Город Бессмертных. Книга первая

свое место. Старый гном довольно потер руки, быстро оглядел всех, и

произнес:

– Собрание – лучше не придумаешь! Что ж, господа, нам есть что

обсудить, верно?

– Тогда первый вопрос за мной! – Эннареон сел на пол, прислонившись

спиной к земляной стене. – Дейар, откуда тебе известно имя советника

румхирского короля?

– Я был в армии Виккелы, – начал юноша.

– Представляю, сколько на тебе румхирской крови, – перебил его

Тангор.

– Не много, – усмехнулся Дейар. – Я – менестрель.

– Это очень печально, – тихо, словно сам себе, произнес эльф, – когда

певец берется за меч.

– Да, – согласился юноша. – Но у меня не было выбора. За

неповиновение приказам в Тоддмере наказывают всю семью.

– Бред! – воскликнул Тангор. – Выбор есть всегда. Умереть, наконец,

если понимаешь, что убивать ни в чем не повинных жителей другой страны -

отвратительно и мерзко! За смерть воина, надеюсь, у вас семью не

наказывают?!

– О… – тоддмерец слегка растерялся от такого напора, но все же

пришел в себя. – У меня есть ради кого жить!

– Это можно понять, – кивнул Эннареон. – Но прошу тебя, ближе к сути.

– Когда войско стало на ночевку, я разыскал Дееру. Мы отправились

побродить окрест под звездами, погулять… Утомившись, мы уселись под

каким-то кустом, я тихонько пел и наигрывал на лютне, Деера слушала…

Это был потрясающий вечер! – воскликнул менестрель. – Такой случается

раз за десятки лет.

Тангор скривил гримасу, но от ехидной реплики каким-то чудом

удержался.

– Вдруг мы услышали голоса, которые приближались к нам. Мы

затаились, не желая быть обнаруженными, а разговаривающие

приблизились к нашему укрытию. Можно было разобрать каждое слово!

Одним из говоривших был принц Виккела, голос другого был незнакомым.

Они обсуждали завтрашний штурм. Принц твердо считал, что победа у него

в кармане, потому что, как я понял, он сумел заслать в Румхир какого-то на

редкость могучего воина.

– Что-о-о?! – в один голос воскликнули Эннареон, Тангор и Фелнар.

– Дослушайте, – нетерпеливо проговорил тоддмерец. – Я и десятой доли

из их слов не понял, но запомнил многое. Может, вам будет яснее, о ком

шла речь. Принц сказал, что Рентар наконец-то уговорил этого воина

присоединиться к ним. Дословно это звучало так: "Рентар передал мне, что

Теларфаннад сможет справиться с большинством гномов. Нам и делать-то

ничего не придется". Еще он добавил, что "советника придется убрать,

аппетиты у мерзавца растут не по дням, а по часам». И посетовал, что на

этого Рентара золота ушло больше, чем на тысячу воинов.

– Вот оно! – довольно хмыкнул смотритель. – Доказательство!

– Потом я неловко пошевелился, и они поняли, что не одни, – развел

руками Дейар. – Мы рванули оттуда так, что пятки сверкали. Виккела и его

собеседник бросились в погоню, но в лесной темноте нам удалось

оторваться. Мы ворвались в лагерь и затерялись среди остальных воинов.

Уже потом я обнаружил, что забыл лютню под тем кустом, будь он неладен!

– Вот растяпа, – хлопнул по колену Тангор. – Почему же тебя не казнили

сразу же, по приказу Виккелы…

– Это несложно, – возразил Эннареон. – Принц понятия не имел,

скольким встречным в лагере Дейар успел пересказать его слова. Если

казнить сразу – всем станет ясно, что менестрель говорил правду. Самое

умное, что Виккела мог придумать – это отправить Дейара в передовом

отряде на штурм. По сути – на верную смерть.

– Так он и поступил, – кивнул юноша. – Меня назначили в авангард.

– А дальше все понятно, – эльф на мгновение зажмурился, давая отдых

глазам. – Вариант, что вас не убьют при атаке, а лишь возьмут в плен,

Виккела предусмотрел и предупредил Рентара, что живыми вас оставлять

нельзя.

– Допустим, свидетельство против советника имеется, – заметил Тангор,

вставая с земляного пола. – Но есть другой вопрос – кто такой этот ваш

Теларфаннад? Где он? И почему он не вступил в бой? Мне лично вся история

про великого воина кажется нелепицей.

– Я передал вам всё, – развёл руками юноша. – Хотелось бы помочь

разгадать эту тайну, господа, но, боюсь, от меня будет мало толку. Я просто

не умею этого…

– Да что ты вообще умеешь, бестолочь? – беззлобно проворчал гном

себе под нос, но менестрель его расслышал.

– Я умею петь и играть на лютне, – просто ответил он.

Дейар сделал шаг вперед и оказался в середине комнатушки, словно в

центре импровизированной сцены. Помедлив секунду, будто вспоминая

слова, он начал петь, сначала тихо, почти шепотом, но затем голос его

становился все громче и громче, и, наконец, зазвучал в полную силу. Яркий

и звонкий, он отражался от стен тесной комнаты и звал за собой, уводя

мысли от обид и горестей к чистому абсолютному свету самого сильного из

чувств, дарованных Создателем.

Книги древних сказаний исчезли в веках,

И мечи поржавели за давностью лет,

Только память людская, надежней клинка,

Защитит от забвения времени след.

Ночь укрыла леса от сияния звезд,

На доспехе – неверные блики костра,

Он ступил за порог, удержавшись от слез,

А она вслед смотрела ему до утра.

Нам война – не война, если дома горит,

Чуть мерцая, уютный огонь в очаге,

Уходя, он не думал, что будет забыт,

Эфес, скользкий от крови, сжимая в руке.

Он шагал на восток, отрицая свой страх,

Не считая врагов, не считаясь с судьбой,

Вспоминая любовь в бирюзовых глазах,

День за днем удивляясь, что все же живой.