Господь да благословит решение мое… Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов

23-го августа 1915 года царский поезд остановился в одной версте от города Могилева, которому и суждено было стать местом новой Ставки – Ставки Верховного Главнокомандующего Российской Армии Императора Николая II.

Возле Могилева состоялась встреча с великим князем Николаем Николаевичем, которому Император объявил о своем решении. О том, что Царю это было сделать нелегко, свидетельствует его дневник: «В 3.30 прибыл в свою Ставку в одной версте от Могилева. Николаша ждал меня. Поговорив с ним, принял ген. Алексеева и первый его доклад. Все обошлось хорошо!» [149]

149

Там же, с. 544.

Это внутреннее состояние Императора было вызвано не только его благородным и деликатным характером, но и тем, что он не был вполне уверен в лояльности высшего военного руководства и лично великого князя. Здесь же приведем только слова генерала Спиридовича, которые говорят о многом: «После отъезда Великого Князя стало как-то легче. Как будто разрядилась гроза. Кто знал истинный смысл свершившегося, крестились. Был предупрежден государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа». [150]

150

Кобылин В. Указ, соч., с. 130.

В своем письме императрице Александре Федоровне Николай II пишет о том, как прошло расставание с великим князем: «Н. вошел с доброй бодрой улыбкой и просто спросил, когда я прикажу ему уехать. Я таким же манером ответил, что он может остаться на 2 дня; потом мы поговорили о вопросах, касающихся военных операций, о некоторых генералах и пр., и это было все.

В следующие дни за завтраком и за обедом он был очень словоохотлив и в хорошем расположении духа, в каком мы редко его видели в течение многих месяцев». [151]

151

Николай II в секретной переписке, с. 186.

Однако, покорность и добродушие великого князя были только видимыми. С.П. Мельгунов пишет: «Принятие на себя звания Верховного Главнокомандующего Царем явилось большим ударом для великого князя». [152]

Лемке писал, что великий князь предполагал, «что вступление Государя в должность Верховного Главнокомандующего будет только внешнее и до известной доли фикцией, что вызывалось, как ему говорили, соображениями чисто политического характера и желанием стать ближе к армии в момент наивысших ее неудач. Он полагал, что останется при Царе фактическим главнокомандующим». [153]

152

Мельгунов С.П. На путях дворцового переворота, с. 115.

153

Лемке М. Указ, соч., с. 150.

То, что полная смена старой Ставки с великим князем во главе была неожиданной, хорошо видно из писем фактического соглядатая министра иностранных дел С.Д. Сазонова в Ставке директора дипломатической канцелярии при штабе главнокомандующего князя Н.А. Кудашева. Кудашев регулярно направлял Сазонову письма с отчетами о том, что происходит в Ставке. 23 августа 1915 года он пишет Сазонову: «Глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич! Вчера, 23.08 в 10-ю годовщину подписания Портсмутского мира, совершилось другое очень важное для России событие: отрешение от командования великого князя. До приезда Государя мы все надеялись, что вопрос этот будет перерешен в смысле оставления великого князя во главе армии, что могло бы быть очень легко оформлено, так как по закону, в случае принятия Государем верховного командования, великий князь ipso facto сделался бы начальником штаба Его Величества. К сожалению, по-видимому этого не желали, и великий князь едет на Кавказ». [154]

154

Красный Архив. Исторический журнал. Т. 2 (27). М.-Л., 1928, с. 53.

О том же свидетельствует генерал-лейтенант П.К. Кондзеровский: «Поздоровавшись со мной, Янушкевич объявил мне, что великий князь больше не Верховный Главнокомандующий, а он не начальник Штаба, что верховное командование принимает на себя Государь. Я был крайне поражен; если я был отчасти подготовлен к готовящейся смене Янушкевича, то мне и в голову не приходила возможность смены Верховного». [155]

Священник Шавельский приводит следующие слова великого князя Николая Николаевича, сказанные генералу Алексееву в его присутствии: «Я хочу ввести вас в курс происходящего. Ты, Михаил Васильевич, должен знать это, как начальник Штаба; от о. Григория у меня нет секретов. Решение Государя встать во главе действующей армии для меня не ново. Еще задолго до этой войны, в мирное время, Он несколько раз высказывал, что его желание, в случае Великой войны, встать во главе своих войск. Его увлекла военная слава. Императрица, очень честолюбивая и ревнивая к славе своего мужа, всячески поддерживала и укрепляла его в этом намерении. Когда началась война, Он назначил меня Верховным. Как вы знаете оба, я пальцем не двинул для своей популярности, она росла помимо моей воли и желания, росла и в войсках, и в народе. Это беспокоило, волновало и злило императрицу, которая все больше опасалась, что моя слава, если можно так назвать народную любовь ко мне, затмит славу ее мужа <…> Конечно, к должности, которую Он принимает на себя, Он совершенно не подготовлен. Теперь я хочу предупредить вас, чтобы вы, со своей стороны, не смели предпринимать никаких шагов в мою пользу… Иное дело, если Государь Сам начнет речь, тогда ты, Михаил Васильевич, скажи то, что подсказывает тебе твоя совесть. Так же и вы, о. Григорий». [156]

155

Кондзеровский П.К., генерал-лейтенант. В Ставке Верховного 1914–1917. Воспоминания Дежурного генерала при Верховном Главнокомандующем. Париж, 1967, с. 72.

156

Шавельский Г. Указ. соч.

В этих словах великого князя скрывается не только обида на царя и царицу, оклеветав которых, он пытался снять с себя ответственность. Николай Николаевич еще и прощупывает Алексеева, проверяет, как тот отреагирует на этот намек. Но в том-то и дело, что для высших военных чинов великий князь Николай Николаевич был совершенно не нужен и его уход был желателен. Он и его штаб во главе с Янушкевичем всем надоели, всех издергали и завели армию в непролазную топь поражений.

Это хорошо видно из подавляющего числа высказываний военных той поры, именно той, так как впоследствии, под влиянием политической конъюнктуры, многие из них начали повторять лживый миф, общий смысл которого мы уже приводили выше, и который прекрасно дополнен в приведенных словах великого князя Николая Николаевича. Отставка великого князя создала также и другой миф о его «мученичестве» и опале. Между тем, конечно, ни о какой опале, тем более «мученичестве», великого князя после отставки речи не шло. После вступления Государя в должность Верховного Главнокомандующего был издан «Список Высочайших Особ, находящихся на Императорской Ставке». Эти лица пропускались в Ставку через все посты без всякой задержки. Имя великого князя Николая Николаевича стоит в этом списке на первом месте. [157]

157

РГИА. Ф. 508, оп. 3, д. 591, с. 3.

Таким образом, встав во главе Вооруженных Сил, Император Николай II выполнил важнейшую задачу: он стабилизировал ситуацию в верховном командовании, сосредоточив его в одних руках. Теперь оставалось выполнить вторую, не менее важную задачу, – стабилизировать фронт.

22 августа 1915 года, перед отъездом в Ставку, Император Николай II в Белом Зале Зимнего дворца, обращаясь к представителям особых совещаний (новых совещательных учреждений, с участием выборных от обеих палат и общественных организаций, созданных по личному почину царя), сказал:

«Дело, которое поручено особому совещанию по обороне государства, – самое главное и самое теперь важное. Это – усиленное снабжение армии боевыми припасами, которое только и ждут Наши доблестные войска, чтобы остановить иноплеменное нашествие и вернуть успех Нашему оружию.

Созванные Мною законодательные учреждения твердо и без малейшего колебания дали Мне тот единственный, достойный России ответ, какого Я ожидал от них, война – до полной победы. Я не сомневаюсь, что это голос всей Русской земли.

Но принятое великое решение требует от нас и величайшего напряжения сил. Это стало уже общей мыслью. Но мысль эту надо скорее воплотить в дело, и к этому призвано прежде всего ваше совещание.

В нем объединены для общего дружного труда и правительство, и избранники законодательных и общественных учреждений, и деятели нашей промышленности – словом, представители всей деловой России.

С полным доверием предоставив вам исключительно широкие полномочия, Я все время буду с глубоким вниманием следить за вашей работою, и в необходимых случаях Сам приму личное в ней участие. Великое дело перед нами. Сосредоточим на нем одном одушевленные усилия всей страны. Оставим на время заботы о всем прочем, хотя бы и важном, государственном, но не насущном для настоящей минуты. Ничто не должно отвлекать мысли, волю и силы от единой теперь цели – прогнать врага из наших пределов. Для этой цели мы должны, прежде всего, обеспечить действующей армии и собираемым новым войскам полноту боевого снаряжения. Эта задача отныне вверена вам, господа. И Я знаю, что вы вложите в ее исполнение все свои силы, всю любовь к родине. С Богом, за дело». [158]

158

Летопись войны 1914–1915 гг. В лето от Рождества Христова 1915, от сотворения Mipa 7423. № 54, с. 860.

Глава 2 Первые шаги Императора на посту Верховного Главнокомандующего

«Приказ по Армии и Флоту.

23-го августа 1915 года.

Сего числа Я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий.

С твердой верой в милость Божию и с неколебимой уверенностью в конечной++ победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим Земли Русской.

НИКОЛАЙ». [159]

159

Ж. Нива. 1915. № 36, с. 681.