.

Роды Эля почти не помнила - страх, боль, ужас, гнетущая пустота после. Ей даже на мгновение ребёночка не показали, она только писк услышала. В родильном отделении она лежала в отдельной палате, платной, даже с телевизором и холодильником, забитым едой. Файзулины позаботились.

В день выписки Эля смотрела на белые свёртки с синими и красными бантами, счастливых встречающих, взволнованных новоявленных мамочек, и чувствовала, что её обманули. В чём-то самом главном предали. Она прошла тот же путь, что и все они! Даже больше прошла!

И вот. У них на руках младенцы, здоровые дети, а у Эли – ничего. Только слепящая пустота внутри, начинающая расползаться ядовитым, парализующим облаком и внутри, и снаружи, застилая действительность.

Она не поехала к Файзулиным, никто её и не ждал… Кто будет ждать родившую не от их сына… У Эли был сын, пока ещё был, она бы тоже разозлилась на ту, что посмела обидеть её ребёнка! Обмануть!

Она и злилась, на себя злилась. Она сама обманула своего мальчика – родила его, обещая целый мир, а получил малыш кучу трубок в теле, писк датчиков,прозрачный кювез и боль, боль, боль… Ей стало жаль котёнка, а своего ребёнка она не пожалела.

У Тима было всё необходимое – красивая одёжка, памперсы, лекарства. Зариму привозил водитель несколько раз в неделю, она разговаривала с врачами, плакала, ругалась с Андреем Геннадьевичем, а чего ругаться, он же врач, а не её Аллах. И не Христос. И не Будда. Чудеса вне его компетенции, это даже Эля понимала, а свекровь – нет.

– Чёртовы пролайферы, чтобы им гореть в аду, ебанатикам! – кинул в сердцах Андрей Геннадьевич, думая, что Эля не слышит. Она слышала.

Он пустил её жить в ординаторскую и предупреждал, когда появлялась Зарима, разрешал прятаться за стеллажом, в небольшом закутке, где стоял старенький диван – местожительство Эли. Девушка ни с кем не разговаривала, вообще ни с кем, даже с Андреем Геннадьевичем и Натальей Сергеевной, не отвечала на звонки и сообщения Дамира.

Когда в отделении появился Юнусов Равиль, Эля попробовала убежать, не удалось. Эля сжалась, испугалась до смерти, когда он вцепился ей в запястье и смотрел настолько колко, что захотелось повеситься.

– Я думал, Карима преувеличивает… – сказал он почему-то. Накануне приезжала Карима, скорее всего, её привёз водитель по просьбе Файзулиных, она занесла какую-то коробку в ординаторскую. Эля посмотрела на почти бывшую родственницу и спряталась в комнатушке для санитарок, туда посторонним вход запрещён. – Тебе надо позвонить мужу и вернуться домой, девочка, – глухо произнёс Юнусов.

Эля лишь покачала головой.

Юнусов, удерживая перепуганную до смерти Элю, набрал чей-то номер, оказалось, Натальи Сергеевны. Девушка слышала, как Иванушкина говорила про постнатальную депрессию, про клинического психолога, к которому отволокли силой «эту идиотку, прости господи», про какую-то анемию, обнаруженную у Эли…

Глупости говорила. Не было у неё никакой депрессии. И анемии тоже не было! Она живая, здоровая, сильная, не умирает, не мучается от боли, как её Тим. По её же вине! Её! И даже если она прямо сейчас умрёт, шагнёт из окна – ничего не изменится. Он умрёт тоже. Всё равно умрёт!

К Файзулиным ей возвращаться ни к чему. Тим не их внук, теперь-то Эля это точно знала. Ей Андрей Геннадьевич очень подробно объяснил про группы крови. Не может быть, чтобы у папы первая группа крови, а у ребёнка четвёртая. Эля вообще не понимала, почему приезжала Зарима, зачем тратила деньги на одежду и лекарства Тиму, а Арслан Файзулин сделал пожертвование отделению. Оказал благотворительную помощь.

Юнусов пригрозил, что сам позвонит Дамиру, если Эля не одумается и не появится дома уже к вечеру. Приедет за ней лично и оттащит, будет сопротивляться – свяжет. Срал он на полицию и права человека! Так и сказал: «Срал». Эля на мгновение из ступора вышла. Равиль бранных слов не произносил, при женщинах и детях - точно.

Вечером Тима не стало. Эля столько молилась несуществующему богу, чтобы тот поскорее забрал его, чтобы Тимур перестал мучиться, а когда умер – ей показалось, что это она умерла. Раз, и её не стало. И больно, так больно! Невыносимо!

Как оказалась у Файзулиных спустя время, Эля не могла вспомнить, кажется, её привёз свёкор… а может, это был Андрей Геннадьевич, он почему-то тоже вспоминался. Череда врачей, эби, заставляющая Элю поесть.

Сон, глубокий, чёрный, как в бездонную яму провалилась после укола очередной бригады скорой помощи.

Ещё когда Тим был жив, она решила, что уедет сразу после… Проснувшись в доме Файзулиных, поняв, что похороны прошли без неё, а за окном начинает светать, Эля не слишком долго думала, прежде чем покидать необходимое в сумку, открыть дверь и убежать.

Рядом спал Дамир… Сейчас он откроет глаза и начнёт задавать вопросы.

Что она ему скажет? Что? Как ответит на вопросы? А он будет их задавать, не промолчит! Дамир всегда требовал ответы, хотел честности, говорил о доверии. Он злился даже, когда она скрывала, что ела солёное, несмотря на запрет врача…

Слишком много вопросов, Эля не могла на них отвечать, не хотела.

Без Дамира она жить тоже не могла и не хотела, но… сможет. Смогла! Выжила!

Деньги у Эли были. Перед отъездом Дамира в Штаты долго ждали новый паспорт Эли, чтобы открыть счёт в банке на её имя, так и не дождались, паспорт она получила позднее. Дамир взял с собой молодую, беззаботно хихикающую жену и открыл счёт на своё имя, получил пластиковую карточку. Сказал, потом Эля сама может открыть счёт на своё имя, а он станет ей переводить деньги.

Создал личный кабинет на сайте банка, показал, как делать переводы. Дамир тогда много рассказывал, объяснял, заставил своей рукой записать на листочке пароль от интернет-банка… Эля так ничего и не сделала, не открыла счёт на своё имя, не перевела себе деньги со счёта Дамира. Он ругался, она смеялась, а потом совсем перестала о деньгах думать.

Пришло время задуматься. Если счёт на имя Дамира – он может заблокировать его. Да, пока там была приличная сумма, больше двухсот тысяч рублей. Правда, Дамир говорил, что это «на шпильки», но для Эли деньги были громадными… Не успеет она снять – не будет у неё денег.