Город-крепость

— А ты что собираешься делать?

Дей идет, его рука тянет меня, словно плуг, в который впряжен вол. Пока мы идем к главной улице, под ботинками хрустит мусор. Добравшись до перекрестка, Дей отпускает мою руку.

— Мне сейчас лучше всего находиться внутри борделя.

Мне кажется, я неправильно его расслышала, но его рука снова касается моей. Металл, холодный и твердый, опаляет кожу. Он внезапным весом отягощает мои пальцы. Опускаю взгляд и понимаю, что именно дал мне Дей, — свой револьвер.

— Сохрани его для меня. — Он прижимает оружие к моей ладони. Тяжелая-тяжелая сила в моей руке. — Если Фанг найдет его, со мной будет покончено.

— Нет! Я тебя здесь не брошу. Я обещала...

Дей всовывает мне в руку пистолет.

— Я помню о твоем обещании. Но помню и о своем. Но нас двое, Джин Линь. У нас два шанса спасти твою сестру. Если мы зайдем туда вместе, мы пропадем. И будь я проклят, если позволю тебе войти туда первой.

— Но, Дей... — Его имя вылетает у меня изо рта. — Лонгвей. Он тебя убьет.

Дей продолжает говорить, он ничего не упускает.

— Если такое случится... забудь про учетную книгу. Вытаскивай сестру. Бегите как можно дальше от города. И не оглядывайтесь.

Таким план и был всегда. Но внезапно мне кажется, что одна я его осуществить не смогу. У меня больше нет слов. Просто стою и смотрю на парня. В горле комок, а в боку все болит. Руки оттягивает револьвер. Последняя защита, которую отдал мне Дей.

Меня снова трясет.

— Я... я не умею им пользоваться.

— Отводишь боек, нажимаешь на курок, — резко говорит Дей. — Здесь шесть патронов, пока будет возможность, постарайся их не использовать.

Я не хочу оставлять его здесь. Одного. Безоружного. Я хочу остаться с ним и сражаться вместе. Но мой бок говорит об обратном. Я должна идти. Должна отпустить Дея, чтобы он сделал то, что я не могу.

— Давай, тащи свою задницу сюда вместе с Осаму.

Дей смотрит мне через плечо. Туда, где лежит вход в бордель.

Не знаю, получится ли у меня. Но я должна. Мои пальцы крепче сжимаются вокруг пистолета.

— Запомни, Тай Пинг Хилл. Номер шестьдесят два. Посол Осаму. — Дей вбивает информацию в мой мозг. Но ему и не нужно. Каждое слово уже там, пылает огнем. — И возьми вот это на всякий случай.

Он вкладывает мне в руку ключи от квартиры и отпускает, подталкивая меня.

— До встречи.

Надеюсь, он прав.

Я бегу, несмотря на то, что бок разрывается, и мне необходимо заставлять себя передвигать ноги. Пистолет лежит глубоко в кармане, замедляя своим невозможным весом. Каждый шаг просто ужасен. Но ботинки продолжают стучать по мостовой. Бегу по улицам и проулкам. Напрямую к Южным воротам.

Мей Юи

Какая-то часть меня ждала, что я моментально окажусь в гостиной и стану примером здесь и сейчас. Я была готова к этому, готова, что резинка перетянет мое предплечье. Готова, что игла вонзится мне в вену и я познакомлюсь с совершенно другой вселенной. Была готова и к другим вещам — тяжелый звук пистолета, приставленного к моей голове, или острое лезвие ножа, перерезающего горло. Я была готова к концу.

Единственное, к чему я оказалась не готова, — это к комнате Синь.

В птичьей руке мама-сан позвякивают ключи, пока она отпирает замок, подперев бедром дверь. Несмотря на всю пудру и краску, на её лице ясность; все ужасные эмоции, которые она когда-либо переживала, отражаются на нем. Никогда не видела её такой, даже когда Синь, вся переломанная, в крови лежала на полу.

Думаю о той ночи. О затрещинах и криках, когда мы оставили её наедине с Лонгвеем. О синяках, которые она так яростно пыталась скрыть под пудрой и острыми словами. Совсем не важно, что мама-сан держит ключи. Ни один из них не выпустит её наружу. Она в такой же ловушке, что и мы.

Из открытой двери веет запахом, который невозможно скрыть. Моча, отходы и болезнь. Воздух наполняется им, заползает мне в ноздри, в глотку. Я осязаю все те дни, что Синь провела здесь, загнивая под единственной мерцающей лампочкой.

Комната пуста, в ней нет ни мебели, ни декора. Единственное, что есть, — куча подушек, сваленных в углу. Тело Синь, поддерживаемое в течение двух недель героином и небольшим количеством еды, почти невидимо под бледным светом и расписной тканью. Она растянулась на полу в неподвижности, так похожей на смерть.

Мама-сан, похоже, не замечает, привыкла к вони. Она бросает на меня взгляд, и её лицо застывает.

— Глупая девчонка!

Я жду вопросов. Или, возможно, пощечины. Но не такого. Мама-сан сурово смотрит на меня, поджав губы, на которые нанесен толстый слой макияжа.

— Ты могла бы выбраться отсюда. Если бы разыграла карты правильно. И посла могла вокруг пальца обвести. — Она вытягивает мизинец. Лак на ногте такой же красный, как и на губах. — У тебя был шанс, а ты его упустила. Коту под хвост!

— Я ничего не сделала. — Щелкаю внутри выключателем. Тем, что пользуюсь, когда посол залезает ко мне в кровать. Тем, от которого я чувствую себя омертвевшей и внутри, и снаружи. — Просто Инь Юй мне завидует. И распространяет обо мне слухи.

Когда я произношу имя Инь Юй, во мне не возникает чувства вины. Не в этот раз.

— А это не имеет значения. Неужели ты не понимаешь? Там, где есть слухи, живет надежда. А где есть надежда... — Её алый коготь упирается в кучу, лежащую на полу. Там, где на подушке лежит кожа да кости, что остались от Синь. — В местах подобных этому её быть не может.

— Глупая, — бормочет мама-сан и качает головой. Она даже не посмотрела на меня, прежде чем потянулась к двери, чтобы закрыть её.

Сейчас света становится еще меньше. У меня такое ощущение, что меня заперли внутри гробницы.

"Глупая". Слово, произнесенное мама-сан, эхом разносится в темноте. Когтями, словно истина, впивается в меня. Мне никогда не следовало ничего рассказывать девочкам. Никогда не следовало ожидать, что они слепо доверятся парню, которого прежде никогда не видели.