Горькая полынь моей памяти

Ресторан папа оплатил, как и службу кейтеринга. Второй день решили праздновать дома, только с близкими, которых насчиталось не больше пятидесяти человек. На заднем дворе дома, среди фруктовых деревьев. Будут шатры, цветочные гирлянды, точно в сказке, и, конечно, много сладостей и традиционных блюд.

Первый день – самый суетный, после Никаха и небольшого, камерного торжества – Кариме хотелось спрятать от глаз любопытных самую интимную часть вступления в брак, – официальная церемония во дворце бракосочетания, а потом ресторан с множеством гостей, большинство из которых невеста не знала. Деловые партнёры папы, брата, жениха… Необходимые знакомства и нужные люди. Карима понимала значимость этого мероприятия для налаживания связей, не спорила с папой и Равилем.

Второго дня Карима ждала с трепетом, праздник в стенах родного дома волновал её больше – необходимо, чтобы всё прошло идеально, показать Равилю, что не зря он остановил выбор на ней. А третьего не будет – вечером второго дня они с мужем улетают в свадебное путешествие, в Турцию. Оказалось, у Равиля там много родственников, и все с нетерпением ждут знакомства с его женой.

Помимо подготовки к свадьбе, Кариму занимал быт будущей семьи. Равиль снимал квартиру в городе. Лишь двухкомнатную, но просторную. Они заезжали пару раз, второй раз Карима осмотрела всё внимательнейшим образом. Мебель была новая, ремонт недавно сделан, всё довольно мило… но совсем безлико. Покупать квартиру бессмысленно, было решено – через год молодожёны переедут на Южное побережье. Равиль присмотрел и внёс задаток за участок, где будет построен их дом, Карима выбрала проект, конечно же, согласовывая с будущим мужем.

Всё, что оставалось – придать более обжитой вид «холостяцкой берлоге» Равиля. Хотя «холостяцкой» его квартиру нельзя назвать. Знала Карима мужчин! Если бы они с мамой не ездили к Дамиру убираться – он бы зарос в грязи по самые уши и ходил голодным целыми днями! Только чайник и умеет вскипятить, и то, потому что электрический. С газовой плитой запутается, как младенец.

Кариму ждало удивление, оказалось, Равиль легко справляется с женскими обязанностями. Умеет готовить, пусть совсем немного блюд, хашламу запросто сварит, мясо пожарит, с простыми гарнирами справляется, а баранину выбирает лучше Каримы. Учиться ей ещё и учиться! А сколько сортов чая знает! Она подумать не могла, что столько разновидностей существует. Чтобы взбодриться, уснуть, успокоиться или наоборот, набраться сил. К тому же Равиль с лёгкостью поддерживал порядок в квартире, даже полы мыл сам!

Карима и раньше обращала внимание, что друг брата может споро помочь эби, перебирающей ягоды, и не получить ни одного замечания, тогда как внуков она шлёпает по рукам, прогоняет с шутками. Или нарезать овощи на салат, когда собирались с друзьями на берег Волги жарить мясо, и ждали только замешкавшегося Дамира. Не придавала значения, а сейчас увидела, удивилась и обрадовалась, конечно же.

Карима с самого утра была в городе с мамой, Алсу оставили дома за старшую, на ней – приготовление обеда и присмотр за Динаром. Назар, ясно, убежит с мальчишками на речку, кто-то должен присмотреть за домом и эби. В последнее время, после возвращения Дамира, она себя хорошо чувствовала, но волнение за бабушку не проходило.

Они обошли много магазинов. Карима, ужасно волнуясь, выбрала себе несколько платьев для медового месяца, безумно хотелось понравиться Равилю в новых нарядах. Благо, папа не журил за счета, лишь улыбался и хвалил вкус дочери. Задержались в хозяйственном отделе. Карима долго выбирала постельное бельё, у Равиля были комплекты, да и у самой новобрачной «приданное» включало такие мелочи, как простыни или полотенца, но всё равно – купить самой, своими руками, выбрать по собственному вкусу – хотелось безумно! Мама поддерживала порывы дочери, а тётя Зухра – будущая свекровь, – одобрительно кивала.

Взгляд Каримы зацепился за столовый сервиз. Рельефный, однотонный фарфор, ничего особенного, но цвет приковал её внимание, как и выдавленная арабская вязь. Цвет пепельной розы и этнические узоры гипнотизировали Кариму. Она крутила тарелку в руках, разглядывала хитросплетения вязи и думала о том, как будет подавать сытную и вкусную еду своему мужчине на этой посуде. Равилю. Ведь он – её мужчина.

– Какие милые тарелочки, – услышала она за своей спиной, покрылась мурашками, волосы на макушке будто зашевелились. Иванушкина. Видела её Карима редко, слышала и того реже, но голос соседки Юнусовых сложно не узнать – тягучий, как песню поёт, даже красивый, не будь это Наташа – бывшая любовница её мужчины. И в то же время – с резкими, категоричными интонациями.

– Как в детском отделе, – смеясь, ответил второй женский голос, его Карима не узнала, а оборачиваться не стала. Ясно, что обсуждают специально, назло Кариме громко.

– Не представляю, кто может из такой посуды есть, – подхватила Наташа.

– Только диснеевский принц, – залилась женщина рядом с Иванушкиной.

– Не живой мужик из плоти и крови – точно.

– Откуда несчастным принцессам знать, что нужно живым мужчинам, с кровью и плотью.

– Без плоти! – фыркнула Иванушкина, заливаясь пошлым, громким смехом. Карима невольно сжалась.

– Не все такие вездесущие, Наташа, – Карима услышала спокойный голос мамы. – У кого-то нет опыта с живыми мужчинами, а у кого-то к тридцати годам не хватает разума, что над дорогими вещами не смеются, а покупают их, если нравятся. Мужчины из плоти и крови перестали обеспечивать? – после секундной задержки продолжила мама.

– Если я захочу, этот мужчина обеспечит меня всем, на что я пальцем укажу, – никто из присутствующих не сомневался, о ком шла речь.

– Ничуть не сомневаюсь в этом, – снисходительно пропела Зарима, Карима в этот момент обернулась, скользнула взглядом по подружкам, потешающимся над ней.

Почему-то они смотрелись инородными в дорогом магазине, где один комплект постельного белья стоил столько, сколько получала Иванушкина за месяц. Карима никогда не задумывалась над этим, не кичилась, что может купить себе многое из того, о чём одноклассники и подружки не могут мечтать – это было частью её жизни, частью её самой. Как рука или нога, или семья, или Равиль – он её мужчина, а значит, часть её самой.

– Не дождёшься, – по слогам проговорила Карима, обдав самым уничтожающим взглядом, на который только была способна. Не очень-то у Каримы получалось выражать презрение к людям, тем более по причине бедности, большая часть её друзей была из самых обыкновенных семей, та же Ленка или Горшков. Вот ревность – ревность придала сил Кариме. В итоге она обогнула бывшую любовницу Равиля и выскользнула из магазина, лишь в конце галереи позволив себе шлёпнуться на скамейку для посетителей.

– Вот сейчас и посмотрим! – снисходительно кинула Иванушкина ей вслед.

Злые слова звенели в ушах, отдавались болью в сердце, желудке. Накатила ломота в руках, во всём теле, в глазах становилось темно. Откуда несчастной принцессе знать, что нужно мужчинам из плоти и крови? Принцесса – не Наташа Иванушкина, знавшая про крайнюю плоть Равиля… Тошнота подкатила такая, что Карима едва сдержалась, обвела глазами незнакомый торговый центр в поисках уборной.

– Не обращай внимания, – материализовалась из ниоткуда мама. – Злые – всегда несчастные.

– Не похожа Иванушкина на несчастную, – пискнула Карима, чувствуя, как от маминых поглаживаний становится легче.

– Она несчастная, а ты – счастливая. Глупенькая ты у меня ещё… Пойдём-ка в японский ресторан?

– Японский? – не скрыла удивления Карима. – Ты же не любишь суши, говоришь, что глупости это – жевать слипшийся кусок риса.

– Всему нужно давать второй шанс. Возможно, первый раз я ошиблась, – мягко улыбнулась мама, Кариме стало веселей.

Однако чувство тревоги не покидало девушку. Она изо всех сил старалась не думать, но всё равно думала, думала и думала.