Город-крепость

Шесть.

Пора с этим заканчивать.

Мей Юи

Парню даже стучать не нужно, я чувствую, что он там, за стеклом. Ждет.

Отдергиваю занавеску и прижимаюсь лицом к решетке. Что-то в нем изменилось. Разглядываю сквозь прутья сильные плечи под толстовкой. Всё так же. И волосы те же — огибают скулы и челюсть. Он по-прежнему выглядит замерзшим, засунув руки в карманы.

Дело не во внешности. Он такой же, как и раньше, как и в предыдущие наши встречи. Что-то изменилось в его глазах и походке.

Словно кто-то потерянный отыскал свой путь снова.

И не он один. Я не та девушка, которая сидела за стеклом неделю назад: затаившая дыхание, напуганная. Я знаю, какое желание загадала бы, если бы Джин Линь была здесь. Если бы начался звездопад.

И я сделаю все возможное, чтобы оно исполнилось.

— Привет. — Его голос тоже изменился. В каждом слове чувствуется сила, уверенность. Они эхом отдаются в сердце и потрясают меня до глубины души.

— Я нашла то, что ты ищешь. — Трудно говорить негромко, но эта новость достойна чуть большего, чем шепот. — Я была права. Лонгвей хранит ее у себя в комнате. В верхнем ящике стола.

Я удивлена, что парень меня понимает, ведь слова так быстро вылетают из моего рта. Но он понимает. Я знаю, потому что вижу его глаза, вижу, как они наполняются тем же светом, что наполняет мои вены.

— В комнате наверху?

— Да, — отвечаю я, вдохновленная надеждой на его лице. — Лестница находится в конце восточного коридора. Возле комнаты мама-сан.

Парень закрывает глаза и упирается лбом в шлакоблочную стену. Но он все еще достаточно близко, я могу разглядеть каждую его ресничку. Я замечаю, что на этот раз у него чистые руки. Хотя один из пальцев черный, будто покрыт сажей. Интересно, от чего?

Я настолько погружена в эти детали, настолько увлечена разглядыванием черт моего мальчика, что, когда он заговаривает, я вздрагиваю.

— Я не знаю, что делать, — говорит он с закрытыми глазами.

— Тебе же нужна учетная книга, да?

— Да. Это... часть сделки, которую я заключил с некоторыми важными людьми. Людьми, которые смогут вытащить нас с тобой отсюда.

— Как ты планируешь добраться до книги?

— Я... я не знаю, — говорит он и его плечи опускаются. — У меня был план. Но все сорвалось. У моего напарника ножевое ранение.

Боль. Болезнь. Смерть. Лонгвей не врал насчет улиц Крепости. Мое дыхание распадается на сотни кусочков. Мне требуется некоторое время, чтобы собрать его в единое целое и заставить голос не дрожать.

— А если ты не найдешь учетную книгу, эти важные люди... что будет?

— Ничего хорошего.

Это значит, что он останется там, я буду все так же заперта здесь. Буду задыхаться от дыма благовоний и пудры, что покрывает мои синяки, — оба шанса на другую жизнь разбиты напрочь. Оглядываюсь через плечо на дверь. Смотрю на кипарис, который никогда не вырастет.

Перевожу взгляд на ракушку и парня за ней. Его глаза все еще закрыты, лицо обращено к небу — такое же бледное, что и хвост сгорающей кометы. Мои пальцы еще крепче хватаются за решетку, тоскуя по той стороне, где находится он.

Просто одно из моих желаний.

Чего бы это ни стоило.

— Я помогу, — говорю я ему. — Я достану учетную книгу.

Глаза парня распахиваются и упираются в мои. Свет позади этих глаз сверкает, он свиреп.

— Если они поймают тебя, когда ты будешь забирать книгу... если Лонгвей узнает, к чему все это... — Лицо молодого человека становится суровым, как у человека, узнавшего, что жить ему осталось неделю. — Это слишком рискованно. Он убьет тебя. А я не могу этого позволить.

Моя кожа трепещет точно так же, когда до нее дотрагивались пальцы посла. Они старались давить изо всех сил, нажимать, деформировать. Запереть меня в своем крошечном мирке. Сделать из меня человека, которым я не являюсь.

Это единственный способ.

Но в голове проносятся картинки о том, как выгибается, кричит и воет Синь. Я слышу, как впивается в вену игла, вижу мечтательный взгляд на её лице. Чувствую темноту коридора, где звучит хор голосов: это мое. Мне это нужно. Мне это нужно.

Желания стоят куда больше, чем умирающие звезды.

— Я знаю, — говорю я, потому что действительно знаю. — Но я не могу так больше. Порой мне кажется, уж лучше смерть, чем то, как я существую сейчас. Если есть хотя бы шанс, хотя бы малюсенькая щелка, я готова.

— Даже если это кажется невозможным? Даже если за дверью дракон?

Даже тогда. Но я не произношу этого вслух, потому что парень произносит это таким голосом, как будто уже знает, каким будет мой ответ.

Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Его взгляд разбивает стекло, пронзает металл. Он гудит в моем теле, словно электричество. Он полон сияния, надежды, возможностей.

— Дей, — говорит он. — Меня зовут Сан Дей Шинг. А тебя как?

Дей. Не такое имя дала ему я. Это слишком короткое, слишком резкое, слишком иностранное. Но я позволяю ему кружить у себя в голове. Пусть осядет на его волосах, глазах и коже. Чем больше я думаю о Дее, чем больше смотрю на него, тем больше имя начинает ему подходить.

Парень — Дей — пошевелился, и сапфировый свет с дальних улиц прожилками упал на его лицо. Я напрягаю глаза, пытаясь изо всех сил пробить темноту, что пролегла между нами. Открываю рот, но из него не вылетает ни звука, словно в горле полнейшая засуха.

Безымянна.

Дей отклоняется, снова попадая в полоску света. Что-то в этой жуткой, электрической синеве меня утешает. Снова начинаю дышать, делая вид, что воздух вокруг меня не наполнен запахом ладана и мужского пота. Вместо этого думаю о горах. О дереве гинкго и о том, как мать снова и снова произносит мое имя.

Не должно быть настолько трудно назвать его. Но мне кажется, что последние несколько раз я говорила его тем, кто был не достоин его услышать. Лонгвею, который произносит его так, словно паук плетет паутину. Осаме, который произносит его так, словно знает меня.

Но этот парень сидит напротив, его руки сложены, лицо затемнено, и это не Лонгвей. Не Осаму. Это Дей. Он доверил мне свое имя. Поэтому я должна доверить ему свое. Довериться ему полностью.

— Меня зовут... — пытаюсь протолкнуться сквозь осиплость голоса. Мои слова становятся тверже, яснее, как синие глаза Дея. — Меня зовут Мей Юи.

Дей

При звуке её имени из моих легких выходит весь воздух. Сижу прислонившись к стене, и сквозь рубашку просачивается влага. Меня одолевает озноб. Эта зима слишком холодна для простой толстовки. Стоит подумать насчет куртки.