Господин двух царств

– Итак, – сказал он, – я прибыл, чтобы увидеться с царем, но сначала я пришел к тебе.

– Чтобы забрать меня обратно в Фивы? – Она не могла понять, что чувствует. Радость? Облегчение? Глубокое отвращение, от которого ее всю передернуло?

– Это должны решать боги, – ответил Аи. – Хотя многие в храме были бы рады, если бы ты снова вернулась. Больше ни у кого нет такого чистого голоса для утреннего гимна, и без тебя службы во внутреннем храме идут как-то не так. Кажется, двое молодых жрецов страдают по тебе… кажется, я слышал что-то такое.

Вот беда, но это так похоже на него. Она хотела остановить его взглядом, но с такими горящими щеками у нее не хватило сил, а ум ее стремился вовсе не к тем двум молодым идиотам, а к тому, кого Аи никогда не видел. И кого, благодаря богам, не увидит никогда.

Улыбка у него была невинная, как у ребенка.

– Нет, я пришел не для того, чтобы вернуть тебя, хотя был бы рад сделать это. Я пришел поговорить с тобой.

Она вздохнула. С сожалением? С облегчением?

– Об Александре?

– О Великом Доме.

– Александр – фараон. Таким его в Мемфисе увидит мир.

– Увидит ли?

Голос Аи звучал негромко, лицо было безмятежно, но Мериамон застыла – и снаружи, и внутри.

– Так приказали боги, – сказала она.

– Приказали?

– Они так сказали мне, – ответила Мериамон.

– Скажи мне.

Она взяла его за руки. Они были тонкие, как палочки, сухие и сморщенные, но в них была сила. Она передала ему все, что знала, не в пустых звучащих словах, но голосом сердца, а также мыслей и видений: о царе, его битвах, свои сны с начала до конца. Это был целый мир, переданный на одном дыхании, в один бесконечный миг.

Она отпустила его. Если до этого Мериамон была усталой, то теперь она была просто вымотанной. Аи стал еще больше похож на мертвеца: глаза закрыты, лицо неподвижно. Он, казалось, даже не дышал.

Аи пошевелился, открыл глаза. Мериамон встретила его взгляд, потом отвела глаза.

– Так, – сказал он. Это прозвучало, как вздох. – Вот, значит, как обстоит дело. Мы угадали. Но мы никогда бы не решились поверить во все это.

Мериамон сжала руки на коленях. Ее платье так же устало, как и она: накрахмаленная ткань размякла, потеряла складки. Слугам придется стирать его снова, крахмалить, разглаживать складки между камнями и сушить на солнце. Так много работы ради нескольких часов носки.

Она старалась не думать о том, о чем ей следовало бы думать. Этот Аи – господин Аи, который научил ее отца всему, что сам знал о магии, – внушал Мериамон благоговейный страх. У нее было достаточно силы, вряд ли она могла отрицать это, но сравняться с ним ей никогда не удастся. Она все еще была ребенком, слабым ребенком в делах магии. Такого блестящего искусства, такой силы воли ей не достичь никогда.

– Боги говорят с тобой, – сказал Аи, читая ее мысли; он хорошо умел делать это. – Ты отвечаешь им, уважаешь их, но не боишься. Знаешь ли ты, насколько редко встречается это?

– Какой смысл бояться их? – спросила она. – Это их только разгневает.

– Разве кто-нибудь, кроме тебя, понимает это? – Аи вздохнул и вздрогнул. – Ладно, ты устала, а время уже позднее. Скажи только, почему мы должны принять этого твоего царя?

– Его выбрали боги.

– Едва ли Александра удовлетворил бы такой ответ. Меня он тоже не удовлетворяет.

Она посмотрела на него хмуро. Благоговейный страх наконец покинул ее. Он досаждал ей вопросами, на которые не было ответа, и прекрасно знал, что делает. Мериамон почти успокоилась.

– Не слишком ли поздно говорить о том, чтобы отвергнуть его?

– Может быть, – отвечал Аи. – Скажи, почему этого нельзя сделать.

– У него многотысячная армия, сильная и преданная ему. Персы ему сдались. Если мы ему сейчас откажем, он уничтожит нас всех.

Старик, казалось, удивился, что она говорит так резко.

– Он уничтожит нас?

– Да, – отвечала она, не задумываясь. – Он не терпит, когда ему перечат. И он еще не проиграл ни одного сражения.

– Тогда и в самом деле он может оказаться хуже персов. Хуже даже тех, чьи имена стерты с лица земли.

Мериамон вздрогнула. Этими лишенными имени были гиксосы, пастушьи цари, и больше ничего – ни лиц, ни очертаний, ни памяти – и все их имена затерялись в потоке времени. Эта потеря имени была как боль, как пустота в самом сердце ее магической силы. Но она сказала:

– Он выбран богами. Я точно знаю это. И ты знаешь, иначе ты бы не пришел сюда.

– Ты хорошо знаешь меня, – сказал Аи. Он не улыбался, хотя его слова были светлыми. – А что, если боги выбрали для нас страдания?

– Они этого не делали, – ответила Мериамон слишком быстро, но она не собиралась брать свои слова назад.

– Он чужеземец, – сказал Аи. – Варвар даже для эллинов, которыми правит. Если мы его примем, на троне Двух Царств никогда уже не будет человек нашей крови. Ты этого хочешь?

– Разве у меня есть выбор?

– Он называет тебя другом, – сказал Аи. – Он доверяет тебе. Если бы ты пришла к нему сегодня вечером и со всем искусством, которым владеешь…

– Я не убийца!

– Разве я сказал, что ты должна убить его? Уговори его. Убеди его покинуть страну Кемет. Как ты это сделаешь и насколько убедительно – тебе решать. Надо только быть уверенным, что он не примет трон Двух Царств и не захватит его, и не разрушит его.

Мериамон неподвижно сидела на табурете. Она бы встала, но ноги ее не слушались. Она всматривалась в лицо старика, ожидая какого-нибудь знака, что он не имел в виду того, о чем говорил.

– Я не шучу, – сказал тот. – Я спрашиваю, готова ли ты сделать это. Для страны Кемет. Для нашей свободы на долгие годы.

Она не могла дышать. Она забыла, как это делается. Этот человек посылал ее… пропел ей слова, которые сделали ее больше, чем просто женщиной, дал ей тень, рожденную богами, взвалил на нее тяжкое бремя божественной воли. А вот теперь он приказывает ей заплатить за все это. Потому что он видит то же, что видит она. Чуждая кровь в Великом Доме Кемет. И никакой надежды, даже мечты о восстановлении.

– Без Александра, – сказала она, – у нас нет ничего.

– У нас есть ты.

Она закрыла глаза. Темно, темно, как в стране мертвых, и холодно. А она устала, так устала. Принять короны, посох и плеть, даже бороду – другие женщины делали это, другие женщины правили, долгие годы – и стать Властелином Великого Дома.

Она могла бы это сделать. Руки ее малы, но силы в них достаточно. У нее достаточно сильная воля, чтобы приказывать, если придется приказывать.

Тень шевельнулась за ее спиной, грива ее стала дыбом. Тень была созданием богов, но отчасти и ее собственным. Если она не послушается их, даже Мать Изиду, если она примет то, что ей предлагает Аи, если она будет править, как ей это должно по крови, тень останется с ней. Защитит ее.