Горький ветер

— Нет. Заранее нет. Точнее, не распространялась па этот счет.

— Не могли бы вы рассказать подробнее?

— Она говорила, что могла бы жить в большом городе. Ей не правилось здесь. Она говорила, что ей одиноко и это ее бесит.

— Я бы хотел, чтобы вы рассказали, как она ушла.

— Я пришел домой, а ее уже не было. На столе лежала записка, и все вещи она забрала с собой.

— Вы сохранили эту записку?

— Нет, — сказал Том. — Я выбросил ее.

— Может быть, вы вспомните, что в ней говорилось?

— Она написала, что устала от одиночества. И сказала, что не вернется.

— Она говорила, что уходит к мужчине?

— Нет, слова были другие.

— Какие именно,мистер Маддокс?

— Ну, она говорила, что устала от того, как я с ней обращаюсь, а мистер Тримбл будет куда как лучше. Он будет заботиться о ней.

— Значит, вы полагаете, что они уехали вместе?

— Я в этом уверен, — подтвердил Том. — Они были большими друзьями. Он сюда часто приезжал. Я видел их однажды. Они разговаривали и смеялись. Он обнимал ее за плечи, прижимал к себе.

— Вы ревновали, мистер Маддокс?

— Ни капли. Мне было безразлично.

— Полагаю, вы не очень-то ладили со своей женой?

— Вы больше не узнаете ничего нового. Это все, что я знаю.

— А каковы были причины для ваших разногласий?

— Любые, — сказал Том. — Все было ошибкой, прежде всего наша свадьба. Нам не следовало делать этого.

Оба полицейских сидели на маленькой скамейке, почти прижавшись друг к другу. Том видел их, как две большие тени; лица были не более чем бледные пятна, по он чувствовал, что молодой записывает.

— Вы записываете то, что я говорю?

— Констебль все фиксирует.

Инспектор Данз был общительным человеком лет пятидесяти, говорившим тихо и неспешно. Он сидел спокойно, держа в руках шляпу. Его заинтересовал незаконченный ботинок у Тома на коленях.

— Меня удивляет, что вы можете чинить обувь. Я слышал, у вас проблемы со зрением.

— Я вижу, когда трогаю, — сказал Том. — Но это правда, что вы сказали о моих глазах. Меня контузило во время войны.

— Он постепенно слепнет, — сказала Линн.

— Это началось, когда жена была с вами?

— Да, — сказал Том, — но она не знала.

— Вас это злило, мистер Маддокс, когда эти неприятности свалились на вас?

— А вас бы не злило?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Разве? Мне казалось, что ответил.

— Вы были расстроены?

— Я не был особенно счастлив.

— И вы вымещали это на своей жене?

— Может быть. Иногда я был не слишком ласков.

— А вы, случайно, не били ее?

— Нет. Никогда.

— Ни разу? Может, в порыве раздражения, когда она ворчала, что вполне вероятно?

— Я никогда не трогал ее, — сказал Том. — Может, кто-то хочет сказать иное?

— Мистер Престон не вполне удовлетворен версией, что его дочь сбежала с другим мужчиной. Он думает, что вы убили ее, мистер Маддокс.

— У него с головой не в порядке!

— Я запишу, что вы отрицаете обвинение?

— Отрицаю! Это наглая ложь!

Том сидел на стуле неподвижно. Ему казалось, что он скован, попал в тиски слепоты; в крови у него закипала ярость, которая грозила разрушением. Он чувствовал, что сорвется, разлетится на кусочки, как сумасшедший, что тьма затопит его сознание. Но он снова почувствовал руку Линн на плече, и ее прикосновение успокоило его. Ему хотелось видеть лица этих людей.

— С чего все это вдруг? Тилли здесь нет уже многие месяцы. Почему бы Эмери не поискать ее в Бирмингеме вместе с тем парнем, Тримблом?

— Тримбла видели в Хантлипе. Мистер Престон спрашивал его о вашей жене, но он отрицает, что она уехала с ним.

— Она точно ушла! Она забрала все свое добро. Если бы она ушла одна, то не смогла бы взять все это. Она могла забрать вещи только в том случае, если бы ее отвезли на машине. До ближайшего автобуса три мили. А что, если Тримбл лжет?

— Если кто-то лжет, мистер Маддокс, то мы обязаны это выяснить и именно это и собираемся сделать.

Полицейские поднялись. Они были очень высокие, их головы доставали до потолочных балок. Том чувствовал, что они возвышаются над ним.

— Вы меня арестуете?

— Ваша жена объявлена пропавшей, и сделано было соответствующее заявление. У нас нет выбора, кроме как заняться этим делом. В настоящее время дело заключается в этом, мистер Маддокс, и я надеюсь, нам удастся разыскать следы вашей жены в Бирмингеме, как вы предполагаете.

— А что будет, если вам не удастся?

— Поживем — увидим. И еще один вопрос, если не возражаете. Не знаете ли вы название фирмы, в которой работал Тримбл?

— Название? — повторил Том и задумался. — «Бруно», — сказал он. — «Щетки Бруно» в Бирмингеме. Оно было на щетке и совке, которые Тилли купила. Можете взглянуть на них, если хотите.

— Не нужно, — сказал Данз. — Это просто подтверждает то, что мы уже слышали. Спасибо, что ответили на вопросы, мистер Маддокс. Если будут какие-то новости, мы дадим вам знать.

Они ушли. Том и Линн слышали, как они отъехали от дома. Он повернулся к ней.

— Тыведь не думаешь, что я убил Тилли?

— Не говори глупостей.

— Мне хотелось бы знать.

— Нет, Том, я не верю в это.

— А они? Похоже было, что они мне поверили?

— Думаю, да. Я даже уверена.

— Кажется, я не приношу тебе ничего, кроме неприятностей. Я все время все порчу.

В руках он по-прежнему держал сапожный молоток. Он тяжело дышал и немного дрожал. Линн взяла молоток и ботинок и отложила их в сторону. Она стала перед ним на колени и взяла его руки в свои.

— Тебе нужно постараться не волноваться по этому поводу, — сказала она. — Я уверена, полиция скоро найдет ее. Я знаю, как ты себя чувствуешь, когда Эмери Престон распространяет всю эту ложь, но ты не должен позволить ей отравить себя. Ты должен постараться выбросить это из головы.