Горький сладкий плен
Шрифт:
Пожалуй, А’алмар был прав. Он очень точно охарактеризовал их положение.
В полной жопе. В полнейшей.
Стены ямы были высокими и совершенно отвесными. Никаких выступов, чтобы ухватиться. Ни единой опоры, чтобы поставить ногу. Даже если Э’эрлинг вскарабкается другу на плечи, все равно не дотянется до края оборонительного рва.
Сдаться он не мог и упрямо попытался залезть наверх, но земляные стенки осыпались под его пальцами. Бесполезно. Он только еще больше испачкался.
— Мы здесь застряли, да? — уныло спросил А’алмар, отплевываясь от грязи и потирая ушибленную челюсть, словившую кулак друга.
— Заткнись! — грубо оборвал его Э’эрлинг.
— И не подумаю! Если бы не ты, я бы сейчас грелся в теплой постели или грел кое-кому эту самую постель. А вместо этого у меня в сапогах хлюпает вода и земля забилась между булок.
— Твоими булками вообще-то собирались отужинать.
— Ну и замечательно!
Э’эрлинг еще раз попытался выбраться из ловушки, но в конце концов был вынужден признать всю тщетность своих стараний. Задрав голову к небу, он завыл, как дикий зверь, чью ногу раздробили ржавые железные зубы капкана.
На дне ямы они просидели до самого утра, лениво переругиваясь, а один раз едва не подравшись. Дождь медленно наполнял ров водой. Ближе к рассвету распогодилось, А’алмар задремал, подтянув колени к груди, и во сне бормотал что-то про булки и теплую постель. Разбудил его насмешливый женский голос.
Ситхлифа стояла на краю ямы и смотрела на них с ласковой, снисходительной улыбкой.
— Что вы тут забыли, мальчики? Вышли подышать свежим воздухом?
Глава 15. Ситхлифа
Глава 15. Ситхлифа
Я проснулась жутко голодная, под громкое урчание пустого желудка и с четким ощущением, что этот поганец принялся переваривать сам себя. Полог шатра хлопал на ветру. Внутрь сочился серый утренний свет. Косой призрачный луч падал на мятую подстилку из волчьих шкур. Под сбитым в ком пледом никого не было. И не только под пледом. Пленников не было нигде в палатке.
Ушли. Возможно, отлучились по нужде, но, скорее всего, сбежали.
С улыбкой я сладко потянулась, и натруженные мышцы отозвались легкой ноющей болью, а плечевые суставы хрустнули. При мысли о сытном завтраке, что ждал меня в охотничьей яме на склоне холма недалеко от леса, настроение взлетело до небес, и улыбка на губах стала шире.
Я не сомневалась, что ушастая дичь угодила в мою ловушку. Этот ров мои маги вырыли в ночь, когда Э’эрлинг согласился поднять свою военную юбочку в обмен на свободу. Это был мой второй план, как удержать строптивое эхо в лагере, — запасной, если первый, основной, не сработает.
Если бы Э’эрлинг не захотел спасти друга от казни, то все равно бы не ушел далеко и изменил свое желание. Вместо «отпусти меня», он загадал бы: «Не дай мне подохнуть от голода в этой вонючей яме». В итоге, как я и предполагала, Э’эрлинг оказался добрым малым и не смог оставить товарища в беде. Однако запасной план все равно пригодился. Отложенный в сторону арбалет иногда стреляет, если его зарядить. Сегодня был как раз такой случай.
Вся в предвкушении, я оделась, умылась в корыте, которое за ночь наполнил дождь, и отправилась к яме.
Они сидели там. Два грязных, промокших насквозь щенка, задремавших в луже на дне траншеи, из которой было никак не выбраться без посторонней помощи. Что ж, помощь пришла.
Надеюсь, они были этому рады.— Что вы тут забыли, мальчики? Вышли подышать свежим воздухом?
Один из эльфов сразу вскочил на ноги и задрал голову, глядя на меня сияющими глазами, как на солнце, что показалось из-за туч после долгой непогоды. Второй остался сидеть в грязи и приглушенно зарычал. Какая прелесть!
— Помочь? Или вам и тут хорошо? Грязевые ванны, говорят, очень полезны для здоровья и настроения.
— Госпожа! — воскликнул А’алмар. — Я не хотел бежать. Меня унесли от вас портив воли. Я сопротивлялся.
Унесли? Против воли? Сопротивлялся? Ничего себе заявление! Мои брови поползли вверх.
Э’эрлинг зыркнул на товарища с раздражением и неодобрительно покачал головой.
— Смотрите, что у меня есть. — С улыбкой демона-искусителя я показала пленникам свернутую веревку — прочный корабельный канат, который используют для подъема и спуска парусов. Ее конец можно было сбросить вниз, в яму. — Хотите?
— Хотим! — закричал Ручей. — Очень хотим! Вытащите нас отсюда. Готов загладить свою вину любым способом. Любым. Вообще любым.
Он так рвался загладить свою вину, что почти выпрыгивал из штанов… ой, то есть из юбки. Если бы пояс верности еще болтался на его члене, то сейчас навесной замочек радостно стучал бы по прутьям клетки.
Ну точно щеночек. Собаки при виде хозяйки счастливо виляют хвостом, а мужчины кое-чем другим.
— А раз хотите, то попросите, — моя улыбка превратилась в хищный оскал. — Попросите как следует.
— Вытащите нас отсюда, умоляю, — А’алмар подошел к стенке рва и протянул ко мне руки, грязные, все в земле. Разводы грязи украшали и его красивое лицо, и влажные растрепанные волосы, и одежду, которая за время их недолгого ночного путешествия успела обзавестись фигурными отверстиями для проветривания. — Умоляю, госпожа.
Забавно. А’алмар вроде бы унижался, но при этом униженным не выглядел. Стоя на дне ямы, по щиколотку в земле, весь мокрый и чумазый, он смотрел на меня взглядом соблазнителя и повторял свои горячие мольбы с придыханием — так любовник шепчет на ушко непристойности.
О Многоликая! Похоже, сняв с этого мужчины пояс верности, мы разбудили чудовище. Может, не надо было выпускать удава из клетки?
— Возьмите, возьмите меня отсюда.
— Ты хотел сказать: «Достаньте»? — усмехнулась я.
— Да, возьмите меня.
Бедняга Э’эрлинг, наверное, устал качать головой и закатывать глаза. Его щеки пылали от стыда за поведение друга.
— Ну уж нет. Я хочу, чтобы меня попросил он, — я кивнула в сторону Эха. — Искренне и с чувством.
А’алмар погрустнел и уставился на приятеля требовательным взглядом, мол, давай, проси, искренне и с чувством, а то я тебе устрою. В ответ упрямец поджал губы и отвернулся.
— Ну не хотите, как хотите, — я спрятала спасительную веревку за спину. — Тогда счастливо оставаться. Наслаждайтесь своим новым уютным домиком. Говорят, вечером снова будет дождь.
Я немного помедлила на краю ямы, потом сделала вид, что ухожу. Два шага в сторону — и снизу раздалось вымученное: «Помоги нам… пожалуйста».
Э’эрлинг выглядел так, словно его пытают. Словно ему соски выкручивают раскаленными щипцами.
— Искренне и с чувством, — напомнила я, поигрывая в руках веревкой.