Горькая полынь моей памяти

– Дяденька, – окрикнул Дамира пацан лет девяти, рядом с ним топталась растрёпанная девчушка в растянутом свитере и обувке не по размеру. Печать неблагополучия лежала пятном на грязной мордашке. Дети, которых производят на свет ради призрачной помощи государства, потому что пропивают сроки абортирования, забывают предохраняться вновь и вновь, чтобы снова родить никому ненужного человека, запустив цепочку нищеты.

– Что тебе? – Дамир уже садился в машину, не став заострять внимание на посторонних детях. Не его проблемы.

– Мамка сказала – ты муж соседки нашей, той, что сбёгла.

– Муж, – огрызнулся мужчина.

– Она платье у мамы украла, – пацан уставился на Дамира. – Дорогое платье. Пятьсот рублей, – произнёс он нереальную для себя цифру. – Мама сказала денег у тебя взять, за платье-то. Дорогое платье, аж пятьсот рублей.

– На, – сунул он в детскую ладошку пятитысячную купюру. – Передай своей маме, чтобы купила тебе и сестре одежду.

– Ух ты! – воскликнул пацан и рванул в соседний с Гришкой дом, отделяемый от участка нерадивого хозяина лишь ржавой, местами прорванной сеткой-рабицей, поставленной лет тридцать назад.

Глава 47

Дамир. Прошлое. Поволжье

Дамир заехал к Равилю накануне свадьбы. Все приготовления были завершены, организационные вопросы решены, остался мальчишник, на который соберутся старые друзья-приятели и, естественно, Дамир.

– Салют, – Дамир поприветствовал друга на пороге его квартиры и зашёл в просторную прихожую.

Равиль давно снимал квартиры в городе. Эту – последние года два, насколько знал Дамир. Просторная двушка в элитном жилом комплексе, над которым сам и трудился в своё время. Почему друг не покупал жильё, он вопросом не задавался.

– Готов? – мужчина скептически окинул взглядом Равиля, в явно домашних шортах и майке. – Ты в этом собрался тёлочек снимать?

– Тёлочек я могу снять и без этого, – послышался в ответ гогот, пока проходили в кухонную зону. – Кофе?

– Ты, прямо, гостеприимная хозяюшка, – буркнул Дамир, усаживаясь на стул с подлокотниками.

Взгляд сам упал на широкую резинку для волос, помаду, лежавшую на отдельно стоявшей тумбе. Неприятно кольнуло под ложечкой, отвёл взгляд от раздражающего тюбика и уставился на друга. Сказать было нечего. Сказками Дамир не жил очень давно. Надеяться, что Равиль будет хранить целибат до свадьбы, не приходилось. Они не поднимали эту тему, как и вопрос интимной жизни сестры с будущим мужем. Судя по смущённым взглядам Каримы – дальше целомудренных поцелуев они не продвинулись, но не Дамиру считать себя экспертом.

– Это Каримы, – спокойно ответил на его взгляд Равиль. – Забыла на прошлой неделе.

– Она здесь бывает?

– Почему нет? – пожал плечами Равиль. – Днём, – уточнил, не произнося вслух ответ на повисший вопрос.

– Твоё право, – Дамир отмахнулся. Не ему судить… Карима выбрала Юнусова, наконец, перестала дёргаться, как кукла на шарнирах. Появился румянец, спокойная улыбка, и всё чаще слышался её задорный смех.

Через час мужчины сидели в новомодном, недавно открытом ночном клубе, с претензией на столичный пафос. Шоу-программа с дрыгающимися танцовщицами привлекательных форм, дополнительные услуги от этих же дам в специальном меню.

Приятели по институту, прикатившие в клуб уже изрядно навеселе, отпускали сальные шуточки, лапали официанток, заказывали крепкий алкоголь, льющийся рекой за счёт Юнусова. Он почти не пил, задумчиво вертел в руках айкос и растерянно смотрел по сторонам. Виновнику торжества была неинтересна возня вокруг его «мальчишника».

Дамир ограничился бокалом светлого пива. Слишком тяжело дался ему выход из штопора. Он прошёл курс лечения ещё в Архангельске, Юнусов не остановился, пока не вернул другу отдалённо человеческий облик. Дамир помнил почти непреодолимую тягу к алкоголю в первые недели и не желал возвращаться ни в тот ад, ни в последующее за ним похмелье.

Напившиеся приятели вовсю тискали девок, предоставляющих нехитрые услуги, снимали таких же подвыпивших, как сами, посетительниц клуба. К Дамиру подсела миловидная, пышногрудая крашеная блондинка.

– Секс на пляже? – многозначительно пролепетала девушка.

– Где скажешь, – он изобразил улыбку и заказал коктейль из водки, персикового ликёра, апельсинового и клюквенного сока. На вкус мужчины, липко-сладкая дрянь, как и сама блондинка, назвавшаяся Мирандой. Ни больше, ни меньше. Миранда с веснушками на лице и шее и носом помидориной-черри, на картошку не тянул.

Миранда – так Миранда. Дамиру нет разницы, с кем проводить ночи: в компании первой встречной или в одиночестве. Он не отказывал себе, хотя разницы между сексом и простым движением рукой не чувствовал.

– Почему твой друг хмурый? – пропела Миранда, заигрывающе смотря на Равиля, она была не прочь и на троих разделить ночь.

– Он завтра женится, – Дамиру пришлось выдавить из себя усмешку.

– Это надо отметить! – воскликнула черриносая и схватила Юнусова за руку, тот дёрнулся, брезгливо сжимая рот, с трудом сдерживая отвращение. – Эй, ты чего?! – уставилась Миранда на Юнусова. – Не хочешь, и не надо, мы и с Дамирчиком неплохо проведём время. Да, Дамирчик?

От этого «Дамирчик», казалось, сосуды в глазах лопнули, свет потемнел, а стол стремительно начал кружиться. Дамирчик! Лишь один человек так называл Дамира Файзулина. Одной женщине было позволено произносить глупое, на грани пошлости «Дамирчик».

– Слушай, Мария, как там тебя, Мирабелла, иди, откуда пришла, – скривился Юнусов, резко вставая.

– Миранда!

– Тем более, – он отодвинулся, пропуская блондинку, на ходу поправляющую огромное декольте – на белой мягкости покачивались запудренные веснушки.

– Дамирчик?

– Иди, – отрезал Дамир, жмурясь, борясь с приступом головной боли, как при самом жестоком похмелье. Обойдётся рукой или просто ляжет спать, женщина на ночь – не первая необходимость.

– Какой-то у вас скучный мальчишник, – недовольно профырчала обладательница выдающегося размера груди.

– Иди, веселись, – Юнусов показал на соседний столик в их чилаут-зоне, где продолжали развлекаться приятели, уже игнорирующие причину праздника и всякий стыд, позабывшие собственные имена.

Дамир увидел, как напряглась спина Равиля. Тот тряхнул головой, будто скидывал морок или видение, а потом резко отвернулся, так же резко усевшись на диван, нервно выдёргивая из-под спины не раздражавшую до этого мгновения декоративную подушку.

Переведя взгляд на соседний чилаут, Дамир увидел Натку Иванушкину, широко, призывно, с вызовом улыбающуюся друзьям. Она сидела рядом с симпатичной особой – ровесницей, блондинкой, как и Натка, – ошарашенно смотрящей по сторонам, хлопающей в удивлении наращенными ресницами, как опахалами. Рядом красовались пятеро мужчин, разгорячённых алкоголем и присутствием блондинок. Компашка говорила с ярко выраженным акцентом, и речь не об английском кокни, а о характерном кавказском.