Город-крепость

Я носил этот револьвер в течение двух лет, но на курок нажал впервые. Стрелял в первый раз с той ночи, которая все изменила. У меня не было выбора. Мне пришлось стрелять. Разорвать ночной воздух выстрелом в клочья, раскрутить каждый нерв в своем теле.

Мои эмоции подобны фунтам переваренной рисовой лапши. Они разваливаются. Их невозможно собрать вместе. Я виню их за сиюминутное решение привести Джина к себе.

Безусловно, если бы я следовал своим давним правилам, я держался бы от этого переулка как можно дальше. Продолжал идти, опустив голову. Пустил бы все на самотек, как это было в тот раз, когда Куен расквасил лицо Ли.

Но как Джин и сказал, он особенный. Он мне нужен.

Когда мы останавливаемся у входной двери, на лице парня проступает куча вопросов. Конечно, ведь он всегда считал, что я бродяжничаю, выживаю за счет наркокурьерства и удачи. Имидж, который сейчас рассыпается на кусочки, пока я вытаскиваю из кармана замасленные ключи.

Дверь в подъезд выглядит так же, как и все остальные в городе. Она забрана решеткой, втиснута между рыбным рестораном, заполненным курящими посетителями, и тускло освещенным магазином лапши. Сначала я открыл решетку и только потом дверь.

— Это... это твой дом? — моргает парень.

Дом. От этого слова по телу разливается боль. Со скрипом открываю дверь. Лестница за ней выглядит уродливо. По стенам стекает вода, разрушая песчаный замок, который и так уже на последнем издыхании. Несколько лет назад кто-то решил покрасить их в зеленый цвет, но к этому времени сохранились лишь куски. Но даже и они отклеились и гниют, словно сброшенная змеиная кожа.

Нет, не дом. И никогда им не был.

— Это просто место, где я некоторое время могу перекантоваться, — мой ответ поднимается по узкой, крутой лестнице.

Джин молча идет следом, но я все еще кожей ощущаю его вопросы. Квартира, пистолет, деньги на все эти вещи... ничего из этого не укладывается у него в голове. Да и не должно — моя история не из простых.

Возможно, привести его сюда было ошибкой. Цанг бы, конечно, снял мне за это голову. Он назвал бы это "утечкой", сказал бы, что я все "подвергаю риску". Но Цанг просто мудак, я не собираюсь оставлять парня в том переулке. Не сейчас, когда стая Куена только и ждет, когда же исчезнет мой пистолет.

Старые правила меняются.

Мы поднимаемся на тринадцатый этаж ко второй двери. Открываю ее и впускаю Джина внутрь.

Пытаюсь посмотреть на квартиру глазами Джина. Одна комната, она покрыта желтой плиткой и покрашена зеленой краской. Никаких украшений, мебели или еды. Единственные признаки того, что здесь живет человек, — стопка одежды в углу и угольные метки, нарисованные на дальней стене.

Джин заходит в комнату, держа кота так, как маленькие девочки держат куклу. Он скинул ботинки и теперь таращится на окружающую пустоту. Потом делает несколько мягких шагов по плитке и подходит к окну, где находится балкон, и выглядывает наружу. Окно и балкон — это единственное, что в этой квартире мне еще не опротивело. Всякий раз, когда ветер сдувает с неба все облака, около полудня лучи солнечного света падают на мою плитку.

Но как и любой другой балкон в Хак-Нам, мой полностью закрыт решеткой. Они должны обезопасить от воров, но в свои самые худшие дни я вижу, что меня окружает клетка.

— Значит, ты не бродяга.

Джин оборачивается, отпуская кота. Чувствую, как начинает чесаться в носу. Чертова аллергия.

— А я никогда этого и не утверждал.

— Но если ты не работаешь на Братство или другую банду... откуда у тебя это жилье? Чем ты занимаешься?

Чем я занимаюсь? Хороший вопрос. Такое ощущение, что я, держа в руках карандаш, сдаю экзамен. Пытаюсь выбрать правильный ответ.

А) Бодрствую несколько ночей подряд, чтобы мне не снились кошмары.

B) Сижу на краю крыши в Хак-Нам и жду очень сильного порыва ветра.

C) Всегда ношу толстовку, чтобы не видеть шрам у себя на руке.

D) Вру красивой, отчаявшейся девушке, чтобы спасти свою собственную шкуру.

Правда в каждом из ответов, но ни один из вариантов не является самым точным. Так что я пишу свою собственную полуправду, немного схитрив.

— Ну, ты же знаешь, я курьер. В свободном плаванье. Нахожу работу и берусь за нее. Или отдаю ее таким, как ты.

Он снова оглядывается, смотря на все такими же круглыми глазами, что и у кота. Они вычищают это место как бабушкина метелка, не пропуская ни единого шва между плиточками. Странно ощущать, что я будто что-то скрываю, хотя из моих личных вещей здесь только футболка, джинсы да куртка в углу. И естественно, кот забирается на эту стопку одежды — единственное место, где мне не хотелось бы его видеть, он оставляет там свою шерсть. Несколько месяцев я буду украшать мир своими соплями.

— В любом случае, — я бросаю взгляд на кота, — чувствуй себя как дома.

Животное зевает: белые клыки, язычок, как наждачная бумага, и сворачивается прямо на моей куртке. Джин не обращает на него никакого внимания. Он смотрит на дальнюю стену, где рядами гнилых зубов усмехаются нарисованные метки.

— Что это за линии?

Смотрю туда, куда он указывает, и вспоминаю, что у меня совсем не осталось месяцев. Только дни. Тринадцать. Цифра пока не поджимает, но, если о ней задуматься, она веревкой сжимается на моем горле. Подношу руку к шее.

— Это... календарь. Что-то типа того.

Джин прищуривается, его голова наклоняется на несколько градусов.

— Кто ты?

Еще кругляшки. Еще больше ужасных, но правдивых ответов.

А) Не очень хороший человек.

B) Эгоистичный ублюдок.

C) Убийца.

D) Лжец.

E) Все перечисленное.

В этих ответах нет ни грамма вранья.

Снова перевожу взгляд на парнишку. С тех пор как я нажал на курок, сижу как на иголках в ожидании того, что появится призрак моего брата. Но лицо Джина — это все еще лицо Джина. Хотя ярость из него ушла. Его выражение стало мягче, не такое как у тигра, но и жестче, чем у избалованного ши-цу.

Что-то в том, как он стоит, кажется неправильным. Не понять, что именно. Может быть, все дело в ярко-алой крови на рубашке. Или, может быть, мне просто не по душе, что он задает вопросы. Не хочу, чтобы он разглядывал меня так же, как комнату, пытаясь разделить на части и пристально рассмотреть каждую. Найти грязь в плиточных швах.

— Сан Дей Шинг, — говорю я. Все вышеперечисленное.

— Сан, — повторяет он имя моей семьи. Оно отражается от плитки, вылетает в окно и бьется о решетки. Связывает мое прошлое и настоящее в аккуратный узелок.